Слон готов подчиниться приказу, но не такому, который — с его точки зрения — самоубийствен; и, что, быть может, еще важнее, он не спешит подчиниться. Рефлекс подчинения существует у многих зверей именно затем, что в определенных ситуациях любое размышление слишком медлительно, нужно действовать в мгновение ока. И в бою промедление для слона порой оказывается столь же роковым, как и неповиновение.
Неповиновение пытались «лечить», слегка подпоив слона вином: как и у людей, у хоботных спиртное ослабляет страх. Однако, опять-таки как и у людей, оно замедляет рефлексы... и слон начинает реагировать на команды с еще большей задержкой.
История боевого применения слонов начинается, разумеется, в Индии; и произошло это около X-XI столетий до нашей эры.
Стандартный экипаж индийского боевого слона включал в себя четырех человек:
погонщик (махаут) — он сидит практически на шее слона и управляет им;
метатель дротиков в тяжелом вооружении;
двое лучников или легких метателей.
Все, кроме погонщика, сидят в башне-гаудхе и до какой-то степени ею прикрыты от вражеских дротиков и стрел. Их боевая задача состоит главным образом не в том, чтобы нанести врагу урон, а в том, чтобы защитить слона; именно он — основная ударная сила, а экипаж — вспомогательная. Позднее, уже после походов Александра Македонского, в Персии и Сирии метателя дротиков заменили на сариссофора — воина с длинной пикой, который мог эффективнее оборонять слона на ближней дистанции. В Сиаме слоны, видать, были особенно крупны, потому что на них ухитрялись разместить аж шесть бойцов.(или народ помельче-замечание Aristoteles)
Иногда слонов также пытались вооружать специальным мечом (чтобы он держал его хоботом), но эта мера себя не оправдала. Острые наконечники на бивни срабатывали несколько лучше.
Опыт применения таких слонов противоречив. В нынешней литературе можно найти упоминания и о слонах как древнем «супероружии» — и о полной бесполезности их на поле боя.
С одной стороны, слон без особых трудностей может растоптать целый отряд пехоты — даже длинные пики остановить такую массу едва ли сумеют. Вроде бы очень мощно?
С другой — в бой он не рвется. Римляне, к примеру, поняли это довольно быстро, и Карфагену не приходилось особенно рассчитывать на своих слоников: если кидать в слона дротики, он либо решит отступить, либо (в случае, если дротик заденет его особенно больно) может стать неуправляемым и ринуться куда получится. В обоих случаях армию, в составе которой он действует, ничего хорошего не ждет. Значит, слон все-таки бесполезен?
Но с третьей стороны, и она зачастую оказывалась решающей, слон на поле боя чрезвычайно страшен. Попробуйте-ка устоять в ощетинившемся пиками строю, когда на вас топает пять тонн недовольной слонины, да еще с вот такенными бивнями! Причем все это оглушительно трубит, а сверху падают стрелы! Для этого нужна железная дисциплина Рима; неидеально подготовленные войска просто разбегутся перед перспективой быть растоптанными, и самому животному не придется становиться перед тяжелым выбором... Я уж не говорю о лошадях, которых один только голос трубящего слона приводит обычно в крайне нервное состояние. Возможно, поэтому римские легионеры сделали своим боевым кличем подражание голосу слона — «барра!»?
И наконец, в-четвертых: реальный вред слону нанести было в те времена очень непросто. Ни римляне, ни македоняне (Александру довелось повоевать в Индии, и у противостоявшего ему царя Пора в армии состояло аж полторы сотни слонов) так и не научились как-либо их уничтожать. Хоботом и бивнями слон неплохо отбрасывает, ломая, пики; о том, чтобы ранить его мечом, и говорить смешно; а луки и дротики тех времен были слишком слабы. Пытались истреблять погонщиков, но это, как ни странно, мало что меняло.
В битве с Пором македоняне нашли-таки выигрышную тактику — «изматывание противника быстрым бегом»: метнули дротики, отступили. Слоны не преследовали. Повторить операцию... В конечном счете зверюшкам это надоело, и они повернулись на 180 градусов. Тем временем кавалерия Александра разобралась на флангах с остальной индийской армией.
Из этого был извлечен, в частности, тот вывод, что не следует — как делали в Индии — ставить слонов в центр своей позиции. Пусть себе наступают на флангах! Если побегут — то побегут не по людям. Так и поступали наследники Александра, взявшие себе на вооружение тропическую зверюшку, — Селевкиды, например.
Впрочем, не стоит думать, что индийцы поступали неразумно, ставя слонов в центр. У них просто был, говоря языком игроков, «другой метагейм»: в войнах индийских государств участвовал минимум регулярной пехоты, там не было ни фалангитов, ни легионеров. Против необученных ополченцев и против кавалерии (вспомним о панике лошадей) слоновий центр был верной ставкой, и эта тактика просуществовала в Индии чуть ли не до прибытия Васко да Гамы! Разве что в XII-XIII веках луки стали получше, и начали пытаться защитить слонов броней; особого успеха это, впрочем, не имело. Броня на слона весит слишком много, чтобы можно было сделать ее надежной, а самое уязвимое место — хобот — все равно не защитишь.
На Западе боевые слоны прекратили участие в сражениях намного раньше. Ни царю Эпира Пирру, ни карфагенянам они по-настоящему не помогли, и вскоре стало ясно, что регулярная пехота перестала бояться слонов. Слишком часто они были биты. К тому же армии Рима, самая серьезная сила в Средиземноморье, почти не пользовались кавалерией. Так что от слонов пришлось отказаться.
Существует еще немало рассказов о том, какие экзотические методы применялись против слонов. Пытались отпугивать факелами, но это работало крайне посредственно; однако Плиний упоминает, будто бы при осаде Мегары против слонов выпустили облитых маслом и подожженных свиней. Якобы это привело слонов в жуткую панику. Не исключено... но и неудивительно, что других подобных случаев история не сохранила.
Подводя итог, заметим, что чаще всего в первых столкновениях чьей-либо армии со слонами они полностью оправдывали свой прокорм и транспортировку. Однако в дальнейшем, когда противник обучался действовать против них, эффективность стремительно снижалась — и они нередко приносили своим больше урона, чем противнику.
Однако и в XIX веке слоны все еще не были «уволены в запас», хотя башню со стрелками на них уже никто не ставил.
Им нашли новое применение — тянуть пушки, о чем уже упоминалось выше. В этом качестве слоны до появления тягачей были незаменимы, поскольку делали мобильной достаточно тяжелую артиллерию. Альтернатива — волы, но это чрезвычайно медленно! Правда, слонам нужно гигантское количество пищи, что ограничивает возможности дальних переходов.
Англичане пользовались слоновьей артиллерией весьма активно — конечно, не в Европе, а в своих азиатских кампаниях. А начали это опять-таки индусы — в XVI веке.