Информация о не полностью исследованных захоронениях
Модераторы: Aristoteles, Tibaren
Сообщений: 24
• Страница 1 из 2 • 1, 2
Информация о не полностью исследованных захоронениях
Гость » 12 ноя 2004, 14:10
Подскажите, пожалуйста, кто знает о каких-нибудь не полностью исследованных захоронениях! И какую-нибудь интересную литературу посоветуйте!
- Гость
, я их потерял тоже...
Юлли » 17 ноя 2004, 00:23
... поближе ко мне... 
Захоронения 8 древних жителей Оленьего острова нашли археологи в Мурманской области
8 августа 2003, 22:08
Археологическая экспедиция из г. Санкт-Петербурга с 4 по 29 июля исследовала Олений остров - единственный северный могильник, на территории которого найдены останки древних людей, захороненных около 3000 лет назад. Как отмечает КСФ.ru, в этом сезоне обнаружено больше интересных находок, чем во время двух прошлых экспедиций. Даже за всю историю изучения острова в XX веке другие экспедиции не достигали подобных результатов.
Во время последних июльских раскопок были найдены бесценные исторические материалы: одиночные захоронения 8 древних жителей, сохранившиеся почти полностью; медные вещи, крупные фрагменты керамики и новая погребальная конструкция, напоминающая маленькую деревянную избушку, с останками 4 древних островитян внутри. Специалисты, работающие на острове, сделали интересные выводы, предположив, что усопших время от времени подкладывали в эту общую могилу. Также в местах захоронений оленеостровцев археологи находили керамическую утварь и кости животных.
Найденные материалы уже увезли в г. Санкт-Петербург: останки древней цивилизации будут исследовать в Музее антропологии, предметы материального быта - керамику, костяные каменные орудия, металлические предметы - в музее археологии, а часть вещей ученые передадут на реставрацию в Эрмитаж. После тщательных исследований все "сокровища" Оленьего острова вернутся в Полярный в городской историко-краеведческий музей, хотя на уникальные находки уже "положили глаз" музеи Санкт-Петербурга и Мурманска. На будущее питерцы пока не загадывают, но уверены, что Большой Оленеостровский могильник еще полностью не исследован и нужно обязательно продолжить раскопки с привлечением специалистов геоморфологии, палеозоологии, ботаники.
Огорчает ученых лишь одно обстоятельство: древний могильник посещают люди, далекие от археологии и истории, . рыбаки и туристы. Они невольно разрушают захоронения и уничтожают последние частички древней цивилизации.
Захоронения 8 древних жителей Оленьего острова нашли археологи в Мурманской области
8 августа 2003, 22:08
Археологическая экспедиция из г. Санкт-Петербурга с 4 по 29 июля исследовала Олений остров - единственный северный могильник, на территории которого найдены останки древних людей, захороненных около 3000 лет назад. Как отмечает КСФ.ru, в этом сезоне обнаружено больше интересных находок, чем во время двух прошлых экспедиций. Даже за всю историю изучения острова в XX веке другие экспедиции не достигали подобных результатов.
Во время последних июльских раскопок были найдены бесценные исторические материалы: одиночные захоронения 8 древних жителей, сохранившиеся почти полностью; медные вещи, крупные фрагменты керамики и новая погребальная конструкция, напоминающая маленькую деревянную избушку, с останками 4 древних островитян внутри. Специалисты, работающие на острове, сделали интересные выводы, предположив, что усопших время от времени подкладывали в эту общую могилу. Также в местах захоронений оленеостровцев археологи находили керамическую утварь и кости животных.
Найденные материалы уже увезли в г. Санкт-Петербург: останки древней цивилизации будут исследовать в Музее антропологии, предметы материального быта - керамику, костяные каменные орудия, металлические предметы - в музее археологии, а часть вещей ученые передадут на реставрацию в Эрмитаж. После тщательных исследований все "сокровища" Оленьего острова вернутся в Полярный в городской историко-краеведческий музей, хотя на уникальные находки уже "положили глаз" музеи Санкт-Петербурга и Мурманска. На будущее питерцы пока не загадывают, но уверены, что Большой Оленеостровский могильник еще полностью не исследован и нужно обязательно продолжить раскопки с привлечением специалистов геоморфологии, палеозоологии, ботаники.
Огорчает ученых лишь одно обстоятельство: древний могильник посещают люди, далекие от археологии и истории, . рыбаки и туристы. Они невольно разрушают захоронения и уничтожают последние частички древней цивилизации.
-
Юлли - Афродита Эвплоя
- Сообщения: 4154
- Зарегистрирован: 21 май 2004, 11:38
- Откуда: Санкт-Петербург
Юлли » 17 ноя 2004, 00:25
Которский погост
“В лето 6455 (947). Иде Вольга Новугороду, и установи по Мсте погосты и дани и по Луге оброки и дани...” – гласит “Повесть временных лет”. Погосты были основными административно-территориальными единицами в средневековой Новгородской земле. Сюда свозили дань и здесь вершили суд. Однако сведения письменных источников о погостах очень скупы, необходимо обратится к данным археологии. Г.С.Лебедев и Н.И.Платонова, изучая памятники Верхнего Полужья, логично предположили, что совпадение расположения центров погостов, известных по Писцовым книгам, и больших комплексов археологических памятников конца I - начала II тыс. н.э. не случайно. Там, где около 1500 года Писцовые книги фиксируют погосты Петровский, Дремяцкий, Передольский, Косицкий, в Х-ХI вв. стояли укрепленные городки. К ним примыкали неукрепленные посады, окруженные некрополями из сопок и древнерусских курганов. Как показали раскопки, жители поселков были связаны с ремеслами, ближней и дальней торговлей. Поселения вытянулись цепочкой вдоль р. Луги и далее в верховья р. Плюссы, в сторону Пскова. Они удалены друг от друга на 15-25 км, т.е. на расстояние дневного перехода, и явно составляли единую систему. Которский погост, о котором пойдет речь, был крайним звеном в этой цепочке.
На 186-м км Киевского шоссе есть поворот на районный центр Псковской области, поселок Плюссу. В 10 км от поворота, близ усадьбы Вечаша, принадлежавшей Н.А.Римскому-Корсакову, к северу от озера Песно находится комплекс средневековых археологических памятников у д. Которск. На отроге коренного берега реки Городоньки располагалось городище-убежище, прикрывавшее брод-переправу. К югу от него раскинулось большое селище. По левому берегу реки, через южную оконечность древнего поселка проходила дорога и вдоль нее расположились разнотипные могильники – места последнего упокоения обитателей поселения. Напротив городища, на другом берегу Городоньки стояли три кургана-сопки, до наших дней сохранилась самая большая, достигающая высоты 6 м. Комплекс памятников у д. Которск впервые попал в поле зрения археологов во время работ по составлению археологической карты Санкт-Петербургской губернии, позднее часть памятников комплекса описаны во время т.н. палеоэтнологического обследования территории Ленинградской области в 1920-х гг. С 1988 г. планомерные раскопки здесь ведет наша экспедиция. Результатом этих работ явилась реконструкция истории древнерусского погоста Х-ХII вв. Она как бы в миниатюре копирует и отражает историю Новгородской земли этих столетий.
Государственному освоению территорий Северной Руси, в большинстве случаев, предшествовала славянская колонизация, сопровождавшаяся распространением пашенного земледелия, торгово-промысловой и военно-даннической деятельностью. Возникновение Которского поселения непосредственно связано с расселением исторического славянства из первоначальной зоны, из округи озера Ильменя на более широкую территорию. Места, ставшие впоследствии древнерусскими административными центрами, часто представляли собой изначальные пункты славянского освоения новых земель.
До проникновения в верховья Плюссы на рубеже IХ-Х вв. людей, основавших Которское поселение, здесь обитали носители т.н. “культуры длинных курганов”. У исследователей нет единой точки зрения на их этно-лингвистическую принадлежность. Многие связывают с ними первую волну славян-мигрантов, проникших на Северо-Запад в V-VI вв., и образовавших объединение кривичей. Нам же представляется более вероятным, что люди оставившие на огромных просторах севера лесной зоны Восточной Европы могильники с валообразными насыпями ни политического, ни этнического, ни языкового единства не составляли. Их территориальные группировки остались вне поля зрения русского летописания, сравнительно рано исчезнув. Возможно, в известиях о событиях IХ-Х вв. они выступали под общим обозначением “чуди” противопоставленной “словенам”.
В Верхнем Поплюсье население “культуры длинных курганов” было сравнительно многочисленным. Вероятно, благодатные места на берегах озера Песно, находившиеся на пути из Полужья к устью р. Великой, к Изборску и Пскову достались пришельцам не без боя. Верховья и низовья р. Городоньки были блокированы хорошо укрепленными городищами, настоящими крепостями. Остатки их валов высятся у дд. Городище и Курея. Здесь, на водоразделе Луга и Плюссы начиналась территория плотного расселения носителей “культуры длинных курганов” и быть может не случайно родился славянский топоним, обозначивший местность и поселение в ней основанное - “Которою”. Слово “котора” в древнерусском языке обозначало вражду, распрю, междоусобицу. Осев на удобном для пашенного земледелия пятачке плодородных суглинистых почв к северу от озера Песно, захватив важный перекресток местных коммуникаций и, вероятно, обложив данью окрестную “чудь” основатели Которска, а их мы можем без особой натяжки отождествить с летописными “словенами”, до конца в безопасности себя не чувствовали. Не случайно сразу был возведен “градок”-убежище. Произошло это где-то на рубеже IХ-Х вв., в эпоху Олега Вещего.
Тесно связанное с градками Верхнего Полужья, а через них с Новгородом, Ладогой и далекими странами Балтики и Востока, удобно расположенное на пути во Псков, это поселение с первых лет существования стало центром Верхнего Поплюсья. Некоторые обитатели Которска, как показали находки сделанные на селище, принадлежали к верхушке общества и, вероятно, участвовали в торговых и военных предприятиях первых русских князей. Уже в самых древнейших слоях найдена бронзовая шумящая подвеска-планка, украшенная утиными лапками. Такие изделия характерны для финно-угров Поволжья Массивные застежки-фибулы с гранеными головками широко бытовали у народов побережья Балтики. Всеобщим же торговым эквивалентом той эпохи выступали стеклянные бусы и арабские серебряные монеты (дирхемы) И те и другие тоже найдены при раскопках поселения.
В 1988-90 гг. нами исследована усадьба Х в. Ее центром был большой срубный дом, размером примерно 6ґ8 м. Он отапливался печью-каменкой, находившейся в одном из углов; имел обширное глубокое подполье. Деревянная ограда окружала усадьбу В ее пределах найдены коромысло складных весов, набор гирек-разновесов, уже упомянутые дирхемы. Не исключено, что перед нами главная усадьба поселения, где проживал человек несомненно знатный. Погибла: она в огне пожара, связанного с каким-то военным конфликтом. В слое пожара разбросаны предметы вооружения и конского снаряжения. Многие крупные ценные предметы так и не были подобраны. Наиболее вероятная археологическая дата этого события - середина Х в.
Кто же напал и сжег поселок? Для середины Х в, только одно событие на севере Руси получило отражение в летописи. Это поход княгини Ольги, отнесенный летописцем к 947 г. Заметим, что как и все ранние даты русского летописания, она весьма условна и служит для нас лишь примерным временным ориентиром.
После убийства восставшим племенем древлян мужа Ольги князя Игоря непрочная молодая держава Рюриковичей могла вот-вот распасться. Ольге, правившей при малолетнем Святославе, понадобилось фактически повторно завоевывать земли и покорять племена, подчиненные Рюриком и Олегом Вещим. Необходимо было либо истребить, как у древлян, либо смирить местную знать. Летопись указывает две цели похода Ольги на север - Мcту и Лугу. В середине Х в. это не просто реки, а наиболее густо заселенные области Новгородской земли, где активно шло формирование местных центров (Любытино на Мсте и Передольский погост на Луге). Против этих и более мелких центров сепаратизма был направлен удар княжеских дружин. Следы пожаров середины Х в. отмечены на ряде лужских поселений. Двигаясь с Луги на Псков, Ольга не могла миновать Которска. Любопытно, что в слое пожара в Которске найден ланцетовидный наконечник стрелы, располагавшийся вертикально. Стрела была пущена явно кем-то из нападавших; древко сгорело, а наконечник так и остался в земле. Ланцетовидные наконечники пользовались популярностью у скандинавов, составлявших значительную, если не большую, часть дружины русских князей Х в.
Но Ольга не уничтожила местные центры раз и навсегда. Она каким-то образом изменила систему управления и контроля, превратив их в княжеские погосты. Что стало с местной знатью, можно только гадать, но, судя по всему, продемонстрировав силу и уничтожив наиболее строптивых, княгиня привлекла выходцев из нее к сбору даней, что по мнению академика В.Л.Янина заложило основу сословия средневекового новгородского боярства. Не случайно в своих исторических границах Новгород возник именно в это время и культура его нижних слоев чрезвычайно близка культуре локальных центров Новгородской земли, в том числе и Которска (правда, это уже отдельная тема). Поскольку административное значение местных центров сохранилось, поселения с ними связанные продолжали процветать.
С установлением погостов территория Новгородской земли прочнее вошла в систему древнерусского государства, а следовательно тяготеющее к ним население вовлекалось в новые экономические, социальные и культурные отношения. Появление в лице княжеской администрации третейского судьи сглаживало противоречия между пришельцами и аборигенами, между отдельными родами. Весьма своеобразно это проявилось в археологических материалах. Например, всего в 3 км от Которского поселения нами был исследован могильник культуры длинных курганов (Которск ХII), позволяющий считать его обрядность вполне типичной, ничем не отличающейся от классических памятников данной культуры VI-VIII вв. Но вещи и радиоуглеродные даты говорят, что курганы в нем насыпались по крайней мере до рубежа Х-ХI вв. Значит отдельные общины носителей “культуры длинных курганов” сохраняли свою социальную и культурную самобытность вплоть до эпохи Владимира Святого и крещения Руси. Однако, на уровне бытовой, повседневной культуры, а, вероятно, и языка население, тяготевшее к погостам, стало к этому времени уже однородным, древнерусским, новгородским.
Сложный духовный мир общества периода скачка от варварства к цивилизации отразился в монументальных курганах-сопках. Исследователи давно отмечали, что в сопках погребены далеко не все члены коллективов их сооружавших Сложные по внутренней структуре, стоящие на открытых местах вблизи синхронных им поселений, они были, в первую очередь, своеобразными земляными храмами, древнерусскими пирамидами и зиккуратами языческой эпохи. Вблизи Которска в 1990 г. у д. Полосы мы исследовали сопку, достигавшую высоты 5 м. Ни малейшего намека на захоронения в ней обнаружить не удалось. Где же хоронили своих сородичей многочисленные обитатели погоста и его окрестностей в Х в.?
Искомые могильники были открыты случайно, хотя их облик прогнозировался по ряду косвенных данных. Сначала на лесной дороге, ведущей от курганов к поселению в нескольких местах С. Л. Кузьмин обнаружил россыпи кальцинированных костей. Проведя выездной “консилиум” с коллегами-археологами А.Н.Башенькиным и В.Я.Конецким, пришли к выводу: они связаны с могильниками не имеющими наземных признаков, и необходимы раскопки широкой площадью. В результате раскопок установлено, что кремированные останки помещались на или над поверхностью земли. Ныне развеянные кости и обгоревшие вещи лежат в слое лесного дерна. Шурфами и при помощи металлоискателя были обнаружены 5 больших могильников. Если бы древние жители Которска поголовно практиковали сооружение курганов, то поселение окружал некрополь подобный знаменитым ярославским могильникам, ведь среди находок были разнообразные бусы, дирхем, весовая гирька, удила, колчанный крюк, наконечник стрелы, т.е. предметы характерные для т.н. “дружинных могильников”. По всей вероятности, такой “археологически неуловимый” (точнее трудно уловимый) обряд широко практиковался населением Северной Руси до распространения христианства.
Однако, для некоторых жителей Которска сооружали большие курганы, сочетавшие в своем устройстве черты сопок и насыпей “культуры длинных курганов”. Группу Которск IV из 4 высоких курганов окружали могильники с поверхностными трупосожжениями, на периферии которых в середине-третьей четверти XI в. возникли древнерусские курганные некрополи с трупоположениями. На вершине одного большого кургана раскопанного в 1988 г., подквадратная площадка в основании которого имела размеры 20ґ20 м, а высота достигала 3 м, открыты мужское и женское захоронения по обряду сожжения. Вещи из них характерны для сопок и синхронных им поселений. Кто были эти люди? Не те ли, кого летописец называл “старой чадью”, “старостами” и кто держал власть в погостах? Тогда понятно почему в больших курганах переплелись элементы обряда разных погребальных традиций, ведь для их возведения могли привлекаться жители всей округи-погоста.
С принятием христианства, вероятно, именно погосты стали центрами распространения новой веры. Успехи христианизации проявились в погребальной обрядности. На смену кремациям пришли ингумации. В Которске новые могильники возникают на периферии старых и, по всей видимости, какое-то время с ними сосуществуют. Одним из древнейших трупоположений можно считать захоронение мужчины в кургане № 2 могильника Которск IX, совершенное в обширной яме и сопровождавшееся наконечником дротика и ключом. Оно может относиться к середине XI в., т.е. этот человек был современником Ярослава Мудрого и строительства Софийского собора в Новгороде. В женском погребении кургана № 5 могильника Которск III найдена древнейшая в Новгородской земле иконка-привеска. Она была в составе ожерелья, бусы которого датируются по новгородской хронологической шкале 1055-1076 гг. Подвески-иконки вообще не редкость в древнерусских могильниках Которска. Две иконки с изображением Успения Богородицы вместе с ожерельем были привезены в эпоху Андрея Боголюбского из Владимирской земли. Они легли в могилу женщины, родственники которой были свидетелями, а скорее всего и участниками ожесточенной борьбы Новгорода с суздальцами, сменявшейся иногда годами шаткого мира.
Разработанная Ю.М.Лесманом хронология новгородских древностей порой позволяет синхронизировать курганные захоронения с материалами одного яруса Новгорода, т е. определять дату с точностью до 20-25 лет - времени активной жизнедеятельности одного поколения. Полностью исследованные могильники (например, Которск III или Которск XI) становятся своеобразной хроникой жизни оставившего их коллектива. Они перекликаются со скупыми известиями летописных сводов, а в некоторых случаях (о чудо) находят соответствия в берестяных грамотах.
С течением времени изменяется круг источников, освещающих историю Которского погоста. В XI веке поселок переносится на другой берег реки, где и стоит под своим названием до сего дня. А начиная с середины XII столетия появляются письменные свидетельства, сперва берестяная грамота № 640, позднее - писцовые и переписные книги.
"...мЪць, а полъ грвнЪ творите... ногатЪ поногатьнаго оу которАнъ. А оу дьАкъ оу ХоудыцА 3 рЪзанЬ, а собЪ коуноу. А оу Добрыцевиць оу РоманицА коуноу, а собе коуноу... (коу)ноу, а собЪ коуноу" - записано в упомянутой выше грамоте, датирующейся 50-ми - 90-ми годами XII века. Казалось бы, она ничем не отличается от сотен других - это записка с перечислением сумм долга и должников, проживающих вне Новгорода. Однако, для нас она имеет принципиальное значение: из нее мы узнаем не только о наличии в середине XII столетия в Которском погосте церкви, но и имя служившего в ней дьяка - Худыц. Место, где стояла церковь XII века пока не известно, а вот где стояла церковь XIV столетия удалось локализовать. На холме, там, где сейчас находится клуб. Вокруг располагалось приходское кладбище, до сих пор на окрестных огородах находят иногда кости.
По всей вероятности, первая половина XVI века это время наивысшего расцвета Которского погоста. Он насчитывает 17 дворов, из которых 4 принадлежат церковному причету, у старой Никольской церкви появляется придел во имя Покрова Пресвятые Богородицы, строится еще одна - теплая, во имя Сергия Радонежского Чудотворца. А в восьмидесятые годы книги фиксируют уже совершенно иную картину - картину литовского разорения.
1582 г. А на погосте церковь деревянна Николая Чудотворца, да предел Покрова Пресвятые Богородицы, другая теплая Сергия Радонежского Чудотворца. В обоих церквах престолы разорены, и сосуды церъковные, и свечи местые поимали литовские люди, а церковь стоит без пения, а церъковных дворов: дв. попов, дв. дьячков, дв. пономарев, дв. просвирницын стоят пустые.
1628/29 гг. Погост Которской, а на погосте церковъ Николы Чудотворца да предел Покров Пресвятые Богородицы да церковь теплая преподобний Сергий Чюдотворец древяна клетцкии стоят бес пенья да на погосте четыре места церковного причету, место попово, место дьячково, место Пономареве, место проскурнино.
1678 г. Погост Которской пуст, церкви и церковных причетников нет.
http://www.nwae.spb.ru/Kotorsk/kotorsk-full.htm
“В лето 6455 (947). Иде Вольга Новугороду, и установи по Мсте погосты и дани и по Луге оброки и дани...” – гласит “Повесть временных лет”. Погосты были основными административно-территориальными единицами в средневековой Новгородской земле. Сюда свозили дань и здесь вершили суд. Однако сведения письменных источников о погостах очень скупы, необходимо обратится к данным археологии. Г.С.Лебедев и Н.И.Платонова, изучая памятники Верхнего Полужья, логично предположили, что совпадение расположения центров погостов, известных по Писцовым книгам, и больших комплексов археологических памятников конца I - начала II тыс. н.э. не случайно. Там, где около 1500 года Писцовые книги фиксируют погосты Петровский, Дремяцкий, Передольский, Косицкий, в Х-ХI вв. стояли укрепленные городки. К ним примыкали неукрепленные посады, окруженные некрополями из сопок и древнерусских курганов. Как показали раскопки, жители поселков были связаны с ремеслами, ближней и дальней торговлей. Поселения вытянулись цепочкой вдоль р. Луги и далее в верховья р. Плюссы, в сторону Пскова. Они удалены друг от друга на 15-25 км, т.е. на расстояние дневного перехода, и явно составляли единую систему. Которский погост, о котором пойдет речь, был крайним звеном в этой цепочке.
На 186-м км Киевского шоссе есть поворот на районный центр Псковской области, поселок Плюссу. В 10 км от поворота, близ усадьбы Вечаша, принадлежавшей Н.А.Римскому-Корсакову, к северу от озера Песно находится комплекс средневековых археологических памятников у д. Которск. На отроге коренного берега реки Городоньки располагалось городище-убежище, прикрывавшее брод-переправу. К югу от него раскинулось большое селище. По левому берегу реки, через южную оконечность древнего поселка проходила дорога и вдоль нее расположились разнотипные могильники – места последнего упокоения обитателей поселения. Напротив городища, на другом берегу Городоньки стояли три кургана-сопки, до наших дней сохранилась самая большая, достигающая высоты 6 м. Комплекс памятников у д. Которск впервые попал в поле зрения археологов во время работ по составлению археологической карты Санкт-Петербургской губернии, позднее часть памятников комплекса описаны во время т.н. палеоэтнологического обследования территории Ленинградской области в 1920-х гг. С 1988 г. планомерные раскопки здесь ведет наша экспедиция. Результатом этих работ явилась реконструкция истории древнерусского погоста Х-ХII вв. Она как бы в миниатюре копирует и отражает историю Новгородской земли этих столетий.
Государственному освоению территорий Северной Руси, в большинстве случаев, предшествовала славянская колонизация, сопровождавшаяся распространением пашенного земледелия, торгово-промысловой и военно-даннической деятельностью. Возникновение Которского поселения непосредственно связано с расселением исторического славянства из первоначальной зоны, из округи озера Ильменя на более широкую территорию. Места, ставшие впоследствии древнерусскими административными центрами, часто представляли собой изначальные пункты славянского освоения новых земель.
До проникновения в верховья Плюссы на рубеже IХ-Х вв. людей, основавших Которское поселение, здесь обитали носители т.н. “культуры длинных курганов”. У исследователей нет единой точки зрения на их этно-лингвистическую принадлежность. Многие связывают с ними первую волну славян-мигрантов, проникших на Северо-Запад в V-VI вв., и образовавших объединение кривичей. Нам же представляется более вероятным, что люди оставившие на огромных просторах севера лесной зоны Восточной Европы могильники с валообразными насыпями ни политического, ни этнического, ни языкового единства не составляли. Их территориальные группировки остались вне поля зрения русского летописания, сравнительно рано исчезнув. Возможно, в известиях о событиях IХ-Х вв. они выступали под общим обозначением “чуди” противопоставленной “словенам”.
В Верхнем Поплюсье население “культуры длинных курганов” было сравнительно многочисленным. Вероятно, благодатные места на берегах озера Песно, находившиеся на пути из Полужья к устью р. Великой, к Изборску и Пскову достались пришельцам не без боя. Верховья и низовья р. Городоньки были блокированы хорошо укрепленными городищами, настоящими крепостями. Остатки их валов высятся у дд. Городище и Курея. Здесь, на водоразделе Луга и Плюссы начиналась территория плотного расселения носителей “культуры длинных курганов” и быть может не случайно родился славянский топоним, обозначивший местность и поселение в ней основанное - “Которою”. Слово “котора” в древнерусском языке обозначало вражду, распрю, междоусобицу. Осев на удобном для пашенного земледелия пятачке плодородных суглинистых почв к северу от озера Песно, захватив важный перекресток местных коммуникаций и, вероятно, обложив данью окрестную “чудь” основатели Которска, а их мы можем без особой натяжки отождествить с летописными “словенами”, до конца в безопасности себя не чувствовали. Не случайно сразу был возведен “градок”-убежище. Произошло это где-то на рубеже IХ-Х вв., в эпоху Олега Вещего.
Тесно связанное с градками Верхнего Полужья, а через них с Новгородом, Ладогой и далекими странами Балтики и Востока, удобно расположенное на пути во Псков, это поселение с первых лет существования стало центром Верхнего Поплюсья. Некоторые обитатели Которска, как показали находки сделанные на селище, принадлежали к верхушке общества и, вероятно, участвовали в торговых и военных предприятиях первых русских князей. Уже в самых древнейших слоях найдена бронзовая шумящая подвеска-планка, украшенная утиными лапками. Такие изделия характерны для финно-угров Поволжья Массивные застежки-фибулы с гранеными головками широко бытовали у народов побережья Балтики. Всеобщим же торговым эквивалентом той эпохи выступали стеклянные бусы и арабские серебряные монеты (дирхемы) И те и другие тоже найдены при раскопках поселения.
В 1988-90 гг. нами исследована усадьба Х в. Ее центром был большой срубный дом, размером примерно 6ґ8 м. Он отапливался печью-каменкой, находившейся в одном из углов; имел обширное глубокое подполье. Деревянная ограда окружала усадьбу В ее пределах найдены коромысло складных весов, набор гирек-разновесов, уже упомянутые дирхемы. Не исключено, что перед нами главная усадьба поселения, где проживал человек несомненно знатный. Погибла: она в огне пожара, связанного с каким-то военным конфликтом. В слое пожара разбросаны предметы вооружения и конского снаряжения. Многие крупные ценные предметы так и не были подобраны. Наиболее вероятная археологическая дата этого события - середина Х в.
Кто же напал и сжег поселок? Для середины Х в, только одно событие на севере Руси получило отражение в летописи. Это поход княгини Ольги, отнесенный летописцем к 947 г. Заметим, что как и все ранние даты русского летописания, она весьма условна и служит для нас лишь примерным временным ориентиром.
После убийства восставшим племенем древлян мужа Ольги князя Игоря непрочная молодая держава Рюриковичей могла вот-вот распасться. Ольге, правившей при малолетнем Святославе, понадобилось фактически повторно завоевывать земли и покорять племена, подчиненные Рюриком и Олегом Вещим. Необходимо было либо истребить, как у древлян, либо смирить местную знать. Летопись указывает две цели похода Ольги на север - Мcту и Лугу. В середине Х в. это не просто реки, а наиболее густо заселенные области Новгородской земли, где активно шло формирование местных центров (Любытино на Мсте и Передольский погост на Луге). Против этих и более мелких центров сепаратизма был направлен удар княжеских дружин. Следы пожаров середины Х в. отмечены на ряде лужских поселений. Двигаясь с Луги на Псков, Ольга не могла миновать Которска. Любопытно, что в слое пожара в Которске найден ланцетовидный наконечник стрелы, располагавшийся вертикально. Стрела была пущена явно кем-то из нападавших; древко сгорело, а наконечник так и остался в земле. Ланцетовидные наконечники пользовались популярностью у скандинавов, составлявших значительную, если не большую, часть дружины русских князей Х в.
Но Ольга не уничтожила местные центры раз и навсегда. Она каким-то образом изменила систему управления и контроля, превратив их в княжеские погосты. Что стало с местной знатью, можно только гадать, но, судя по всему, продемонстрировав силу и уничтожив наиболее строптивых, княгиня привлекла выходцев из нее к сбору даней, что по мнению академика В.Л.Янина заложило основу сословия средневекового новгородского боярства. Не случайно в своих исторических границах Новгород возник именно в это время и культура его нижних слоев чрезвычайно близка культуре локальных центров Новгородской земли, в том числе и Которска (правда, это уже отдельная тема). Поскольку административное значение местных центров сохранилось, поселения с ними связанные продолжали процветать.
С установлением погостов территория Новгородской земли прочнее вошла в систему древнерусского государства, а следовательно тяготеющее к ним население вовлекалось в новые экономические, социальные и культурные отношения. Появление в лице княжеской администрации третейского судьи сглаживало противоречия между пришельцами и аборигенами, между отдельными родами. Весьма своеобразно это проявилось в археологических материалах. Например, всего в 3 км от Которского поселения нами был исследован могильник культуры длинных курганов (Которск ХII), позволяющий считать его обрядность вполне типичной, ничем не отличающейся от классических памятников данной культуры VI-VIII вв. Но вещи и радиоуглеродные даты говорят, что курганы в нем насыпались по крайней мере до рубежа Х-ХI вв. Значит отдельные общины носителей “культуры длинных курганов” сохраняли свою социальную и культурную самобытность вплоть до эпохи Владимира Святого и крещения Руси. Однако, на уровне бытовой, повседневной культуры, а, вероятно, и языка население, тяготевшее к погостам, стало к этому времени уже однородным, древнерусским, новгородским.
Сложный духовный мир общества периода скачка от варварства к цивилизации отразился в монументальных курганах-сопках. Исследователи давно отмечали, что в сопках погребены далеко не все члены коллективов их сооружавших Сложные по внутренней структуре, стоящие на открытых местах вблизи синхронных им поселений, они были, в первую очередь, своеобразными земляными храмами, древнерусскими пирамидами и зиккуратами языческой эпохи. Вблизи Которска в 1990 г. у д. Полосы мы исследовали сопку, достигавшую высоты 5 м. Ни малейшего намека на захоронения в ней обнаружить не удалось. Где же хоронили своих сородичей многочисленные обитатели погоста и его окрестностей в Х в.?
Искомые могильники были открыты случайно, хотя их облик прогнозировался по ряду косвенных данных. Сначала на лесной дороге, ведущей от курганов к поселению в нескольких местах С. Л. Кузьмин обнаружил россыпи кальцинированных костей. Проведя выездной “консилиум” с коллегами-археологами А.Н.Башенькиным и В.Я.Конецким, пришли к выводу: они связаны с могильниками не имеющими наземных признаков, и необходимы раскопки широкой площадью. В результате раскопок установлено, что кремированные останки помещались на или над поверхностью земли. Ныне развеянные кости и обгоревшие вещи лежат в слое лесного дерна. Шурфами и при помощи металлоискателя были обнаружены 5 больших могильников. Если бы древние жители Которска поголовно практиковали сооружение курганов, то поселение окружал некрополь подобный знаменитым ярославским могильникам, ведь среди находок были разнообразные бусы, дирхем, весовая гирька, удила, колчанный крюк, наконечник стрелы, т.е. предметы характерные для т.н. “дружинных могильников”. По всей вероятности, такой “археологически неуловимый” (точнее трудно уловимый) обряд широко практиковался населением Северной Руси до распространения христианства.
Однако, для некоторых жителей Которска сооружали большие курганы, сочетавшие в своем устройстве черты сопок и насыпей “культуры длинных курганов”. Группу Которск IV из 4 высоких курганов окружали могильники с поверхностными трупосожжениями, на периферии которых в середине-третьей четверти XI в. возникли древнерусские курганные некрополи с трупоположениями. На вершине одного большого кургана раскопанного в 1988 г., подквадратная площадка в основании которого имела размеры 20ґ20 м, а высота достигала 3 м, открыты мужское и женское захоронения по обряду сожжения. Вещи из них характерны для сопок и синхронных им поселений. Кто были эти люди? Не те ли, кого летописец называл “старой чадью”, “старостами” и кто держал власть в погостах? Тогда понятно почему в больших курганах переплелись элементы обряда разных погребальных традиций, ведь для их возведения могли привлекаться жители всей округи-погоста.
С принятием христианства, вероятно, именно погосты стали центрами распространения новой веры. Успехи христианизации проявились в погребальной обрядности. На смену кремациям пришли ингумации. В Которске новые могильники возникают на периферии старых и, по всей видимости, какое-то время с ними сосуществуют. Одним из древнейших трупоположений можно считать захоронение мужчины в кургане № 2 могильника Которск IX, совершенное в обширной яме и сопровождавшееся наконечником дротика и ключом. Оно может относиться к середине XI в., т.е. этот человек был современником Ярослава Мудрого и строительства Софийского собора в Новгороде. В женском погребении кургана № 5 могильника Которск III найдена древнейшая в Новгородской земле иконка-привеска. Она была в составе ожерелья, бусы которого датируются по новгородской хронологической шкале 1055-1076 гг. Подвески-иконки вообще не редкость в древнерусских могильниках Которска. Две иконки с изображением Успения Богородицы вместе с ожерельем были привезены в эпоху Андрея Боголюбского из Владимирской земли. Они легли в могилу женщины, родственники которой были свидетелями, а скорее всего и участниками ожесточенной борьбы Новгорода с суздальцами, сменявшейся иногда годами шаткого мира.
Разработанная Ю.М.Лесманом хронология новгородских древностей порой позволяет синхронизировать курганные захоронения с материалами одного яруса Новгорода, т е. определять дату с точностью до 20-25 лет - времени активной жизнедеятельности одного поколения. Полностью исследованные могильники (например, Которск III или Которск XI) становятся своеобразной хроникой жизни оставившего их коллектива. Они перекликаются со скупыми известиями летописных сводов, а в некоторых случаях (о чудо) находят соответствия в берестяных грамотах.
С течением времени изменяется круг источников, освещающих историю Которского погоста. В XI веке поселок переносится на другой берег реки, где и стоит под своим названием до сего дня. А начиная с середины XII столетия появляются письменные свидетельства, сперва берестяная грамота № 640, позднее - писцовые и переписные книги.
"...мЪць, а полъ грвнЪ творите... ногатЪ поногатьнаго оу которАнъ. А оу дьАкъ оу ХоудыцА 3 рЪзанЬ, а собЪ коуноу. А оу Добрыцевиць оу РоманицА коуноу, а собе коуноу... (коу)ноу, а собЪ коуноу" - записано в упомянутой выше грамоте, датирующейся 50-ми - 90-ми годами XII века. Казалось бы, она ничем не отличается от сотен других - это записка с перечислением сумм долга и должников, проживающих вне Новгорода. Однако, для нас она имеет принципиальное значение: из нее мы узнаем не только о наличии в середине XII столетия в Которском погосте церкви, но и имя служившего в ней дьяка - Худыц. Место, где стояла церковь XII века пока не известно, а вот где стояла церковь XIV столетия удалось локализовать. На холме, там, где сейчас находится клуб. Вокруг располагалось приходское кладбище, до сих пор на окрестных огородах находят иногда кости.
По всей вероятности, первая половина XVI века это время наивысшего расцвета Которского погоста. Он насчитывает 17 дворов, из которых 4 принадлежат церковному причету, у старой Никольской церкви появляется придел во имя Покрова Пресвятые Богородицы, строится еще одна - теплая, во имя Сергия Радонежского Чудотворца. А в восьмидесятые годы книги фиксируют уже совершенно иную картину - картину литовского разорения.
1582 г. А на погосте церковь деревянна Николая Чудотворца, да предел Покрова Пресвятые Богородицы, другая теплая Сергия Радонежского Чудотворца. В обоих церквах престолы разорены, и сосуды церъковные, и свечи местые поимали литовские люди, а церковь стоит без пения, а церъковных дворов: дв. попов, дв. дьячков, дв. пономарев, дв. просвирницын стоят пустые.
1628/29 гг. Погост Которской, а на погосте церковъ Николы Чудотворца да предел Покров Пресвятые Богородицы да церковь теплая преподобний Сергий Чюдотворец древяна клетцкии стоят бес пенья да на погосте четыре места церковного причету, место попово, место дьячково, место Пономареве, место проскурнино.
1678 г. Погост Которской пуст, церкви и церковных причетников нет.
http://www.nwae.spb.ru/Kotorsk/kotorsk-full.htm
-
Юлли - Афродита Эвплоя
- Сообщения: 4154
- Зарегистрирован: 21 май 2004, 11:38
- Откуда: Санкт-Петербург
Юлли » 17 ноя 2004, 00:33
... и южнее...
Георгий Васильевич Штыков
Формирование полоцких кривичей
На территории Северной Беларуси (Витебская область) до образования Киевского государства (Руси) в результате сложных этнических процессов происходило формирование западной ветви кривичей или "полочан", т. е. полоцких кривичей. Чтобы уяснить эти процессы, необходимо коснуться ряда аспектов истории населения Белорусского Подвинья, а главное, изложить итог новых исследований курганов второй половины I тыс. н.э. с трупосожжениями.
В третьей четверти I тыс. н. э. почти на всей территории Беларуси располагались города-убежища, известные в археологической науке как памятники типа верхнего слоя Банцеровщины, Тушемли, Колочина. В историографии Беларуси большинство исследователей считают их балтскими (Загорульский, 1977, с. 70; Митрофанов, 1980, с. 102-110; Мядзведзеу, 1994, с. 36). Некоторые относят эти памятники к славянам (Поболь, 1974, с. 159). Высказано мнение, что это балто-славянская культура (Штыхов, 1992, с. 34-36).
Исследователи единодушны в том, что племена родственных банцеровской и тешумлинской культур находились в завершающей стадии разложения патриархально-родовых отношений, когда происходил переход к территориальной общине (Митрофанов, 1978, с. 117; Нарысы... 1994, с. 75).
Этническая принадлежность полоцких кривичей - часть проблемы формирования кривичей и определения их этноса. В археологическом аспекте эта проблема связана с этнической интерпретацией погребений в древнейших курганах прежде всего с той области, где по сообщениям летописей и другим данным проживали кривичи. Такими могильниками являются курганные группы, содержащие длинные и сопуствующие им круглые или округлые насыпи с трупосожжениями второй половины I тыс. н.э. (Штыхов, 1999, с. 25).
Ареал могильников с длинными (удлиненными) курганами занимает значительную часть лесной полосы Восточной Европы. Они распространены в верховьях Западной Двины, Днепра, на Псковщине, частично на юго-востоке Эстонии, на восточной окраине Латвии. В. Седов распределил могильники с длинными курганами по шести районам всего ареала, выделив в отдельные районы Полоцкое (Белорусское) Подвинье и центральные районы Смоленской земли (Седов, 1974, с. 12).
Смоленский археолог Е. Шмидт, обобщая материалы о формировании смоленских кривичей, заключил, что в VII-VIII в. их можно рассматривать "как союз племен, включающий славян и балтов", в котором происходили процессы ассимиляции балтов вплоть до Х-Х1 вв. Он утверждает, что весь набор женских украшений, обнаруживаемых в женских погребениях на Смоленщине, типично балтский, делает вывод о расследовании балтов в конце VII-VIII вв., пришедших из Восточной Литвы и Латвии, и полагает, что в это же время из Подесенья сюда проникает другая группировка славянского населения, определившая характер дальнейшего развития керамики (горшки с плечиками). Общий вывод о балто-славянском характере культуры длинных курганов не вызывает возражений (Шмидт, 1975, с. 29, 30). Но направление движения балтов из Восточной Латвии на территорию Смоленщины сомнительно. Скорее всего, кривичи двигались из Белорусского Подвинья в восточную часть Латвии.
По наблюдениям латышских археологов, длинные и сопуствующие им круглые курганы на восточной окраине Латвии возникают во второй половине I тыс. н.э. Изученные курганы свидетельствуют об этнически смешанном населении (кривичи, латгалы и прибалтийские финны). В погребальном обряде и могильном инвентаре кривичей и латгалов наблюдается взаимное влияние (Мугуревич, 1996, с. 127).
Эстонские археологи (старшего поколения) связывали появление на юго-востоке Эстонии длинных курганов с продвижением кривичей на север в среду эстонских племен (Шмидехельм, 1953, с. 214). Другие исследователи утверждают, что длинные и синхронные им круглые курганы псковской группы памятников оставлены местным чудским населением (Лаул, 1971, с. 319-331). По мнению М. Аун, эти памятники появились не в результате проникновения пришлого населения, а в связи с переходом коренного населения к новому обряду захоронения (Аун, 1980, с. 16-17).
В верховье Вилии близ д.Сосенка (Вилейский район) Я. Зверуго выявил ранние курганы кривичей. Поселение кривичей он исследовал у д. Никольцы в Мядельском районе (Зверуго, 1989, с. 44-52). Намного ранее Ф. Покровский обнаружил курганы кривичей близ д. Занароч. Названные три памятника являются крайними пунктами, которые известны на юго-западной границе кривичей-полочан. На запад от этих пунктов на территории Островецкого, Ошмянского, Сморгонского районов Гродненской области были расположены восточнолитовские курганы, материалы из которых обобщены в важных работах А. Таутавичюса (Таутавичюс, 1959, с. 131-133).
В. Седов, приводя доказательства в пользу славянской принадлежности длинных курганов, отстаивает идею о расследовании с запада (из венедской группы) ранних славян в VI в. первоначально в бассейне Великой и Псковского озера, а затем, через 1,5-2 столетия, на рубеже VII-VIII вв., славяне появились в Белорусском Подвинье и Смоленском Поднепровье (Седов, 1970, с. 107).
Каковы результаты изучения древнейших курганов, включая длинные и круглые насыпи, на территории Белорусского Подвинья? Здесь в итоге новых обследований учтены курганные могильники (всего 387) близ 350 современных населенных пунктов с общим количеством курганов до 8,5 тыс. (Штыхов, 1971). Указанное количество курганов является минимальным, которое достоверно известно на данной территории. С 1849 по 1999 гг. раскопано археолагами около 1000 курганов в более чем 100 пунктах. С 1965 по 1991 гг. автором изучено в Белорусском Подвинье около 300 курганов в 30 пунктах. В большинстве случаев курганы исследовались близ древнейших городов с целью выяснения условий и предпосылок их возникновения. Этот большой новый материал с привлечением данных раскопок курганов другими исследователями был классифицирован по трем периодам: курганные могильники третьей четверти I тыс. н.э., курганы последней четверти I тыс. н.э. и памятники Х1-ХII вв. (Штыхау, 1992, с. 105-107).
В 44 курганных могильниках, наряду с круглыми в плане курганами, есть насыпи удлиненные или длинные. Это памятники второй половины I тыс. н.э. Курганные могильники третьей четверти I тыс. н.э. изучались близ д. Янковичи в ур. Атоки и Повалишино, Рудня (Россонский район), Дорохи (Городокский), Горовые (Полоцкий), Лятохи, Старое Село (Витебский район). Особый интерес вызывают курганные могильники в окрестностях дер. Дорохи на южном берегу оз. Сенница (Городоский район) (Штыхов, 1999, с. 25-26).
В курганах третьей четверти I тыс. н.э. обнаружено 13 лепных сосудов, сохранившихся целиком. Они использовались в качестве урн или накрывающих сосудов (Штыхов, 1999, с. 32). Горшки представляют собой слабопрофилированные сосуды вытянутых пропорций. Керамика подобного типа выявлена на городищах-убежищах Смоленщины (Третьяков, Шмидт, 1963, с. 67-69, 122). От днища горшок постепенно расширяется, горловина несколько сужена, венчик слабо отогнут. Е. А. Шмидт выделяет 10 основных типов керамики "тушемлинской культуры" (Шмидт, 1992, с. 100). На памятниках территории Беларуси керамика более однообразна.
Исследователи, считающие банцеровскую и тушемлинскую культуры балтскими, подчеркивают, что между ними и позднейшими достоверно известными славянскими культурами той же территории нет генетической преемственности (Русанова, 1976, с. 63). Проблема преемственности в данном случае не может иметь однозначного решения. На территории Беларуси на балтский субстрат наслаивались славянские раннесредневековые культуры, происходили ассимиляционные процессы, имел место балто-славянский симбиоз и по меньшей мере две крупные волны славянской колонизации региона. Выявить в подобной перетасовке племен четкую преемственность в развитии славянской культуры на протяжении второй половины I тыс. нашей эры - задача чрезвычайно трудная. Однако мы отметим несколько моментов в пользу того, что славяне имеют отношение к памятникам типа Банцеровщина и Тушемля. В Беларуси на этих городищах, а также синхронных селищах есть слабопрофилированные сосуда по своим пропорциям, близкие к общепризнаным формам славянской керамики (Митрофанов, 1978, с. 139, рис. 16-19).
На селищах близ дер. Ревячка, Городище, Дедиловичи открыты углубления в грунт жилища с печами-каменками (Митрофанов, 1978, рис. 34, 38, 40, 41, 45, 46). Они очень похожи на славянские полуземлянки, что может указывать на причастность славянского населения к памятникам Северной Беларуси. Подобные жилища размером 4х5 м с печью-каменкой удалось выявить нам при небольших раскопках на селище у дер. Лужесно возле Витебска. Здесь датирующим предметом является бронзовый пинцет. На поселениях типа Банцеровщины и Тушемли встречаются каменные жернова (городища Тушемли и Городок в верховьях Сожа, селище близ дер. Дедиловичи, селище-2 близ дер. Дорохи), что может свидетельствовать о появлении славян. На селищах Городище, Лукомль, Ревячка, Тайманово в Беларуси найдено пять железных ножей с валютообразным навершием ритуального назначения, которые являются предметами славянской культуры (Перхавко, 1979, с. 47).
Анализ гидронимов Белорусского Подвинья, произведенный специалистами, показал, что здесь есть довольно ранние бесспорно славянские гидронимы и их процент даже несколько выше, чем процент бесспорно балтских (Катонова, 1978, с. 85).
В древних городах Белорусского Подвинья Витебске, Лукомле обнаруживается значительный культурный слой третьей четверти I тыс. н.э. Между ним и последующими культурными напластованиями, связанными с восточнославянским прабело русским населением IХ-Х и ХI-XIII вв. нет стратиграфических разрывов, стерильных и других прослоек. По существу такая картина наблюдается на Полоцком городище. Предвестник Витебска в третьей четверти I тыс. н.э. находился в окружении четырех-пяти поселений, относящихся к культуре типа Банцеровщины и Тушемли. Между тем, города на территории Беларуси создали славяне и трудно считать, чтобы в канун становления этих городов вся окружающая территория была заселена исключительно балтами (Штыхов, 1978).
Курганы с трупосожжениями типа Атокинского могильника и могильника Дорохи-I сменяются около середины VIII вв. могильниками второй стадии, содержащими преимущественно удлиненные и сопутствующие им круглые в плане насыпи. Курганные могильники второй половины VIII-IХ вв. исследовались около деревень Борки, Бескатово, Дорохи, Вышадки, Смольки, Устье (Штыхау, 1992, с. 41-60).
В курганах последней четверти I тыс. н.э. трупосожжение почти всегда находится под насыпью, на горизонте. Бывает, что кальцинированные кости собраны в неглубокой ямке, сверху помещен опрокинутый вверх дном сосуд. Эта деталь погребального обряда сближает курганы второй стадии с более ранними насыпями описанной выше первой стадии.
Большинство курганов бедны инвентарем или совсем его не содержат. И если среди них есть славянские захоронения, что мы вполне допускаем, то подвердить это комплексами погребального инвентаря не представляется возможным. Однако иногда встречаются погребения с массой поврежденных огнем украшений. Близ дер. Борки в кургане № 2 обнаружено 11 костяных уточек, 20 бронзовых трапециевидных подвесок, железная пряжка, спиральки, фрагменты шейной гривны и пр. (рис. 1). В кургане № 6 найдены 5 бронзовых спиралек, 3 трапециевидные подвески, стеклянные бусы из голубого стекла. В погребении представлены остатки ожерелья, в котором чередовались стеклянные бусы и ряды спиралек. Есть фрагменты шейной гривны (рис. 1:25), пластинчатого браслета с ребром (рис. 1:39). В кургане представлены виды женских украшений, распространенных у балтов и характерных также для культуры смоленских длинных курганов (Шмидт, 1963, с. 104, 106-107).
Близ дер. Вышадки в малом круглом кургане № 14 найдено около 300 фрагментов от поврежденных огнем украшений. В их числе остатки цепочки. К ней прикреплялись трапециевидные подвески и другие украшения (Штыхау, 1992, с. 46). Богатство погребального инвентаря в отдельных курганах VIII-IХ вв., видимо, явление не столько социальное, свидетельствующее об имущественном неравенстве, сколько этногенетическое. Популярность металлических женских украшений характерна для балтов, а в данном случае украшения говорят о славянизированных балтах, относительно немногочисленных на территории формирования полоцких кривичей.
Захоронения курганного могильника близ Полоцка на окраине дер. Глинище имеет узкую хронологическую дату и почти всецело относятся к Х в. В могильнике - 60 полусферических курганов, из которых исследованно 20. Сожжение умерших производилось на месте возведения насыпи. Остатки сожжения сгребались в кучку, специальной ямки для кальцинированных костей не делали. Вещевой материал при трупосожжениях: железные подковообразные фибулы, обломки серпа, точильный брусок, стеклянные бусы (лимонки и глазчатые), бронзовые перстни, наконечник стрелы, ножи, глиняное пряслице, обломки серповидного височного кольца с заходящими концами. Найдено 6 лепных и 4 круговых горшков (рис. 2:11-15). Лепные сосуды очень архаичны и принадлежат к культуре смоленских длинных курганов. Оценка курганов Х в. около дер. Глинище как погребений полоцких кривичей не может подлежать сомнению.
Отличительная черта лепной посуды VIII - начала Х в. - округлое плечико в верхней части тулова горшка, шейка с отогнутым, иногда прямым венчиком. Изредка встречаются сосуды, орнаментированные по краю насечками или защипами (Борки, Домжерицы, Дорохи-2) (рис. 2:7). У многих горшков дно с наружной стороны посыпано песком. Наибольшее расширение тулова приходится на верхнюю часть сосуда. Данная керамика переходит непосредственно в раннекруговую восточно-славянскую посуду. Установление преемственности в развитии форм керамики важное доказательство, что среди погребений культуры длинных курганов VIII-IХ вв. есть захоронения славянские.
В инвентаре курганов последней четверти I тыс. н.э. особый интерес представляют бронзовые плоские серповидные височные кольца с заходящими концами, зачастую орнаментированные выпуклыми поясками, с двух сторон которых есть зубчатая нарезка (рис. 3:18). Они обнаружены на Смоленщине в курганах возле дер. Цурковка, Слобода, Хатынь, Слобода-Глушица, Заозерье, Акатово, Василевщина (Шмидт, 1963, с. 105). Найдены на Витебщине в курганах близ деревень Бельмонты, Устье на Богинском озере, Рудня и Глинище под Полоцком, Дорохи-2, а также на селище у д. Гнездово близ Смоленска, то есть на территории, где происходило формирование смоленских и полоцких кривичей. Эти украшения найдены на городище Камно подле Пскова, под Великими Луками (Штыхау, 1992, с. 53).
Таких височных колец на территории Балтии, кажется, нет. Они как будто широко распространены на территории Смоленщины и Витебщины. Есть основания считать височные серповидные кольца женским украшением ранних кривичей. Вопрос о прототипах этих украшений вызывает спор (Седов, 1999, с. 145) и его нельзя считать окончательно решенным.
Итак, курганы с трупосожжениями типа могильника Дорохи-1, Атокинского могильника сменяются могильниками, содержащими длинные, удлиненные, круглые в плане насыпи VIII-IХ вв., но отличающиеся от предыдущих курганов V-VII вв. некоторыми деталями погребального ритуала, а главным образом керамикой и другим инвентарем. В женских погребениях встречаются украшения, распространенные среди балтского населения. На рубеже X-XI вв. в погребальных памятниках Белорусского Подвинья, как и на других территориях восточного славянства, получает распространение трупоположение. Курганы ХI-ХII вв. в плане круглые.
Для потомков полоцких и смоленских кривичей XI-XII вв. характерен определенный тип женских украшений - височные браслетообразные кольца с завязанными концами. Диаметр колец 5-11 см. Более ранние браслетообразные височные кольца найдены в курганах с трупосожжениями возле дд. Глинище и Вышадки и датируются временем не позднее первой половины Х в. Картографирование височных колец с завязанными концами, позволяет очертить территорию кривичей (Седов, 1970, с. 110, 111).
При раскопках женских погребений в Белорусском Подвинье кроме височных колец найдены стеклянные (реже сердоликовые и янтарные) бусы и подвески из цветных металлов, входившие в состав ожерелий, а также перстни, браслеты, пряжки, шейные гривны и пр. Широкое распространение у кривичей имели стеклянные золоченые бочонкообразные или цилиндрические бусы. Представление о типичном погребальном инвентаре Х1-Х11 вв. дают материалы из раскопок курганов у дер. Путилковичи (Поболь, 1979, 117-123). В мужских погребениях в Подвинье встречаются топоры, изредка копья (Кирпичников, 1966, 78, 80, 84). Более часты ножи, пряжки, поясные кольца, горшки, изготовленные на гончарном круге, кресала. Глиняная посуда присутствует в мужских и женских погребениях. Подведем некоторые итоги. Материалы, полученные при исследовании рассмотренных курганных могильников второй половины I тыс. н.э., имеют важное значение для понимания процесса формирования полоцких кривичей. Наличие длинных курганов следует считать свидетельством появления славян на тех территориях, где эти памятники известны. Существует взаимосвязь между древнейшими курганами и поселениями (городищами и селищами) культуры типа Банцеровщины и Тушемли на территории Белорусского Подвинья, где выделяется вариант банцеровской культуры, одной из черт которого было погребение в длинных и круглых курганах с трупосожжениями.
Весьма важно учесть обнаружение в одном из курганов в могильнике Повалишино (Россонский район) трупосожжения с расчёсанной керамикой. Комплекс культуры длинных курганов Северной Беларуси ранней стадии имеет местные корни в памятниках III-V вв., в которых присутствует в качестве индикатора расчесанная керамика. Возможно, носители культуры ранних длинных курганов около середины 1-го тысячелетия н.э. продвинулись из Северной Беларуси на Псковщину и в верховья реки Великой (Штыхов, 1999, с. 32-34).
Могильники культуры длинных курганов обнаружены в восточной части Новгородской земли в бассейне реки Мологи. Население это было пришлым, явилось здесь в V веке, видимо, с Западной Двины и верхнего Днепра (Башенькин, 1997, с. 21-27).
Открытие курганных могильников середины -третьей четверти I тыс. н.э. в Белорусском Подвинье делает уязвимым положение о северо-восточнославянской (кривичско-новгородской) колонизации Смоленской и особенно Полоцкой земель (Седов, 1999, с. 126, 140-145). Длинные курганы появляются или одновременно на Псковщине и Полотчине или на Полотчине они возникают несколько ранее.
Материалы из раскопок курганов на севере Беларуси позволяют констатировать, что древнейшие длинные и круглые курганы в Белорусском Подвинье принадлежали населению, оставившему памятники типа верхнего слоя Банцеровщины в VIII в. В длинных и сопуствующих им круглых курганах появляются новые типы лепной керамики (с округлыми плечиками). В устройстве и деталях погребального обряда курганов VIII-IХ вв. наблюдается генетическая преемственность с курганами Х в., содержащими трупосожжения, подтверждением чему служит курганный могильник в дер. Глинище под Полоцком и другие могильники (рис. 3).
Скорее всего, памятники третьей четверти I тыс. н.э., как городища, так и курганы, отражают тот период истории, когда славяне проникли на обширные территории, заселенные балтами и финно-уграми. В результате сложилась полиэтничная археологическая культура. В Белорусском Подвинье возник локальный балто-славянский ее вариант, характеризуемый появлением наряду с круглыми курганами с трупосожжениями длинных валообразных насыпей.
Примерно в середине VIII в. имела место вторая волна славянской колонизации в Белорусское Подвинье, что отражено в материальной культуре появлением лепной керамики с плечиками. Но это не привело к окончательной славянизации населения. Балтские элементы в культуре длинных курганов, а следовательно, и в культуре ранних кривичей занимают значительное место.
Колонизуя лесную полосу, вступая в тесную связь с местным населением, славяне воспринимали в большей или меньшей мере культурно-этнографические особенности аборигенов, унаследовали элементы их материальной культуры. Происходили активные ассимиляционные процессы, причем ассимилировали не только славяне балтов, но в ряде случаев, надо думать, славяне были ассимилированы балтами.
В VIII-IХ вв. с возникновением постоянных укрепленных населенных пунктов восточных славян (Полоцк, Витебск, Лукомль) процесс колонизации и славянизации Белорусского Подвинья, где распространены длинные курганы, значительно активизировался. Так происходило формирование полоцких кривичей по археологическим данным.
Лингвисты также пришли к выводу, что вклад балтского населения в историю Верхнего Поднепровья, а следовательно, и в историю кривичей, радимичей, дреговичей значителен (Топоров, Трубачев, 1962, с. 229-244). Попытку сплошного лингвистического обследования гидронимии Белорусского Подвинья предприняла Е. М. Катонова. По ее наблюдениям в этом регионе 18,5% названий с большой достоверностью могут быть отнесены к славянским, 17,5% гидронимов получили балтскую интерпретацию, 64% наименований могут быть сопоставимы как со славянскими, так и с балтскими языковыми данными. Есть названия 8% от общего числа интерпретированных форм, которые имеют финно-угорские топонимические параллели. Можно говорить о мирном характере балто-славянских отношений в данном регионе при некотором участии финно-угорского элемента на крайнем севере Беларуси. Многие гидронимы возникли в результате сосуществования носителей балтской и славянской языковой систем (Катонова, 1978, с. 85, 86). С эти хорошо согласуется утверждение Ф. П. Филина, что древнейшие восточнославянские заимствования в прибалтийско-финские языки относятся скорее всего к VII в. "Восточнославянские переселенцы из Приднепровья в VII-VIII вв. достигли бассейна Волхова и земель южного Приладожья" (Филин, 1980, с. 43).
Для решения проблемы истории населения Беларуси существенное значение имеет выяснение этнической принадлежности киевской культуры, установление того, действительно ли она принадлежит славянам (Археология Беларуси, 1999, с. 296-298). Что же касается влияния этих древностей на формирование культуры типа верхнего слоя Банцеровщины, то такое обстоятельство находит все больше подтверждений. Вероятно, в формировании кривичей отразились разные и разновременные потоки славянской колонизации лесной полосы Восточной Европы.
Понятен интерес к возникновению этнонима "кривичи". Согласно М. Фасмеру, этноним образовался "от имени родоначальника племени Кривъ" (Фасмер, 1967, с. 375). Г. А. Хабургаев считает такое допущение неверным (Хабургаев, 1979, с. 197). Между тем "кривичи" - патронимическое название как и "радимичи"; "вятичи", которых летописец прямо называл от Радима и Вятка.
Восточнославянские "княжения" или союзы племен нужно понимать как этнические группы населения и в то же время "княжения" представляли собой примитивные государственные образования, как это справедливо отметил М. Ю. Брайчевский (Брайчевский, 1968, с. 176). В Ипатьевском списке кривичи упомянуты в последний раз под 1128 г., а полоцкие князья названы кривичскими под 1140 и 1162 гг. (Полное собрание..., 1962, с. 304, 521). После этого "кривичи" больше не упоминаются в восточнославянских летописях.
Вопрос о полочанах, фигурирующих в вводной части "Повести временных лет", поднимался в специальной литературе. Большинство исследователей пришли к выводу, что это название территориальное. Полочанами называли жителей Полоцка и его земли, вернее, более древней ее части, ибо в состав Полоцкой земли в XI в. входили не только полоцкие кривичи (Гринблат, 1968, с. 113). Летописец знал, что полочане (жители Полоцка) - это кривичи и полочан от считал славянами: "Се бо токмо словенеск язык в Руси: поляне, древляне, ноугородьци, полочане, дреговичи, север, бужане..." -сказано в "Повести временных лет". Фраза из летописи: "Полочане. От них же кривичи..." породила много споров среди историков. Одни полагали, что племена кривичей происходят от "полочан", другие утверждали, что кривичи жили к северу от полочан (Алексеев, 1966). Возникновение названия "полочане" древнерусский летописец связывает с именем р. Полота. "Нарекошася полочане, речьки ради, яже втечет в Двину, имянем Полота". Однако от Полоты происходит наименование города, а от Полоцка - полочане.
Летописные "кривичи" - название собирательное. Это самая большая этническая группировка племен в Восточной Европе. Исследователи различают ветви кривичского союза племен - кривичей полоцких, смоленских, псковско-изборских с их центрами Полоцком, Смоленском, Изборском, Псковом.
Необходимо отметить, что кривичи менее всего подходят для того, чтобы относить их к населению единой древнерусской народности, для формирования которой необходимых условий в IХ-XIII вв. явно не хватало (Штыхов, 1997), вопреки мнению, изложенному В. В. Седовым в его новой книге (Седов, 1999, с. 20, 21, 183). Процесс возникновения родственных народов - белорусского, украинского и великорусского (русского) можно последовательно излагать без использования этого некорректного названия.
У кривичей-полочан в IX в. существовали хорошо укрепленные пункты Полоцк, Витебск, Лукомль, вероятно, Браслав и другие, на основе которых потом сформировались города в социально-экономическом их понимании (Штыхов, 1978, с. 31-53). Одновременно полочане создали одно из ранних территориально-политических объединений -племенное княжение, которое положило начало Полоцкому княжеству - древнейшему, наиболее значительному государственному образованию на территории Беларуси (Нарысы гiсторыi. 1994, с. 92-97).
ЛИТЕРАТУРА
Археологiя Буларусi у чатырох тамах, 1999 - Т. 2. Жалезны век i ранняе сярэднявечча. Мiнск, 1999.
Аун М., Курганные могильники Восточной Эстонии во второй половине I тысячелетия нашей эры. Таллинн, 1980.
Башенькин А.Н., Славяне на востоке Новгородской земли V-IХ вв. // Труды VI международного Конгресса славянской археологии. Т. 3. Этногенез и этнокультурные контакты славян. Москва, 1997.
Брайчевский М.Ю., Походження Русi. Киiв, 1968.
Гринблат М.Я., Белоруси. Очерки происхождения и этнической истории. Минск, 1968.
Загорульский Э.М., Древняя история Белорусии. Минск, 1977.
Зверуго Я.Г., Верхнее Понеманье в IХ-ХIII вв. Минск, 1989.
Катонова Е. Данные гидронимии о балто-славянских контактах на севере Белоруссии // Конференция. Этнолингвистические балто-славянские контакты в настоящем и прошлом. Москва, 1978.
Кирпичников А.Н., Древнерусское оружие. Вып. 2. Копья, сулицы, боевые топоры, булавы, кистени IX-XIII вв. Москва, 1966.
Лаул С., Об этнической принадлежности курганов юговосточной Эстонии // Известия АН Эстонской ССР, общественные науки, 1971, № 3.
Митрофанов А.Г., Железный век Белоруссии VII-VI вв. до н.э. - VII в. н.э. Минск, 1978.
Митрофанов А.Г., Археологические памятники восточных балтов на территории Белоруссии в эпоху железа VIII в. до н.э. - IX в. н.э. // Из древней истории балтских народов: по данным археологии и антропологии. Рига, 1980.
Мугуревич Э., Контакты между славянами i балтами в раннем средневековье // Slаviа Аntianа. Т. XXXVII. Роznас. 1996.
Мядзведзеу А. Насельнiцтва Беларусi у жалезным веку // Беларуси гiстарычны агляд. Т. 1. Сшытак 1. Мiнск (лiстапад 1994).
Нарысы гiсторыi Беларусi, 1994 - Ч. 1. Miнск, 1994.
Перхавко В.Б., Классификация орудий труда и предметов вооружения из средневековых памятников междуречья Днепра и Немана // Советская археология, 1979. № 4.
Поболь Л. Археологические памятники Белоруссии: железный век. Минск, 1983.
Полное собрание русских летописей, 1962 - Т. 2. Ипатьевская летопись. Москва, 1962.
Русанова И.П., Славянские древности VI-VII вв. (Культура пражского типа). Москва, 1976.
Седов В.В., Славяне Верхнего Поднепровья и Подвинья. Москва, 1970.
Седов В.В., Длинные курганы кривичей. Москва, 1974.
Седов В.В., Древнерусская народность. Историко-археологические исследование. Москва, 1999.
Таутавичюс А.3., Восточнолитовские курганы // Вопросы этнической истории народов Прибалтики. Т. 1. Москва, 1959.
Топоров В.Н., Трубачев О. Н., Лингвистический анализ гидронимов Верхнего Поднепровья. Москва, 1962.
Третьяков П.Н., Шмидт Е.А., Древние городища Смоленщины. Москва-Ленинград, 1963.
Фасмер М., Этимологический словарь русского языка. Т. 2. Москва, 1967.
Филин Ф.П. О происхождении праславянского языка и восточнославянских языков // Вопросы языкознания, 1980, № 4.
Хабургаев Г.А., Этнонимия "Повести временных лет" в связи с задачами реконструкции восточнославянского глоттогенеза. Москва, 1979.
Шмвдехельм М.X., Археологические памятники периода разложения родового строя на северо-востоке Эстонии. Таллин, 1955.
Шмидт Е.А., Археологические памятники второй половины 1-го тысячелетия н.э. на территории Смоленской области // Материалы по изучению Смоленской области. Вып. V. Смоленск, 1963.
Шмидт Е.А., Днепро-двинские племена в I тысячелетии н.э. Автореф. докт. дисс. Москва, 1975.
Шмидт Е.А., Племена верховьев Днепра до образования Древнерусского государства. Ч. 2. Москва, 1992.
Штыхов Г.В., Археологическая карта Белоруссии. Памятники железного века и эпохи феодализма. Вып. 2. Минск, 1971.
Штыхов Г. В., Города Полоцкой земли (IX-XIII вв.). Минск, 1978.
Штыхау Г. В., Крывiчы: па матэрыялах раскопак курганоу у пауночнай Беларусi. Мiнск. 1992.
Штыхов Г. В., - Древнерусская народность: реалии и миф // Этногенез и этнокультурные контакты славян. Труды VI Международного Конгресса славянской археологии. Т. 3. Москва, 1997.
Штыхов Г., Культура ранних длинных курганов V-VII вв. в Беларуси // Liеtuvos archeologija. 1999. Т. 18.
Источник:
Г.В. Штыхов Формирование Полоцких Кривичей// Is baltu kulturos istorijos (Вильнюс: Diemedis, 2000), 209-218.
Отв. редактор Витаутас Казакевичюс.
Вильнюс: Diemedis, 2000., 220 с. Обл. 600 экз.
http://history.tuad.nsk.ru/Author/Russ/ ... rivich.htm
Георгий Васильевич Штыков
Формирование полоцких кривичей
На территории Северной Беларуси (Витебская область) до образования Киевского государства (Руси) в результате сложных этнических процессов происходило формирование западной ветви кривичей или "полочан", т. е. полоцких кривичей. Чтобы уяснить эти процессы, необходимо коснуться ряда аспектов истории населения Белорусского Подвинья, а главное, изложить итог новых исследований курганов второй половины I тыс. н.э. с трупосожжениями.
В третьей четверти I тыс. н. э. почти на всей территории Беларуси располагались города-убежища, известные в археологической науке как памятники типа верхнего слоя Банцеровщины, Тушемли, Колочина. В историографии Беларуси большинство исследователей считают их балтскими (Загорульский, 1977, с. 70; Митрофанов, 1980, с. 102-110; Мядзведзеу, 1994, с. 36). Некоторые относят эти памятники к славянам (Поболь, 1974, с. 159). Высказано мнение, что это балто-славянская культура (Штыхов, 1992, с. 34-36).
Исследователи единодушны в том, что племена родственных банцеровской и тешумлинской культур находились в завершающей стадии разложения патриархально-родовых отношений, когда происходил переход к территориальной общине (Митрофанов, 1978, с. 117; Нарысы... 1994, с. 75).
Этническая принадлежность полоцких кривичей - часть проблемы формирования кривичей и определения их этноса. В археологическом аспекте эта проблема связана с этнической интерпретацией погребений в древнейших курганах прежде всего с той области, где по сообщениям летописей и другим данным проживали кривичи. Такими могильниками являются курганные группы, содержащие длинные и сопуствующие им круглые или округлые насыпи с трупосожжениями второй половины I тыс. н.э. (Штыхов, 1999, с. 25).
Ареал могильников с длинными (удлиненными) курганами занимает значительную часть лесной полосы Восточной Европы. Они распространены в верховьях Западной Двины, Днепра, на Псковщине, частично на юго-востоке Эстонии, на восточной окраине Латвии. В. Седов распределил могильники с длинными курганами по шести районам всего ареала, выделив в отдельные районы Полоцкое (Белорусское) Подвинье и центральные районы Смоленской земли (Седов, 1974, с. 12).
Смоленский археолог Е. Шмидт, обобщая материалы о формировании смоленских кривичей, заключил, что в VII-VIII в. их можно рассматривать "как союз племен, включающий славян и балтов", в котором происходили процессы ассимиляции балтов вплоть до Х-Х1 вв. Он утверждает, что весь набор женских украшений, обнаруживаемых в женских погребениях на Смоленщине, типично балтский, делает вывод о расследовании балтов в конце VII-VIII вв., пришедших из Восточной Литвы и Латвии, и полагает, что в это же время из Подесенья сюда проникает другая группировка славянского населения, определившая характер дальнейшего развития керамики (горшки с плечиками). Общий вывод о балто-славянском характере культуры длинных курганов не вызывает возражений (Шмидт, 1975, с. 29, 30). Но направление движения балтов из Восточной Латвии на территорию Смоленщины сомнительно. Скорее всего, кривичи двигались из Белорусского Подвинья в восточную часть Латвии.
По наблюдениям латышских археологов, длинные и сопуствующие им круглые курганы на восточной окраине Латвии возникают во второй половине I тыс. н.э. Изученные курганы свидетельствуют об этнически смешанном населении (кривичи, латгалы и прибалтийские финны). В погребальном обряде и могильном инвентаре кривичей и латгалов наблюдается взаимное влияние (Мугуревич, 1996, с. 127).
Эстонские археологи (старшего поколения) связывали появление на юго-востоке Эстонии длинных курганов с продвижением кривичей на север в среду эстонских племен (Шмидехельм, 1953, с. 214). Другие исследователи утверждают, что длинные и синхронные им круглые курганы псковской группы памятников оставлены местным чудским населением (Лаул, 1971, с. 319-331). По мнению М. Аун, эти памятники появились не в результате проникновения пришлого населения, а в связи с переходом коренного населения к новому обряду захоронения (Аун, 1980, с. 16-17).
В верховье Вилии близ д.Сосенка (Вилейский район) Я. Зверуго выявил ранние курганы кривичей. Поселение кривичей он исследовал у д. Никольцы в Мядельском районе (Зверуго, 1989, с. 44-52). Намного ранее Ф. Покровский обнаружил курганы кривичей близ д. Занароч. Названные три памятника являются крайними пунктами, которые известны на юго-западной границе кривичей-полочан. На запад от этих пунктов на территории Островецкого, Ошмянского, Сморгонского районов Гродненской области были расположены восточнолитовские курганы, материалы из которых обобщены в важных работах А. Таутавичюса (Таутавичюс, 1959, с. 131-133).
В. Седов, приводя доказательства в пользу славянской принадлежности длинных курганов, отстаивает идею о расследовании с запада (из венедской группы) ранних славян в VI в. первоначально в бассейне Великой и Псковского озера, а затем, через 1,5-2 столетия, на рубеже VII-VIII вв., славяне появились в Белорусском Подвинье и Смоленском Поднепровье (Седов, 1970, с. 107).
Каковы результаты изучения древнейших курганов, включая длинные и круглые насыпи, на территории Белорусского Подвинья? Здесь в итоге новых обследований учтены курганные могильники (всего 387) близ 350 современных населенных пунктов с общим количеством курганов до 8,5 тыс. (Штыхов, 1971). Указанное количество курганов является минимальным, которое достоверно известно на данной территории. С 1849 по 1999 гг. раскопано археолагами около 1000 курганов в более чем 100 пунктах. С 1965 по 1991 гг. автором изучено в Белорусском Подвинье около 300 курганов в 30 пунктах. В большинстве случаев курганы исследовались близ древнейших городов с целью выяснения условий и предпосылок их возникновения. Этот большой новый материал с привлечением данных раскопок курганов другими исследователями был классифицирован по трем периодам: курганные могильники третьей четверти I тыс. н.э., курганы последней четверти I тыс. н.э. и памятники Х1-ХII вв. (Штыхау, 1992, с. 105-107).
В 44 курганных могильниках, наряду с круглыми в плане курганами, есть насыпи удлиненные или длинные. Это памятники второй половины I тыс. н.э. Курганные могильники третьей четверти I тыс. н.э. изучались близ д. Янковичи в ур. Атоки и Повалишино, Рудня (Россонский район), Дорохи (Городокский), Горовые (Полоцкий), Лятохи, Старое Село (Витебский район). Особый интерес вызывают курганные могильники в окрестностях дер. Дорохи на южном берегу оз. Сенница (Городоский район) (Штыхов, 1999, с. 25-26).
В курганах третьей четверти I тыс. н.э. обнаружено 13 лепных сосудов, сохранившихся целиком. Они использовались в качестве урн или накрывающих сосудов (Штыхов, 1999, с. 32). Горшки представляют собой слабопрофилированные сосуды вытянутых пропорций. Керамика подобного типа выявлена на городищах-убежищах Смоленщины (Третьяков, Шмидт, 1963, с. 67-69, 122). От днища горшок постепенно расширяется, горловина несколько сужена, венчик слабо отогнут. Е. А. Шмидт выделяет 10 основных типов керамики "тушемлинской культуры" (Шмидт, 1992, с. 100). На памятниках территории Беларуси керамика более однообразна.
Исследователи, считающие банцеровскую и тушемлинскую культуры балтскими, подчеркивают, что между ними и позднейшими достоверно известными славянскими культурами той же территории нет генетической преемственности (Русанова, 1976, с. 63). Проблема преемственности в данном случае не может иметь однозначного решения. На территории Беларуси на балтский субстрат наслаивались славянские раннесредневековые культуры, происходили ассимиляционные процессы, имел место балто-славянский симбиоз и по меньшей мере две крупные волны славянской колонизации региона. Выявить в подобной перетасовке племен четкую преемственность в развитии славянской культуры на протяжении второй половины I тыс. нашей эры - задача чрезвычайно трудная. Однако мы отметим несколько моментов в пользу того, что славяне имеют отношение к памятникам типа Банцеровщина и Тушемля. В Беларуси на этих городищах, а также синхронных селищах есть слабопрофилированные сосуда по своим пропорциям, близкие к общепризнаным формам славянской керамики (Митрофанов, 1978, с. 139, рис. 16-19).
На селищах близ дер. Ревячка, Городище, Дедиловичи открыты углубления в грунт жилища с печами-каменками (Митрофанов, 1978, рис. 34, 38, 40, 41, 45, 46). Они очень похожи на славянские полуземлянки, что может указывать на причастность славянского населения к памятникам Северной Беларуси. Подобные жилища размером 4х5 м с печью-каменкой удалось выявить нам при небольших раскопках на селище у дер. Лужесно возле Витебска. Здесь датирующим предметом является бронзовый пинцет. На поселениях типа Банцеровщины и Тушемли встречаются каменные жернова (городища Тушемли и Городок в верховьях Сожа, селище близ дер. Дедиловичи, селище-2 близ дер. Дорохи), что может свидетельствовать о появлении славян. На селищах Городище, Лукомль, Ревячка, Тайманово в Беларуси найдено пять железных ножей с валютообразным навершием ритуального назначения, которые являются предметами славянской культуры (Перхавко, 1979, с. 47).
Анализ гидронимов Белорусского Подвинья, произведенный специалистами, показал, что здесь есть довольно ранние бесспорно славянские гидронимы и их процент даже несколько выше, чем процент бесспорно балтских (Катонова, 1978, с. 85).
В древних городах Белорусского Подвинья Витебске, Лукомле обнаруживается значительный культурный слой третьей четверти I тыс. н.э. Между ним и последующими культурными напластованиями, связанными с восточнославянским прабело русским населением IХ-Х и ХI-XIII вв. нет стратиграфических разрывов, стерильных и других прослоек. По существу такая картина наблюдается на Полоцком городище. Предвестник Витебска в третьей четверти I тыс. н.э. находился в окружении четырех-пяти поселений, относящихся к культуре типа Банцеровщины и Тушемли. Между тем, города на территории Беларуси создали славяне и трудно считать, чтобы в канун становления этих городов вся окружающая территория была заселена исключительно балтами (Штыхов, 1978).
Курганы с трупосожжениями типа Атокинского могильника и могильника Дорохи-I сменяются около середины VIII вв. могильниками второй стадии, содержащими преимущественно удлиненные и сопутствующие им круглые в плане насыпи. Курганные могильники второй половины VIII-IХ вв. исследовались около деревень Борки, Бескатово, Дорохи, Вышадки, Смольки, Устье (Штыхау, 1992, с. 41-60).
В курганах последней четверти I тыс. н.э. трупосожжение почти всегда находится под насыпью, на горизонте. Бывает, что кальцинированные кости собраны в неглубокой ямке, сверху помещен опрокинутый вверх дном сосуд. Эта деталь погребального обряда сближает курганы второй стадии с более ранними насыпями описанной выше первой стадии.
Большинство курганов бедны инвентарем или совсем его не содержат. И если среди них есть славянские захоронения, что мы вполне допускаем, то подвердить это комплексами погребального инвентаря не представляется возможным. Однако иногда встречаются погребения с массой поврежденных огнем украшений. Близ дер. Борки в кургане № 2 обнаружено 11 костяных уточек, 20 бронзовых трапециевидных подвесок, железная пряжка, спиральки, фрагменты шейной гривны и пр. (рис. 1). В кургане № 6 найдены 5 бронзовых спиралек, 3 трапециевидные подвески, стеклянные бусы из голубого стекла. В погребении представлены остатки ожерелья, в котором чередовались стеклянные бусы и ряды спиралек. Есть фрагменты шейной гривны (рис. 1:25), пластинчатого браслета с ребром (рис. 1:39). В кургане представлены виды женских украшений, распространенных у балтов и характерных также для культуры смоленских длинных курганов (Шмидт, 1963, с. 104, 106-107).
Близ дер. Вышадки в малом круглом кургане № 14 найдено около 300 фрагментов от поврежденных огнем украшений. В их числе остатки цепочки. К ней прикреплялись трапециевидные подвески и другие украшения (Штыхау, 1992, с. 46). Богатство погребального инвентаря в отдельных курганах VIII-IХ вв., видимо, явление не столько социальное, свидетельствующее об имущественном неравенстве, сколько этногенетическое. Популярность металлических женских украшений характерна для балтов, а в данном случае украшения говорят о славянизированных балтах, относительно немногочисленных на территории формирования полоцких кривичей.
Захоронения курганного могильника близ Полоцка на окраине дер. Глинище имеет узкую хронологическую дату и почти всецело относятся к Х в. В могильнике - 60 полусферических курганов, из которых исследованно 20. Сожжение умерших производилось на месте возведения насыпи. Остатки сожжения сгребались в кучку, специальной ямки для кальцинированных костей не делали. Вещевой материал при трупосожжениях: железные подковообразные фибулы, обломки серпа, точильный брусок, стеклянные бусы (лимонки и глазчатые), бронзовые перстни, наконечник стрелы, ножи, глиняное пряслице, обломки серповидного височного кольца с заходящими концами. Найдено 6 лепных и 4 круговых горшков (рис. 2:11-15). Лепные сосуды очень архаичны и принадлежат к культуре смоленских длинных курганов. Оценка курганов Х в. около дер. Глинище как погребений полоцких кривичей не может подлежать сомнению.
Отличительная черта лепной посуды VIII - начала Х в. - округлое плечико в верхней части тулова горшка, шейка с отогнутым, иногда прямым венчиком. Изредка встречаются сосуды, орнаментированные по краю насечками или защипами (Борки, Домжерицы, Дорохи-2) (рис. 2:7). У многих горшков дно с наружной стороны посыпано песком. Наибольшее расширение тулова приходится на верхнюю часть сосуда. Данная керамика переходит непосредственно в раннекруговую восточно-славянскую посуду. Установление преемственности в развитии форм керамики важное доказательство, что среди погребений культуры длинных курганов VIII-IХ вв. есть захоронения славянские.
В инвентаре курганов последней четверти I тыс. н.э. особый интерес представляют бронзовые плоские серповидные височные кольца с заходящими концами, зачастую орнаментированные выпуклыми поясками, с двух сторон которых есть зубчатая нарезка (рис. 3:18). Они обнаружены на Смоленщине в курганах возле дер. Цурковка, Слобода, Хатынь, Слобода-Глушица, Заозерье, Акатово, Василевщина (Шмидт, 1963, с. 105). Найдены на Витебщине в курганах близ деревень Бельмонты, Устье на Богинском озере, Рудня и Глинище под Полоцком, Дорохи-2, а также на селище у д. Гнездово близ Смоленска, то есть на территории, где происходило формирование смоленских и полоцких кривичей. Эти украшения найдены на городище Камно подле Пскова, под Великими Луками (Штыхау, 1992, с. 53).
Таких височных колец на территории Балтии, кажется, нет. Они как будто широко распространены на территории Смоленщины и Витебщины. Есть основания считать височные серповидные кольца женским украшением ранних кривичей. Вопрос о прототипах этих украшений вызывает спор (Седов, 1999, с. 145) и его нельзя считать окончательно решенным.
Итак, курганы с трупосожжениями типа могильника Дорохи-1, Атокинского могильника сменяются могильниками, содержащими длинные, удлиненные, круглые в плане насыпи VIII-IХ вв., но отличающиеся от предыдущих курганов V-VII вв. некоторыми деталями погребального ритуала, а главным образом керамикой и другим инвентарем. В женских погребениях встречаются украшения, распространенные среди балтского населения. На рубеже X-XI вв. в погребальных памятниках Белорусского Подвинья, как и на других территориях восточного славянства, получает распространение трупоположение. Курганы ХI-ХII вв. в плане круглые.
Для потомков полоцких и смоленских кривичей XI-XII вв. характерен определенный тип женских украшений - височные браслетообразные кольца с завязанными концами. Диаметр колец 5-11 см. Более ранние браслетообразные височные кольца найдены в курганах с трупосожжениями возле дд. Глинище и Вышадки и датируются временем не позднее первой половины Х в. Картографирование височных колец с завязанными концами, позволяет очертить территорию кривичей (Седов, 1970, с. 110, 111).
При раскопках женских погребений в Белорусском Подвинье кроме височных колец найдены стеклянные (реже сердоликовые и янтарные) бусы и подвески из цветных металлов, входившие в состав ожерелий, а также перстни, браслеты, пряжки, шейные гривны и пр. Широкое распространение у кривичей имели стеклянные золоченые бочонкообразные или цилиндрические бусы. Представление о типичном погребальном инвентаре Х1-Х11 вв. дают материалы из раскопок курганов у дер. Путилковичи (Поболь, 1979, 117-123). В мужских погребениях в Подвинье встречаются топоры, изредка копья (Кирпичников, 1966, 78, 80, 84). Более часты ножи, пряжки, поясные кольца, горшки, изготовленные на гончарном круге, кресала. Глиняная посуда присутствует в мужских и женских погребениях. Подведем некоторые итоги. Материалы, полученные при исследовании рассмотренных курганных могильников второй половины I тыс. н.э., имеют важное значение для понимания процесса формирования полоцких кривичей. Наличие длинных курганов следует считать свидетельством появления славян на тех территориях, где эти памятники известны. Существует взаимосвязь между древнейшими курганами и поселениями (городищами и селищами) культуры типа Банцеровщины и Тушемли на территории Белорусского Подвинья, где выделяется вариант банцеровской культуры, одной из черт которого было погребение в длинных и круглых курганах с трупосожжениями.
Весьма важно учесть обнаружение в одном из курганов в могильнике Повалишино (Россонский район) трупосожжения с расчёсанной керамикой. Комплекс культуры длинных курганов Северной Беларуси ранней стадии имеет местные корни в памятниках III-V вв., в которых присутствует в качестве индикатора расчесанная керамика. Возможно, носители культуры ранних длинных курганов около середины 1-го тысячелетия н.э. продвинулись из Северной Беларуси на Псковщину и в верховья реки Великой (Штыхов, 1999, с. 32-34).
Могильники культуры длинных курганов обнаружены в восточной части Новгородской земли в бассейне реки Мологи. Население это было пришлым, явилось здесь в V веке, видимо, с Западной Двины и верхнего Днепра (Башенькин, 1997, с. 21-27).
Открытие курганных могильников середины -третьей четверти I тыс. н.э. в Белорусском Подвинье делает уязвимым положение о северо-восточнославянской (кривичско-новгородской) колонизации Смоленской и особенно Полоцкой земель (Седов, 1999, с. 126, 140-145). Длинные курганы появляются или одновременно на Псковщине и Полотчине или на Полотчине они возникают несколько ранее.
Материалы из раскопок курганов на севере Беларуси позволяют констатировать, что древнейшие длинные и круглые курганы в Белорусском Подвинье принадлежали населению, оставившему памятники типа верхнего слоя Банцеровщины в VIII в. В длинных и сопуствующих им круглых курганах появляются новые типы лепной керамики (с округлыми плечиками). В устройстве и деталях погребального обряда курганов VIII-IХ вв. наблюдается генетическая преемственность с курганами Х в., содержащими трупосожжения, подтверждением чему служит курганный могильник в дер. Глинище под Полоцком и другие могильники (рис. 3).
Скорее всего, памятники третьей четверти I тыс. н.э., как городища, так и курганы, отражают тот период истории, когда славяне проникли на обширные территории, заселенные балтами и финно-уграми. В результате сложилась полиэтничная археологическая культура. В Белорусском Подвинье возник локальный балто-славянский ее вариант, характеризуемый появлением наряду с круглыми курганами с трупосожжениями длинных валообразных насыпей.
Примерно в середине VIII в. имела место вторая волна славянской колонизации в Белорусское Подвинье, что отражено в материальной культуре появлением лепной керамики с плечиками. Но это не привело к окончательной славянизации населения. Балтские элементы в культуре длинных курганов, а следовательно, и в культуре ранних кривичей занимают значительное место.
Колонизуя лесную полосу, вступая в тесную связь с местным населением, славяне воспринимали в большей или меньшей мере культурно-этнографические особенности аборигенов, унаследовали элементы их материальной культуры. Происходили активные ассимиляционные процессы, причем ассимилировали не только славяне балтов, но в ряде случаев, надо думать, славяне были ассимилированы балтами.
В VIII-IХ вв. с возникновением постоянных укрепленных населенных пунктов восточных славян (Полоцк, Витебск, Лукомль) процесс колонизации и славянизации Белорусского Подвинья, где распространены длинные курганы, значительно активизировался. Так происходило формирование полоцких кривичей по археологическим данным.
Лингвисты также пришли к выводу, что вклад балтского населения в историю Верхнего Поднепровья, а следовательно, и в историю кривичей, радимичей, дреговичей значителен (Топоров, Трубачев, 1962, с. 229-244). Попытку сплошного лингвистического обследования гидронимии Белорусского Подвинья предприняла Е. М. Катонова. По ее наблюдениям в этом регионе 18,5% названий с большой достоверностью могут быть отнесены к славянским, 17,5% гидронимов получили балтскую интерпретацию, 64% наименований могут быть сопоставимы как со славянскими, так и с балтскими языковыми данными. Есть названия 8% от общего числа интерпретированных форм, которые имеют финно-угорские топонимические параллели. Можно говорить о мирном характере балто-славянских отношений в данном регионе при некотором участии финно-угорского элемента на крайнем севере Беларуси. Многие гидронимы возникли в результате сосуществования носителей балтской и славянской языковой систем (Катонова, 1978, с. 85, 86). С эти хорошо согласуется утверждение Ф. П. Филина, что древнейшие восточнославянские заимствования в прибалтийско-финские языки относятся скорее всего к VII в. "Восточнославянские переселенцы из Приднепровья в VII-VIII вв. достигли бассейна Волхова и земель южного Приладожья" (Филин, 1980, с. 43).
Для решения проблемы истории населения Беларуси существенное значение имеет выяснение этнической принадлежности киевской культуры, установление того, действительно ли она принадлежит славянам (Археология Беларуси, 1999, с. 296-298). Что же касается влияния этих древностей на формирование культуры типа верхнего слоя Банцеровщины, то такое обстоятельство находит все больше подтверждений. Вероятно, в формировании кривичей отразились разные и разновременные потоки славянской колонизации лесной полосы Восточной Европы.
Понятен интерес к возникновению этнонима "кривичи". Согласно М. Фасмеру, этноним образовался "от имени родоначальника племени Кривъ" (Фасмер, 1967, с. 375). Г. А. Хабургаев считает такое допущение неверным (Хабургаев, 1979, с. 197). Между тем "кривичи" - патронимическое название как и "радимичи"; "вятичи", которых летописец прямо называл от Радима и Вятка.
Восточнославянские "княжения" или союзы племен нужно понимать как этнические группы населения и в то же время "княжения" представляли собой примитивные государственные образования, как это справедливо отметил М. Ю. Брайчевский (Брайчевский, 1968, с. 176). В Ипатьевском списке кривичи упомянуты в последний раз под 1128 г., а полоцкие князья названы кривичскими под 1140 и 1162 гг. (Полное собрание..., 1962, с. 304, 521). После этого "кривичи" больше не упоминаются в восточнославянских летописях.
Вопрос о полочанах, фигурирующих в вводной части "Повести временных лет", поднимался в специальной литературе. Большинство исследователей пришли к выводу, что это название территориальное. Полочанами называли жителей Полоцка и его земли, вернее, более древней ее части, ибо в состав Полоцкой земли в XI в. входили не только полоцкие кривичи (Гринблат, 1968, с. 113). Летописец знал, что полочане (жители Полоцка) - это кривичи и полочан от считал славянами: "Се бо токмо словенеск язык в Руси: поляне, древляне, ноугородьци, полочане, дреговичи, север, бужане..." -сказано в "Повести временных лет". Фраза из летописи: "Полочане. От них же кривичи..." породила много споров среди историков. Одни полагали, что племена кривичей происходят от "полочан", другие утверждали, что кривичи жили к северу от полочан (Алексеев, 1966). Возникновение названия "полочане" древнерусский летописец связывает с именем р. Полота. "Нарекошася полочане, речьки ради, яже втечет в Двину, имянем Полота". Однако от Полоты происходит наименование города, а от Полоцка - полочане.
Летописные "кривичи" - название собирательное. Это самая большая этническая группировка племен в Восточной Европе. Исследователи различают ветви кривичского союза племен - кривичей полоцких, смоленских, псковско-изборских с их центрами Полоцком, Смоленском, Изборском, Псковом.
Необходимо отметить, что кривичи менее всего подходят для того, чтобы относить их к населению единой древнерусской народности, для формирования которой необходимых условий в IХ-XIII вв. явно не хватало (Штыхов, 1997), вопреки мнению, изложенному В. В. Седовым в его новой книге (Седов, 1999, с. 20, 21, 183). Процесс возникновения родственных народов - белорусского, украинского и великорусского (русского) можно последовательно излагать без использования этого некорректного названия.
У кривичей-полочан в IX в. существовали хорошо укрепленные пункты Полоцк, Витебск, Лукомль, вероятно, Браслав и другие, на основе которых потом сформировались города в социально-экономическом их понимании (Штыхов, 1978, с. 31-53). Одновременно полочане создали одно из ранних территориально-политических объединений -племенное княжение, которое положило начало Полоцкому княжеству - древнейшему, наиболее значительному государственному образованию на территории Беларуси (Нарысы гiсторыi. 1994, с. 92-97).
ЛИТЕРАТУРА
Археологiя Буларусi у чатырох тамах, 1999 - Т. 2. Жалезны век i ранняе сярэднявечча. Мiнск, 1999.
Аун М., Курганные могильники Восточной Эстонии во второй половине I тысячелетия нашей эры. Таллинн, 1980.
Башенькин А.Н., Славяне на востоке Новгородской земли V-IХ вв. // Труды VI международного Конгресса славянской археологии. Т. 3. Этногенез и этнокультурные контакты славян. Москва, 1997.
Брайчевский М.Ю., Походження Русi. Киiв, 1968.
Гринблат М.Я., Белоруси. Очерки происхождения и этнической истории. Минск, 1968.
Загорульский Э.М., Древняя история Белорусии. Минск, 1977.
Зверуго Я.Г., Верхнее Понеманье в IХ-ХIII вв. Минск, 1989.
Катонова Е. Данные гидронимии о балто-славянских контактах на севере Белоруссии // Конференция. Этнолингвистические балто-славянские контакты в настоящем и прошлом. Москва, 1978.
Кирпичников А.Н., Древнерусское оружие. Вып. 2. Копья, сулицы, боевые топоры, булавы, кистени IX-XIII вв. Москва, 1966.
Лаул С., Об этнической принадлежности курганов юговосточной Эстонии // Известия АН Эстонской ССР, общественные науки, 1971, № 3.
Митрофанов А.Г., Железный век Белоруссии VII-VI вв. до н.э. - VII в. н.э. Минск, 1978.
Митрофанов А.Г., Археологические памятники восточных балтов на территории Белоруссии в эпоху железа VIII в. до н.э. - IX в. н.э. // Из древней истории балтских народов: по данным археологии и антропологии. Рига, 1980.
Мугуревич Э., Контакты между славянами i балтами в раннем средневековье // Slаviа Аntianа. Т. XXXVII. Роznас. 1996.
Мядзведзеу А. Насельнiцтва Беларусi у жалезным веку // Беларуси гiстарычны агляд. Т. 1. Сшытак 1. Мiнск (лiстапад 1994).
Нарысы гiсторыi Беларусi, 1994 - Ч. 1. Miнск, 1994.
Перхавко В.Б., Классификация орудий труда и предметов вооружения из средневековых памятников междуречья Днепра и Немана // Советская археология, 1979. № 4.
Поболь Л. Археологические памятники Белоруссии: железный век. Минск, 1983.
Полное собрание русских летописей, 1962 - Т. 2. Ипатьевская летопись. Москва, 1962.
Русанова И.П., Славянские древности VI-VII вв. (Культура пражского типа). Москва, 1976.
Седов В.В., Славяне Верхнего Поднепровья и Подвинья. Москва, 1970.
Седов В.В., Длинные курганы кривичей. Москва, 1974.
Седов В.В., Древнерусская народность. Историко-археологические исследование. Москва, 1999.
Таутавичюс А.3., Восточнолитовские курганы // Вопросы этнической истории народов Прибалтики. Т. 1. Москва, 1959.
Топоров В.Н., Трубачев О. Н., Лингвистический анализ гидронимов Верхнего Поднепровья. Москва, 1962.
Третьяков П.Н., Шмидт Е.А., Древние городища Смоленщины. Москва-Ленинград, 1963.
Фасмер М., Этимологический словарь русского языка. Т. 2. Москва, 1967.
Филин Ф.П. О происхождении праславянского языка и восточнославянских языков // Вопросы языкознания, 1980, № 4.
Хабургаев Г.А., Этнонимия "Повести временных лет" в связи с задачами реконструкции восточнославянского глоттогенеза. Москва, 1979.
Шмвдехельм М.X., Археологические памятники периода разложения родового строя на северо-востоке Эстонии. Таллин, 1955.
Шмидт Е.А., Археологические памятники второй половины 1-го тысячелетия н.э. на территории Смоленской области // Материалы по изучению Смоленской области. Вып. V. Смоленск, 1963.
Шмидт Е.А., Днепро-двинские племена в I тысячелетии н.э. Автореф. докт. дисс. Москва, 1975.
Шмидт Е.А., Племена верховьев Днепра до образования Древнерусского государства. Ч. 2. Москва, 1992.
Штыхов Г.В., Археологическая карта Белоруссии. Памятники железного века и эпохи феодализма. Вып. 2. Минск, 1971.
Штыхов Г. В., Города Полоцкой земли (IX-XIII вв.). Минск, 1978.
Штыхау Г. В., Крывiчы: па матэрыялах раскопак курганоу у пауночнай Беларусi. Мiнск. 1992.
Штыхов Г. В., - Древнерусская народность: реалии и миф // Этногенез и этнокультурные контакты славян. Труды VI Международного Конгресса славянской археологии. Т. 3. Москва, 1997.
Штыхов Г., Культура ранних длинных курганов V-VII вв. в Беларуси // Liеtuvos archeologija. 1999. Т. 18.
Источник:
Г.В. Штыхов Формирование Полоцких Кривичей// Is baltu kulturos istorijos (Вильнюс: Diemedis, 2000), 209-218.
Отв. редактор Витаутас Казакевичюс.
Вильнюс: Diemedis, 2000., 220 с. Обл. 600 экз.
http://history.tuad.nsk.ru/Author/Russ/ ... rivich.htm
-
Юлли - Афродита Эвплоя
- Сообщения: 4154
- Зарегистрирован: 21 май 2004, 11:38
- Откуда: Санкт-Петербург
Юлли » 18 ноя 2004, 17:40
Лукомль - древнерусский город у озера Лукомльского (ныне местечко в Сеннинском райове Витебской обласли Белоруссии). В 1078 году был разграблен и сожжён войском переяславского князя Владимира Всеволодича Мономаха, который в ходе междоусобной борьбы с полоцким князем Всеславом Брячиславичем вторгся в Полоцкое княжество и в отместку за разорение Всеславом смоленской и новгородской волостей опустошил его владения. В XIV веке, во время правления Гедимина, Лукомль вместе с Полоцком, от которого зависел, вошёл в состав Великого княжества Литовского, но продолжал иметь собственных удельных князей. В 1563 году Лукомль в ходе Ливонской войны 1558 -1583 годов был взят штурмом русским войском и сожжён.
http://www.hrono.ru/organ/ukazatel/lu.html
Перемиль - древнейший город Владимиро-Волынского. княжества на реке Стырь (ныне с. Перемель под Луцком, на Украине), упомянут в летописях в 1196 году галицкий князь Владимир Ярославич «пожег волости Романа Мстиславича у Перемиля». Находясь в уделе белзского князя Александра Всеволодича, он в 1213 году был взят у последнего по приказу Лешка Белого галицким князем Даниилом Романовичем, а тот в 1228 году отдал Перемиль в удел князю межибожскому Ярославу Ингваревичу. Во 2-й половине XIII века Перемиль находился в руках владимиро-волынского князя Василька Романовича. В последний раз упомянут во время похода татар на Польшу (1283).
http://www.hrono.ru/organ/ukazatel/pe.html
http://www.hrono.ru/organ/ukazatel/lu.html
Перемиль - древнейший город Владимиро-Волынского. княжества на реке Стырь (ныне с. Перемель под Луцком, на Украине), упомянут в летописях в 1196 году галицкий князь Владимир Ярославич «пожег волости Романа Мстиславича у Перемиля». Находясь в уделе белзского князя Александра Всеволодича, он в 1213 году был взят у последнего по приказу Лешка Белого галицким князем Даниилом Романовичем, а тот в 1228 году отдал Перемиль в удел князю межибожскому Ярославу Ингваревичу. Во 2-й половине XIII века Перемиль находился в руках владимиро-волынского князя Василька Романовича. В последний раз упомянут во время похода татар на Польшу (1283).
http://www.hrono.ru/organ/ukazatel/pe.html
-
Юлли - Афродита Эвплоя
- Сообщения: 4154
- Зарегистрирован: 21 май 2004, 11:38
- Откуда: Санкт-Петербург
Юлли » 18 ноя 2004, 17:41
... Изяславль... по мелочи...
Центр - г. Изяславль, современный поселок городского типа в Минской области Беларуси.
Основан в начале XI в. киевским князем Владимиром Святославичем для сына Изяслава, который и стал его первым князем. Первое упоминание об Изяславле встречается в летописи под 1127 г.
Выделился с прилегающими к нему землями из состава Полоцкого княжества, видимо, после смерти полоцкого князя Всеслава Брячиславича (1101). Удел занимал небольшую территорию, не играл особой роли в политической жизни края и прекратил самостоятельное существование, по-видимому, с ликвидацией самого Полоцкого княжества.
(ПОЛОЦКОЕ КНЯЖЕСТВО, русское княжество, возникшее в X в. с центром в Полоцке. Располагалось в бассейне pp. Западная Двина, Березина, Неман, на важном для Руси торговом водном пути, что способствовало раннему развитию в Полоцкой земле самостоятельной экономики и культуры. Полоцкая знать стремилась к обособлению от Киева. В к. X в. кн. Владимир Святославич завладел Полоцким княжеством, убив полоцкого кн. Рогволода, а позднее отдал его своему сыну Изяславу. При Брячиславе Изяславиче (1001—44) началась долгая борьба Полоцкого княжества с Киевом, приведшая после 1021 к его обособлению. Наибольшего значения Полоцкое княжество достигло при Всеславе Брячиславиче (1044 — 1101). При его сыновьях начались междоусобные войны, дробление на уделы (Минское, Витебское и др. княжества) и войны с Киевом. В к. XII — н. XIII вв. произошел упадок политического значения Полоцкого княжества, большинство его городов перешло к Смоленску; владения в низовье Западной Двины захватили немецкие рыцари. К сер. XIII в. Полоцкое княжество подчинилось литовским князьям. В 1307 было присоединено к Литве с сохранением автономии, ликвидированной в 1385.
http://www.hrono.ru/land/polockoe.html)
Заслав, местечко Минск. губ. и уезда, на реке Свислоче, осн. в X в. под именем Изяславля; в XVI в. имел своих князей. Станция железной дороги, жит. 300. (БиЭ)
http://volodimer.iu4.bmstu.ru/rusgen/in ... d_id=kn_45
Центр - г. Изяславль, современный поселок городского типа в Минской области Беларуси.
Основан в начале XI в. киевским князем Владимиром Святославичем для сына Изяслава, который и стал его первым князем. Первое упоминание об Изяславле встречается в летописи под 1127 г.
Выделился с прилегающими к нему землями из состава Полоцкого княжества, видимо, после смерти полоцкого князя Всеслава Брячиславича (1101). Удел занимал небольшую территорию, не играл особой роли в политической жизни края и прекратил самостоятельное существование, по-видимому, с ликвидацией самого Полоцкого княжества.
(ПОЛОЦКОЕ КНЯЖЕСТВО, русское княжество, возникшее в X в. с центром в Полоцке. Располагалось в бассейне pp. Западная Двина, Березина, Неман, на важном для Руси торговом водном пути, что способствовало раннему развитию в Полоцкой земле самостоятельной экономики и культуры. Полоцкая знать стремилась к обособлению от Киева. В к. X в. кн. Владимир Святославич завладел Полоцким княжеством, убив полоцкого кн. Рогволода, а позднее отдал его своему сыну Изяславу. При Брячиславе Изяславиче (1001—44) началась долгая борьба Полоцкого княжества с Киевом, приведшая после 1021 к его обособлению. Наибольшего значения Полоцкое княжество достигло при Всеславе Брячиславиче (1044 — 1101). При его сыновьях начались междоусобные войны, дробление на уделы (Минское, Витебское и др. княжества) и войны с Киевом. В к. XII — н. XIII вв. произошел упадок политического значения Полоцкого княжества, большинство его городов перешло к Смоленску; владения в низовье Западной Двины захватили немецкие рыцари. К сер. XIII в. Полоцкое княжество подчинилось литовским князьям. В 1307 было присоединено к Литве с сохранением автономии, ликвидированной в 1385.
http://www.hrono.ru/land/polockoe.html)
Заслав, местечко Минск. губ. и уезда, на реке Свислоче, осн. в X в. под именем Изяславля; в XVI в. имел своих князей. Станция железной дороги, жит. 300. (БиЭ)
http://volodimer.iu4.bmstu.ru/rusgen/in ... d_id=kn_45
-
Юлли - Афродита Эвплоя
- Сообщения: 4154
- Зарегистрирован: 21 май 2004, 11:38
- Откуда: Санкт-Петербург
Юлли » 18 ноя 2004, 17:42
Заславль - один из древнейших городов Беларуси. Еще не было Минска и Борисова, Молодечно и Червеня, Новогрудка и многих других наших исторических поселений, а здесь, в краю кривичей, среди дремучих лесов " и быстрых рек уже стоял город. Любопытное предание о его основании поведал известный историк XIX века Н.М. Карамзин.
...Княжил в Новгороде Владимир, один из сыновей великого князя киевского Святослава. Понравилась ему красавица Рогнеда, дочь полоцкого князя Рогволода, и послал он к ней сватов. Отказала княжна Владимиру. Ей больше был по сердцу его брат Ярополк. Разгневался князь и выслал на обидчиков свою боевую дружину, захватил Рогнеду, сделал женой своей. Не могла гордая молодица простить такого оскорбления и однажды занесла острый меч над спящим мужем. В этот миг он проснулся, открыл глаза и выпало оружие из рук Рогнеды. Вопреки обычаям тех времен не казнил Владимир жену свою, а сослал вместе с 5-летним сыном Изяславом в места глухие, леса дремучие на юге земель Полоцких. Здесь на берегах р. Свислочь и ее притока Черницы в 985 г. для княгини был возведен замок, а около него заложено поселение с названием Изяславль, - по имени малолетнего сына Рогнеды...
В сохранившихся до наших дней летописях впервые Заславль (Изяславль, Жеславль, Жаславль) упоминается в связи с походом 1127-1128 гг. войска великого князя киевского Мстислава Владимировича в Полоцкую землю.
Множество испытаний выпало на долю этого города за его тысячелетнюю историю - многократно разрушался, горел, отстраивался. Менялись завоеватели, князья, феодалы, воеводы, паны, а жизнь продолжалась... В 1539 г. после смерти последнего князя Заславля Федора Ивановича из рода Гедиминовичей город перешел в собственность феодалов Глебовичей, которые расширили территорию замка, укрепили его бастионами, водяным рвом и въездными воротами. На замковой территории был построен кирпичный кальвинистский собор (более поздние названия - костел Михаила-архангела, Спасо-Преображенская церковь). В XVI столетии библиотека Спасо-Преображенской церкви насчитывала 375 книг. В Заславле были открыты кальвинистские школы. В местной типографии публиковал свои книги белорусский просветитель Сымон Будный, в 1574 г. здесь была издана его Библия.
С 1678 г. Заславль - собственность Сапегов. На территории замка основывается монастырь доминиканцев, при котором были созданы больница, школа и библиотека. С 1753 г. город принадлежит подканцлеру Великого княжества Литовского А. Пшездецкому, известному коллекционеру предметов старины и нумизмату. В 1774 г. в Заславле был построен кирпичный костел Святой Марии, при нем были открыты школа, библиотека и госпиталь. В конце ХVII-ХVIII столетий Заславль был центром Заславского графства и по привилегии 1772 г, имел право на ежегодное проведение четырех ярмарок. Во второй половине ХVIII - начале XIX веков в городе работали кирпичный завод и суконная фабрика.
С 1793 г. в составе России - местечко Минского уезда Минской губернии, центр волости. В 1850 г. Заславль - имение Прушинских - было конфисковано за участие его владельцев в восстании К.Калиновского 1863-64 гг. К XIX столетию город утратил свое былое величие и постепенно превратился в рядовую деревушку. По переписи 1859 г. здесь было только 30 дворов. Строительство в 1873 г. Либаво-Роменской железной дороги и открытие станции Изяславль несколько оживили развитие древнейшего поселения. Уже в 1904 г. в местечке более 3 тысяч жителей, 2 школы, в которых училось около 100 детей, больница на 10 коек, аптека, почта, ряд торговых предприятий, 2 церкви, костел, синагога.
В 1917 г. в Заславле установлена Советская власть, создан Совет рабочих и солдатских депутатов. В конце 1919 г. местечко захватили войска буржуазной Польши. Освобождено Красной Армией в начале 1920 г.
В годы Великой Отечественной войны фашисты почти полностью разрушили и сожгли Заславль. Когда 4 июля 1944 г. Советская Армия освободила город, в нем оставалось лишь несколько улиц.
В 1924-59 гг. Заславль - центр района, который в 1924-30 гг. и 1935-38 гг. входил в состав Минского округа, в 1938-59 гг. - Минской области. С 1959 г. - городской поселок в Минском районе, с 14 августа 1985 г. - город.
http://www.zaslavl.by/history.php
...Княжил в Новгороде Владимир, один из сыновей великого князя киевского Святослава. Понравилась ему красавица Рогнеда, дочь полоцкого князя Рогволода, и послал он к ней сватов. Отказала княжна Владимиру. Ей больше был по сердцу его брат Ярополк. Разгневался князь и выслал на обидчиков свою боевую дружину, захватил Рогнеду, сделал женой своей. Не могла гордая молодица простить такого оскорбления и однажды занесла острый меч над спящим мужем. В этот миг он проснулся, открыл глаза и выпало оружие из рук Рогнеды. Вопреки обычаям тех времен не казнил Владимир жену свою, а сослал вместе с 5-летним сыном Изяславом в места глухие, леса дремучие на юге земель Полоцких. Здесь на берегах р. Свислочь и ее притока Черницы в 985 г. для княгини был возведен замок, а около него заложено поселение с названием Изяславль, - по имени малолетнего сына Рогнеды...
В сохранившихся до наших дней летописях впервые Заславль (Изяславль, Жеславль, Жаславль) упоминается в связи с походом 1127-1128 гг. войска великого князя киевского Мстислава Владимировича в Полоцкую землю.
Множество испытаний выпало на долю этого города за его тысячелетнюю историю - многократно разрушался, горел, отстраивался. Менялись завоеватели, князья, феодалы, воеводы, паны, а жизнь продолжалась... В 1539 г. после смерти последнего князя Заславля Федора Ивановича из рода Гедиминовичей город перешел в собственность феодалов Глебовичей, которые расширили территорию замка, укрепили его бастионами, водяным рвом и въездными воротами. На замковой территории был построен кирпичный кальвинистский собор (более поздние названия - костел Михаила-архангела, Спасо-Преображенская церковь). В XVI столетии библиотека Спасо-Преображенской церкви насчитывала 375 книг. В Заславле были открыты кальвинистские школы. В местной типографии публиковал свои книги белорусский просветитель Сымон Будный, в 1574 г. здесь была издана его Библия.
С 1678 г. Заславль - собственность Сапегов. На территории замка основывается монастырь доминиканцев, при котором были созданы больница, школа и библиотека. С 1753 г. город принадлежит подканцлеру Великого княжества Литовского А. Пшездецкому, известному коллекционеру предметов старины и нумизмату. В 1774 г. в Заславле был построен кирпичный костел Святой Марии, при нем были открыты школа, библиотека и госпиталь. В конце ХVII-ХVIII столетий Заславль был центром Заславского графства и по привилегии 1772 г, имел право на ежегодное проведение четырех ярмарок. Во второй половине ХVIII - начале XIX веков в городе работали кирпичный завод и суконная фабрика.
С 1793 г. в составе России - местечко Минского уезда Минской губернии, центр волости. В 1850 г. Заславль - имение Прушинских - было конфисковано за участие его владельцев в восстании К.Калиновского 1863-64 гг. К XIX столетию город утратил свое былое величие и постепенно превратился в рядовую деревушку. По переписи 1859 г. здесь было только 30 дворов. Строительство в 1873 г. Либаво-Роменской железной дороги и открытие станции Изяславль несколько оживили развитие древнейшего поселения. Уже в 1904 г. в местечке более 3 тысяч жителей, 2 школы, в которых училось около 100 детей, больница на 10 коек, аптека, почта, ряд торговых предприятий, 2 церкви, костел, синагога.
В 1917 г. в Заславле установлена Советская власть, создан Совет рабочих и солдатских депутатов. В конце 1919 г. местечко захватили войска буржуазной Польши. Освобождено Красной Армией в начале 1920 г.
В годы Великой Отечественной войны фашисты почти полностью разрушили и сожгли Заславль. Когда 4 июля 1944 г. Советская Армия освободила город, в нем оставалось лишь несколько улиц.
В 1924-59 гг. Заславль - центр района, который в 1924-30 гг. и 1935-38 гг. входил в состав Минского округа, в 1938-59 гг. - Минской области. С 1959 г. - городской поселок в Минском районе, с 14 августа 1985 г. - город.
http://www.zaslavl.by/history.php
-
Юлли - Афродита Эвплоя
- Сообщения: 4154
- Зарегистрирован: 21 май 2004, 11:38
- Откуда: Санкт-Петербург
Юлли » 19 ноя 2004, 02:02
... а что с ней? "принцессу Кадын", по-моему, еще не вернули обратно... опять же, речь шла не о египетской технилогии изготовления мумий людей (кстати, скифского происхожения), а о бусах, выполненных, вероятно, в эпоху Птолемеев... товарооборот, знаете ли... вы за исследование мумий или за их возвращение обратно в толщу льда?...
вы за исследование мумий или за их возвращение обратно в толщу льда?... -
Юлли - Афродита Эвплоя
- Сообщения: 4154
- Зарегистрирован: 21 май 2004, 11:38
- Откуда: Санкт-Петербург
Сообщений: 24
• Страница 1 из 2 • 1, 2
Кто сейчас на конференции
Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 23