Думаю, что «Хризантема и меч» - одно из лучших исследований, посвященных японскому менталитету, в том числе и психологии самурая. После “Бусидо” это вторая книга, которую обязательно надо прочитать для понимания самурайского духа.
Заказчиком этого исследования выступило Военное ведомство США в период Второй мировой войны.
Рут Бенедикт. Хризантема и меч. (Модели японской культуры), 1946 г. -
http://yanko.lib.ru/books/cultur/benedi ... oc77279248
Вступление:
«Для Соединенных Штатов Япония была самым чуждым противником из числа тех, с кем им приходилось ког¬да-либо вести большую войну. Ни в какой другой вой¬не с крупным противником мы не оказывались перед необходимостью принимать в расчет совершенно отлич¬ные от наших обыкновения в поведении и мышлении. Подобно царской России в 1905 г., мы столкнулись с хорошо во¬оруженной и обученной нацией, не принадлежащей к западной культурной традиции. Принятые западными народами как фак¬ты человеческой природы условные правила ведения войны явно не признавались японцами. Из-за этого война на Тихом океане превратилась в нечто большее, чем ряд десантов на островном по¬бережье, чем трудноразрешимая задача материально-технического обеспечения армии. Главной проблемой стала природа врага. Что¬бы справиться с ним, нужно было понять поведение японцев.
Трудности были огромные. В течение семидесяти пяти лет с тех пор, как Япония открылась миру1, о японцах, как ни о каком дру¬гом народе мира, всегда писали с добавлением неизменного «но также». Когда глубокий наблюдатель пишет о других, кроме япон¬цев, народах и заявляет, что они необычайно вежливы, ему вряд ли придет в голову добавить: «Но они также дерзки и высокомер¬ны». Когда он заявляет, что народ какой-то страны крайне неги¬бок в своем поведении, то не прибавит к этому слова: «Но он так¬же легко адаптируется к самым необычным для него новшествам». Когда он говорит о покорности народа, то не поясняет тут же, что этот народ с трудом поддается контролю сверху. Когда он гово¬рит о преданности и великодушии народа, то не дополняет эту мысль словами: «Но он также вероломен и недоброжелателен». Когда он говорит о подлинной храбрости народа, то не пускается тут же в рассуждения о его робости. Когда он заявляет, что в сво¬ем поведении этот народ мало озабочен мнением других о себе, то не добавляет затем, что у него воистину гипертрофированная совесть. Когда он пишет, что у этого народа в армии дисциплина роботов, то не продолжает сообщение рассказом о том, как сол¬даты, если им взбредет в голову, могут выйти из повиновения. Когда он пишет о народе, страстно увлеченном западной наукой, то не станет также распространяться о его глубоком консерватиз¬ме. Когда он напишет книгу о нации с народным культом эсте¬тизма, глубоко почитающей актеров и художников и превращаю¬щей в искусство разведение хризантем, то не сопроводит ее другой, посвященной культу меча и высокому престижу воина.
Однако все эти противоречия — основа основ книг о Японии. И все они действительны. И меч, и хризантема — части этой кар¬тины…»