Новый » 10 окт 2006, 14:55
Попробую "оживить" тему. Я внимательно просмотрел, с чего она началась, - с поста о "бескровном крещении". Эта бескровность более чем сомнительна, но еще сомнительнее, по моему, подлежащее: крещение. В источниках имеется достаточно много моментов, наводящих на мысль о том, что страна была христианизирована задолго до этой эпохи. Перечислю основные соображения:
1. У Нестора абсолютно ничего не сказано о религии вост. славян - до первого упоминания "Перуна и Волоса" в связи с походом Олега на Царьград. Это крайне странно для церковного человека, для которого основной характеристикой общности - любой, - должна была быть ее религия. В новгородском "Временнике" появляется, правда, очень искусственная фраза-вставка о поклонении "озерам, колодцам и растениям", но это явный штамп: сакрализация растительности и источников воды возможна была бы в жарких и засушливых краях, а не на Восточно-Европейской равнине. Штамп, вероятно, хазарского происхождения, поскольку именно в низовьях Волги, где находился Итиль, зелени почти не было, а колодцы и водоемы. кроме самой Волги, систематически пересыхали. Как бы то ни было, ни слова о СЛАВЯНСКОМ поклонении Перуну или кому-либо еще конкретному. Когда же в 983-ем году дружина хочет принести человеческую жертву "богам" (тоже неправдоподобно - жертва приносится не "богам", а одному богу "эксклюзивно", и в данном случае, наверное, Перуну), то это мероприятие является внутриваряжским, и юноша, назначенный в жертву и погибший вместе с отцом, - варяг. Так что Перун - это, по-видимому (как, впрочем, многие склонны считать), Перкунас или Пиркунс (или Тор, если на германский лад).
2. Когда Нестор описывает нравы полян, то дает картину столь чрезмерно идиллическую (кротость, "стыдение великое"), что, на мой взгляд, тут просматривается намек на их христианство. Именно намек: если это было так, то явно написать правду летописец не мог, ибо должен был, в рамках полученного им династического заказа, приписать заслугу христианизации страны представителю княжившего рода. Имеются еще намеки и умолчания: церкви над могилами Аскольда и Дира (из чего безусловно явствует их вероисповедание, даже если бы в Никоновской и не было описано это "Фотиево крещение); загадочное неупоминание "корсунских" Евангелия и Псалтыря из Паннонского жития Кирилла, при том, что сам рассказ о создании азбуки приводится. Наконец, удивительная (опять же, в устах церковного автора) безымянность первых православных иерархов на Руси - даже митрополит по имени не назван, всюду только безликие "попы цесаричины" и, для порядка, еще корсунский поп Анастас... В Никоновской эти лакуны заполнены; но Нестора - судя и по этой странности, и потому, что у него имен вообще мало, - видимо, просто не подпускали к церковной документации раннего периода, опасаясь, что он напишет о чем-то, что планировалось скрыть.
Если же вернуться к описанию восточнославянских нравов в ПВЛ, то малоприятная картина обычаев древлян, радимичей и т. д. - если абстрагироваться от "зверинского" образа жизни, который вставлен для отвода глаз, - содержит, в принципе, осуждение НЕБЛАГОЧЕСТИЯ, а совсем не дикости: порицание тех, кто должен был бы вести себя иначе, а на самом деле практикует пережитки многоженства, кремирования мертвых и кровной мести ("убиваху друг друга").
3. Идолы стояли в городах только тогда, когда их по чьему-то приказу ставили (Добрыня, например, в 980-ом поставил Перуна в Новгороде после того, как Владимир побьывал в Скандинавии и насмотрелся тамошней культовой практики). Далее, в "околоваряжском" Новгороде еще были каменные идолы (об этом в Никоновской мельком упоминается), в Киеве же - в СТОЛИЦЕ, - пришлось ставить деревянного. Значит, там, в сугубо славянских краях, не было там налажено сколько-нибудь квалифицированное производство кумиров; причиной же может быть только отсутствие СПРОСА.
4. Легендарность "Владимирова пантеона" явствует хотя бы из того, что никогда, ни в одной стране, не устраивали общего капища нескольким божествам. За каждым божеством признавалось право на свою отдельную территорию, а так же и на жертвы, приносимые лично ему.
5. "Волхвы", деятельность которых приходится на 11-ый век, при всем изуверском характере их похождений, вели себя не как приверженцы язычества, а как фанатики, пытавшиеся, кажется, воспроизвести чудеса Иисуса Христа. На северо-востоке они "кормили народ" хлебом и РЫБОЙ, рыба же совершенно не разумеется сама собой в качестве "образа пищи". Это очень похоже на подражание евангельскому насыщению пяти, а потом четырех тысяч несколькими хлебцами и рыбками. Киевский же волхв пророчествовал о том, что Русская земля станет на место Греческой и наоборот, то есть, по сути дела, оперировал апокалиптическими образами "нового неба и новой земли".
Это только летописные моменты, да и то не все. Кроме того, народная память не сохранила ЯВНО ЯЗЫЧЕСКИХ имен ("низшая мифология" не в счет - она не исчезает никогда, ибо суеверия психологически необходимы людям на любом этапе развития и при любом религиозном мировоззрении). Кроме того, "Слово о полку Игореве", в котором упомянуты "неправославные" объекты культа, - поэма совершенно христианская по идеологической своей сути. Но разговор об этом заслуживал бы отдельного поста, а то и отдельной темы.