Дело царевича Алексея (из темы о Петре I). Часть 2

[shuric]

Отсюда возникало два возможных варианта развития – или постепенные социально-экономические и культурные преобразования, нацеленные прежде всего на развитие экономического базиса, культуры, просвещения в самом широком смысле с одновременным усилением центральной власти и ее институтов; или же попытка совершить скачок «в светлое будущее» посредством тотальной мобилизации всех имеющихся ресурсов в интересах этой великой цели по принципу «Что хорошо для государства, то хорошо и для общества (сиречь, для народа)». Итак, по какому же сценарию должны были идти преобразования – по «мягкому» пути сочетания старины и новизны, или же через отрицание старины, коренную ломку традиций и обычаев?

Как лучше рубить бульдогу хвост - постепенно или "скачком"? Собственно реформы Петра заняли 30 лет - куда уж постепенней. Если иметь в качестве образца "постепенного" реформирования Софью то это было не реформирование, а профанация реформ (Павленко пишет про Софью : "Что касается внутренней жизни страны, то здесь история запечатлела единственное заметное событие - братья Лихуды основали Славяно-Греко-Латинскую академию "). Вела она (Софья) и ее бездарный любовник страну в пропасть.
То же самое можно в сущности сказать про Алексея и Федора - люди они были неплохие, но их способностей для преодоления византийства было явно недостаточно.
Что касается традиций и обычаев конца 17ого века, то их надо было ломать через колено, никаких иных вариантов не было - раскол это ясно показал. Традиции и обычаи были такие, что никакому реформированию они не подлежали. Другой вопрос, что к сожалению от "традиций и обычаев старины" основную часть населения избавить не удалось, но это вряд ли было под силу одному монарху (по крайней мере после того, как произошел раскол).
Разумеется зная наперед все события на 300 лет вперед, легко сегодня давать советы как надо было действовать. Но с позиций той эпохи Петр действовал совершенно правильно (вот к примеру мнение Людовика ХIV о Петре "Царь совершил завоевания, которые делают его хозяином Балтийского моря. Оборона завоеванных земель, вследствие их местоположения, настолько легка для Московского государства, что все соседние державы не могли бы принудить возвратить эти земли Швеции. Этот государь обнаруживает свои стремления заботами о подготовке к военному делу и о дисциплине своих войск, об обучении и просвещении своего народа, о привлечении иностранных офицеров и всякого рода способных людей").

«Единоборство со Швецией… потребовало гигантского напряжения сил нации. При уменьшении на 7-15 % окончательно закрепощенного податного сословия страны (данные историков здесь расходятся) происходит троекратное увеличение податей и доходов государства (примерно с 3 млн. рублей в 1710 г. до 10 млн. рублей в 1727 г.); две трети, иногда четыре пятых доходов уходят на войну. Десятки тысяч бывших крестьян гибнут теперь в баталиях Петра, при возведении северной столицы, работая в мануфактурах и на рудниках. Жесточайшему регламентированию подвергается деятельность купцов и предпринимателей. Поголовно мобилизуется Петром на военную и административную службу дворянство, для чего вводится принудительное обучение всех дворянских отпрысков. Знаменитым «табелем о рангах» заново регламентируется – уже не по «роду», а по заслугам – сословная значимость дворян. Невиданное развитие получает государственная бюрократия, опутывающая всю страну системой «сыска» и деспотической «опеки»…» (Плимак Е.Г., Пантин И.К. Драма российских реформ и революций. М., 2000. С. 15).

Милюковская брехня. Население при Петре не уменьшилось а выросло, и значительно (Булыгин, Водарский). Доходы государства действительно выросли в 3 раза, но это не значит, что в 3 раза увеличились налоги. По подсчетам О. Струмилина например, рост доходов был достигнут за счет роста мануфактурного производства и общего подьема хозяйства, а средние налоги на душу населения при Петре снизились на 15% ( вот цитата из статьи Ханса Багера «Реформы Петра Великого в России»:

«Введение подушной подати, сопровождавшееся переписью населения проведенной свирепыми офицерами, было с точки зрения российской Камер-коллегии большим успехом, ставшим кульминационным пунктом постоянного роста налогообложения. В годы правления Петра государственные доходы номинально утроились. Этот факт послужил основой для утверждений Милюкова — и многих советских историков — о том, что внешняя политика Петра поставила крестьян на грань полного разорения и привела к резкому падению численности населения. Но в 1977 г. Ярослав Водарский и Илья Булыгин издали свои независимо друг от друга написанные монографии, в которых оба показали со всей очевидностью, что население России не сократилось, а число налогоплательщиков, напротив, выросло приблизительно на 40 процентов за период, прошедший от переписи хозяйств 1678 г. до первой ревизии (переписи населения) 1719—1724 гг. Тех, кто должен был нести тягло, стало больше, в частности, и оттого, что ряд относительно небольших групп населения (например, дворовых, которых при имениях было довольно много) был загнан в разряд налогоплательщиков. Но самые резкие возражения против аргументов Милюкова выдвинул историк экономики С.Г.Струмилин. По его расчетам, за время правления Петра не было вообще никакого увеличения подушного налогового бремени, напротив, имело место значительное — приблизительно пятнадцатипроцентное — его облегчение. И если государственная казна все же могла отметить реальное увеличение поступлений в период 1701—1724 гг. на 77 процентов, то, согласно Струмилину, это было следствием сильного экономического прироста, имевшего место в результате мощного подъема спроса в общественном секторе экономики и взрывного развития в мануфактурном секторе. Судя по таможенным отчетам, внутренний товарооборот возрос за период 1701— 1724 гг. на 76 процентов, а число промышленных предприятий увеличилось с 13 почти до 200. Такое увеличение активности, очевидно благоприятствовало городским ремесленникам и поощряло развитие крестьянских домашних промыслов. Некоторые историки констатировали рост продуктивности сельского хозяйства как результат использования улучшенных (железных) орудий и культивирования новых сельскохозяйственных растений.")

Есть и другие подсчеты, отличные от Струмилинских, но налоги на душу населения в три раза точно не выросли.

Бюрократия выросла с 800 человек, до 1600. Это конечно непомерно много для страны с населением (к концу правления Петра) в 15 500 000 человек.
Демагогию вроде "десятки тысяч бывших крестьян гибнут теперь в баталиях Петра, при возведении северной столицы, работая в мануфактурах и на рудниках" с равным успехом можно отнести к любому другому правлению русскому или иностранному. Понятно, что населению налоги не нравились, но они ему никогда не нравились. Петр тратил гос. деньги на решение задач требовавших решения, и экономия в этих случаях обошлась бы гораздо дороже.


И еще, крутые, крайне расточительные и жестокие методы преобразований, во главу которых были поставлены интересы государства, привели к фактическому уничтожению тех ростков нового буржуазного общества, которые начали возникать на протяжении XVII в.

Только вот наоборот. Ростки "нового буржуазного общества" стали возникать после реформ Петра. Никакого буржуазного общества до Петра не существовало (см. Л.Милов "Великорусский пахарь"). Умиляет конечно явное осуждение, которое звучит в словах "во главу которых были поставлены интересы государства".

Насаждая в России новый порядок, Петр, подчеркну это еще раз, не только не революционизировал общественные отношения, а законсервировал их наиболее архаичные, отсталые формы, и прежде всего крепостничество.

Опять таки наоборот. В правление Петра крепостные составляли более 70% населения, в конце правления Екатерины II 46% (на момент отмены крепостного права 34%). При Петре офицеры и чиновники стали служить за жалованье, чем был сделан первый шаг к некрепостническим отношениям. Собственно отмена крепостного права была возможна только после развития товарно-денежных отношений, а это произошло лишь к концу 18 века, как следствие реформ Петра. До этого крепостничество было единственно возможной формой отношений, поскольку дворяне служили государству за право владеть поместьями с крепостными. В условиях натурального хозяйства заменить эту систему было нечем.

[thor]

К сожалению, сейчас нет времени дать развернутый ответ о благоденствии русского народа в царствование великого Петра, но некоторые цифры все-таки приведу.
Для начала о потерях русской армии в годы Северной войны: убито – от 30 до 40 тыс. солдат и офицеров, умерло от болезней – около 100 тыс. человек. Раненых и больных – около 500 тыс. солдат и офицеров (естественно, что реальное количество было меньшим, поскольку многие были ранены и болели несколько раз, но все равно цифры более чем впечатляющие). См. Урланис Б.Ц. История военных потерь. СПб., 1994. С. 54-5, 262.
Далее, о приросте населения. Не спорю, таковой имелся, но вот насколько велик он был? Для начала нужно отметить, что все цифры для 1-й половины XVIII века будут более или менее приблизительными, потому, что, как отмечали отечественные историки С.И. Сметанин и М.В. Конотопов, «…период до 1861 г. у историков считается «нестатистическим» из-за скудости, несравнимости и неточности источников…» (Сметанин С.И., Конотопов М.В. Развитие промышленности в крепостной России. М., 2000. С. 3).
Для примера возьмем одну губернию, Белгородскую, охватывавшую большую часть Черноземья и Левобережья. По итогам 1-й переписи и ревизии на территории будущих Курской и Орловской губерний (а они занимали большую часть Белгородской губернии) проживало 362287 ревизских душ. Учитывая, что эти две губернии составляли примерно 2/3 будущей Белгородской губернии, то указанную цифру можно увеличить примерно на 1/3 – получаем как минимум около 540 тыс. ревизских душ. В 1738 г. по данным генералитетской переписи численность населения Белгородской губернии составила 565546 ревизских душ. И только при Елизавете Петровне и после нее рост стал более заметным – по данным 2-й ревизии 1749 г. на территории губернии проживало 657677 ревизских душ, а по данным 3-й ревизии – 716036 (Кабузан В.М. Изменения в размещении населения России в XVIII - первой половине XIX вв. М., 1971. С. 59-61; Кабузан В.М. Народонаселение России в XVIII - первой половине XIX вв. М., 1963. С. 127, 130; Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Т. ХХ // Соловьев С.М. Сочинения. Кн. ХI. М., 1993. С. 684). Да уж, прирост при Петре и его ближайших преемниках более чем заметен – за, грубо говоря, сорок лет всего лишь около 30-40 тыс. душ. No comment!(:
Теперь о росте рекрутов. Не подвергая сомнению основной тезис о низком уровне жизни в целом и зависимости традиционного крестьянского хозяйства от природы, тем не менее даже этот аргумент можно истолковать не в пользу Петра. Вы сами указываете, что пир Петре он упал – это что, последствия благотворного влияния реформ царя-преобразователя? Далее, пир Анне он вернулся к прежнему уровню – естественно, сказались последствия 10-летней передышки (1725-1735 гг.) от петровского безумия. При Елизавете упал – возможно, сказались последствия русско-турецкой и русско-шведской войн и рост налогового бремени, а также свободы дворянства, которое теперь смогло обратить больше внимания на эксплуатацию своих мужиков (почитайте памфлет «О повреждении нравов в России» князя Щербатова). Ну а о Екатерине и говорить не стоит – начиная с 1757 г. с небольшими перерывами Россия воюет практически постоянно со всеми вытекающими отсюда последствиями. Недаром Павел, отказываясь от похода во Францию, который готовился в 1795-1796 гг., указывал, что Россия как ни одна страна Европы истощена непрерывными, длящимися уже на протяжении четверти столетия войнами и нуждается в отдыхе.
О величине налогов – не берусь судить, но отмечу, что, работая в нашем местном архиве, столкнулся с ведомостями сбора подушной подати за конец 20-х гг. XVIII века, так вот, множество крестьянских хозяйств не могли выплачивать подушной подати годами, числясь в постоянных и злостных недоимщиках. Напомню, что Петр установил размер подати с души в год 74 коп. ( не считая отдельных категорий податного населения, выплачивавших больше).
И еще о налогах. Опять же приведу наглядный пример низких налогов на население при Петре, ниже, чем в Европе.. Ведомость Камер-коллегии от 1724 г. наглядно демонстрирует, какие налоги платили тяглые люди до того, как была введена подушная подать. Итак, они облагались сборами: таможенным, кабацким, с клейменых винокуренных кубов, табачным, с клеймения хомутов и возчиков, с мостов и перевозов, с ледоколу и водопою, подымным, с торговых бань, с рыбных ладей, с мельниц, с постоялых дворов, с торговых лавок, шалашей и палаток, весовым, с палых лошадей и шкур павшего скота, с найма извозчиков, квасным и сусляным, с покосов на пустошах и оброчных землях, с церквей, со свадеб куничным и убрусным; пошлины – с денежных памятей, с челобитных дел, за письмо крепостей, конские пошлины. Сверх того собирались также сборы с судов и домовых бань разночинцев (РГАДА. Ф. 16. Оп. 1. Д. 631. Л.л. 126-128). Причем это ведомость неполная. А насчет «низости» налогов – вот еще цифры: в 1724 г. недоимка с Севской провинции составила 15980 руб. 27 и 5/8 коп., и это при том, что за прошлые годы удалось собрать недоимок на сумму 9681 руб. 60 и ¼ коп. Общий же доход в провинции составил 47297 руб. 60 и ¼ коп. ( РГАДА. Ф. 16. Оп. 1. Д. 368. Л. 126-128. Всего же за 1724 г. недоимка по Киевской губернии составила 21 % от суммы, занесенной в окладные книги. См. Богословский М.М. Областная реформа Петра Великого. Провинции 1719-1727 гг. М., 1902. С. 461).
А насчет школ для крестьян - так я уже выше писал, что по этому поводу думал Петр, внимательнее читайте предыдущие посты. Да и управлять темным и диким народом удобнее, а то ведь и в самом деле о свободе начнет думать и, упаси Господь, еще и потребует ее.
Далее, естественно, что мужикам всегда жилось плохо, вот только «плохость» эта была относительна. Петр же завинтил гайки до предела – даже на Дону искал беглых (а то с чего бы это вдруг Дон поднялся против царя-благодетеля).
Наконец, монархия играла положительную роль. А кто с этим спорит! Но при этом она преследовала свой, казенный интерес. Кстати говоря, Вы не интересовались, какого рода мануфактуры строились Петром и что они производили? Поинтересуйтесь – полезно для общего развития. Заодно как раз и узнайте, кто и как на них работал.
Кстати, совсем забыл, о чиновниках. Интересно, откуда Вы взяли цифру в 1600 чел.? Ссылочку можно? Плиииз! А то вот покоя не дают слова В.О. Ключевского: «По штатам 1715 г. при губернаторе состояли вице-губернатор как его помощник или управитель части губернии, ландрихтер для дел судебных, обер-провиантмейстер и провиантмейстеры для сбора хлебных доходов и разные комиссары» (Ключевский В.О. Курс русской истории. Ч. IV // Ключевский В.О. Указ. соч. Т. IV. М., 1989. С. 143). К ним добавлялись фискалы (по 1-2 на город), ландраты (по 8-12 выборных дворян на губернию), обер-коменданты, воеводы с собственными земскими канцеляриями. В воеводские же канцелярии входили земский камерир – сборщик податей, земский рентмейстер – казначей, провиантмейстер. Дистрикты возглавляли земские комиссары, имевший весьма разнообразные функции, но важнейшей из них была функция сбора налогов – поэтому он и назначался из Камер-коллегии. И это еще не все чиновники, которые предполагалось учредить в губерниях и провинциях! В перечень казенных присутствий, которые должны были быть образованы в новых губерниях, входили также Контора рекрутских дел, Канцелярия розыскных дел, Канцелярия вальдмейстерских дел (отвечавшая за сохранение и восстановление казенных, прежде всего корабельных, лесов) и пр. И в заключение приведу всего лишь одну табличку. Число присутственных мест и классных чинов в Белгородской губернии на 1745 г. (Составлена по: РГАДА. Ф. 16. Оп. 1. Д. 762. Л.л. 17об.-20)
Орловская провинция канцелярий и контор 28, управителей тех контор – 18, служителей 28, фискалов 8, воинских команд с солдатами и офицерами 34. Соответственно – Белгородская – 40, 34, 59, 22, 52; Севская – 18, 26, 26, 38, 36. Итого – 86, 78, 113, 68, 122.
При этом необходимо учитывать, что это штатное расписание. Реально же налицо было немалое число мелких заштатных чиновников. С самого начала петровских реформ было ясно, что имевшиеся дьяки и подьячие не смогут эффективно обрабатывать растущий вал бумаг, поступающих сверху и отсылаемых наверх. Поэтому число подьячих в казенных присутствиях постоянно росло. Так, например, в Яблоновской воеводской канцелярии в 30-х гг. XVIII вв. трудилось в приказном столе 1 канцелярист и 2 копииста, у челобитных дел – соответственно 1 и 2, у сбора крепостных пошлин – 1 канцелярист и 1 писец, у сбора неокладных пошлин и пошлин с челобитных – 1 копиист, еще 1 копиист был при делах, касавшихся подушных сборов. В севской воеводской канцелярии трудилось 36 канцеляристов, подканцеляристов и копиистов, в старооскольской – 8 (+ 5 «подъяческих» детей, на практике постигавших премудрости бюрократической деятельности). Т.о., заключал Ю.В. Готье, «…число приказных служителей в каждой канцелярии стало определяться количеством дел, количеством требований на приказные рабочие руки…» (Готье Ю.В. Указ. соч. Т. I. С. 275, 283). Кормились же заштатные за счет населения – это еще раз о жаловании (о, это отдельная «пестня» - «нет повести печальнее на свете», чем повесть о жаловании, которое щедрый Петр выплачивал офицерам и чиновникам). Кстати говоря, Данилыч узаконил эти поборы, переведя в целях экономии чиновников на подножный корм в 1726 г., когда провел указ об «акциденциях». И еще, не забудьте о Плакате – это к вопросу о налогах.
Анализируя процесс рост бюрократического аппарата, испанская исследовательница И. де Мадарьяга приводит такую цифру – к 1773 г. общее число служащих в центральных и местных присутственных местах, составляло 16,5 тыс. чел., тогда как в местной администрации служило 12712 чиновников (Мадарьяга И. де. Россия в эпоху Екатерины Великой. М. 2002. С. 461). Обращаю внимание на дату – это еще до того, как началась реформа 1775 г. с ее разукрупнением губерний и перестройкой губернского управленческого аппарата с неизбежным ростом числа бюрократов.
Об остальном – потом, когда будет больше времени.
И еще раз напоминаю, что если Вы считаете себя специалистом, придерживайтесь общепринятых норм и давайте полные ссылки! Культура есть культура!

[shuric]

Я не специалист, и вообще не историк, но и Вас специалистом по данной теме не считаю.
Где вы писали, о том что думал Петр о школах для народа? Я что то не увидел.

[thor]

Я не специалист, и вообще не историк, но и Вас специалистом по данной теме не считаю.
Где вы писали, о том что думал Петр о школах для народа? Я что то не увидел.

Замечательно, вот с этого и нужно было начинать! Если Вы не историк, так как какого Вы лезете туда, где ни черта не разбираетесь! А Ваше мнение относительно того, историк я или не историк, меня совершенно не интересует - моей квалификации как историку дали надлежащую оценку профессионалы, а не дилетанты и профаны, подобные Вам.
А о школах - вот цитата из предыдущего поста (Вы никогда не читаете того, что Вам адресовано, до конца и внимательно): «Кирхшпильфохту и из крестьян выборным при судах и у дел не быть для того, что всякие наряды и посылки бывают по указам из городов, а не от церквей; к тому ж и в уездах ис крестьянства умных людей нет …» (Воскресенский Н.А. Законодательные акты Петра I. Т. 1. М-Л., 1945. С.61). Школы же, которые создавались при Петре, не предназначались для крестьянских детей, и попасть туда они могли только в порядке исключения.
И еще, я уже выше писал, что Ваша главная проблема в том, что в Вашем сознании есть одна, но очень серьезная, размером с Эверест проблема: для Вас существует два мнения - Ваше и неправильное. И с этим, как показывает опыт общения с Вами, ничего поделать нельзя. Увы! Приходится воспринимать Вас таким, каким Вы является - опять же увы, это объективная реальность, которая не поддается исправлению. Нечто вроде стихийного бедствия.
Вообще, главная проблема нашей страны в том, что у нас всем заправляют дилетанты, в том числе и в истории - взять того же Бушкова, Вашего собрата по разуму Фоменко или Радзинского. Почему то все решили, что история - не точная наука, а очень простая вещь (вроде сельского хозяйства), где все, кому не лень, могут разбираться без каких-либо проблем и давать свои советы. А это далеко не так, и дилетантизм в истории так же опасен, как в политике или в производстве. Кухарка не может править государством и не может разбираться в истории!
Мой Вам совет - для начал хотя бы года три поучитесь на любом истфаке, пусть даже и заочно, получите базовое историческое образование, вот тогда будет другой разговор. А сейчас - не стоит, мы с Вами разговарием на разных языках!
P.S. Ничего личного, но в действие вступил, если я не ошибаюсь, 2-й закон Ньютона.

[Atius_Kul]

Господа shuric и Thor. Вынужден сделать вам замечание и призвать к взаимному уважению - раз, и к разговору в рамках темы без перехода на личности - два.
Ежели на форуме будут общаться одни специалисты будет скучно и неприятно

[thor]

Так я и не против! Войну-то и переход на личности не я начинал. Я всегда за мир, дружбу и солидарность между народами. И дискуссия должна быть свободной, без перехода на личности, и чем больше будет высказываний, тем лучше - "Истина где-то рядом". Никто и не говорит о том, что беседовать и спорить должны только специалисты. Порой человек со стороны может сказать нечто, что вообще может перевернуть все прежние воззрения на проблему. Но навязывать безапелляционно свое мнение - интересно, а в каком веке мы живем?
P.S. Прошу прощения за допущенные ранее резкости. Не сдержался, нагорело - вот и выплеснулось все как-то само собой!
P.P.S. А к теме я вернусь, Сегодня завершу работать над небольшим сообщением о князе В.В. Голицыне и завтра вывешу его для обсуждения.

[thor]

Что бы мы не говорили о царевиче Алексее и Петре, рано или поздно все равно дискуссия возвращается к предшественникам Петра и в частности, к князю В.В. Голицыну. Фигура последнего представляется одной из ключевых в 1682 – 1689 гг., в период регентства Софьи, когда князь, будучи «Царственныя большия печати и государственных великих посольских дел оберегатель», фактически возглавил русскую внешнюю и внутреннюю политику.
Однако, на наш взгляд, прежде чем приступать к оценке его деятельности, необходимо рассмотреть ситуацию в стране в 80-х гг. XVII века в целом и тогда, на общем внутри- и внешне политических событий, дворцовых интриг, возможно будет дать более или менее определенную оценку деятельности князя, его успехов и неудач.
Сразу необходимо отметить, что по отношению к истории России во времена регентства царевны Софьи в историографии как отечественной, так и зарубежной, существует две основных линии – апологетическая (пребывающая не то чтобы в меньшинстве, а в полной «мизерности»), которая расценивает деятельность правительства Софьи исключительно в розовых тонах, и пропетровская, резко критическая, практически отрицающая какие-либо успехи в ту эпоху. Последняя продолжает господствовать и до сих пор, хотя в целом можно отметить, что наметились определенные попытки пересмотреть отношение к политике правительства Софьи и В.В. Голицына.
Прежде чем касаться деятельности собственно князя Голицына как главы правительства, необходимо отметить своеобразие его положения при дворе. Правление Софьи началось с мятежа 1682 г. (кстати говоря, в нем приняли участие не только московские стрельцы, но солдаты московских выборных полков) и закончилось переворотом 1689 г. Оба этих события были показателем той политической нестабильности, характерной для всей истории России последней четверти XVII в. Скоропостижная смерть царя Федора Алексеевича, не оставившего наследника мужского пола, до предела обострила противоречия между боярскими группировками при дворе. Старая знать была крайне недовольна засильем нового поколения знати, поднявшейся наверх после того, как Алексей Михайлович вторично женился на «медведице» Наталье Кирилловне Нарышкиной. На традиционную борьбу бояр за власть наложились еще и противоречия между сторонниками продолжения начатых при Алексее Михайловиче и углубленных правительством Федора Алексеевича преобразований и консерваторами (одни из вождей «партии» консерваторов был патриарх Иоаким). Вообще, проблема реформ, осуществленных или задуманных при Федоре Алексеевиче – страница, малоизученная в отечественной историографии.
Хотелось бы обратить внимание именно на практически не изученный вопрос о борьбе вокруг трона, которая шла все эти семь лет. Возвышение Голицына началось еще при Федоре Алексеевиче, но пика своего могущества он достиг во времена регентства царевны Софьи. В принципе, мало кто сомневается в том, что его возвышение было связано не только тем, что он был к 1682 г. опытным администратором, дипломатом и военачальником, но еще и его близостью к царевне (я не буду касаться вопроса о том, насколько близок был князь к царевне).
Однако именно в этой близости к царевне и крылся главный корень всех проблем князя. Он мог быть (а мог и не быть) каким угодно государственным деятелем – да хоть русским Ришелье, однако он с самого начала «поставил не на ту лошадь». Как отмечала автор единственной полноценной биографии царевны Софьи Л. Хьюз, «…внутренняя политика Софьи затрагивала в основном те же аспекты, что и политика ее предшественников… Как и на протяжении всего столетия, военные нужды продолжали оставаться главной заботой властей. Если при этом учесть «временный» характер правительства Софьи, которое действовало от имени «малолетних» законных государей, то возможности проведения радикальных социальных и политических реформ покажутся крайне ограниченными». Пожалуй, лучше не скажешь о тех условиях, в которых пришлось действовать князю Голицыну – он оказался во главе правительства, имея связанные руки. И далее Хьюз указывала, что «…в мае 1682 г. Софья пришла к власти с тем, чтобы навести порядок и восстановить stаtus quo, а не проводить реформы…» (Хьюз Л. Царевна Софья. СПб., 2001. С. 142).
Но не только этим были связан князь Голицына – имея массу врагов, недовольных его стремительным восхождением наверх, он мог действовать, только имея за спиной поддержку царевны. Однако «административный ресурс» князя в данном случае был не в пример меньше, чем у Данилыча, того же Бирона или, к примеру, Потемкина. На дворе был XVII век с его вполне традиционным, домостроевским мировоззрением, и хотя определенные подвижки уже имели место, тем не менее, женщины, и в особенно царевны, в московском обществе были существами все-таки неполноправными, «теремными» затворницами, «зазорными лицами». Представить себе, что женщина будет управлять государством – это было слишком для московского общества того времени, не взбаламученного и перевернутого с ног на голову стремительными петровскими преобразованиями. Естественно, у князя В.В. Голицына не было надежного тыла, опираясь на который он мог бы беспрепятственно осуществлять свои замыслы. «…Голицын являлся одним из первых русских «официальных» фаворитов, что воспринималось тогда необычно и резко…» – отмечал автор биографического очерка о князе А.М. Лавров, и далее отмечал, что «…власть фаворита редко бывает долговечнее власти его покровителя. Здесь бессильными оказываются самые блестящие государственные способности. Печать такой незавершенности, заранее отмеренных сроков лежит на всей деятельности Голицына» (Лавров А.С. Василий Васильевич Голицын // Вопросы истории. № 5. 1998. С. 66.). Сравнивать Голицына с Потемкиным или с Бироном бессмысленно, так как они действовали в совершенно разных условиях и имя принципиально разную поддержку.
И еще, представляется заслуживающим внимания мнение А.П. Богданова, который в своем очерке о внешнеполитическом курсе В.В. Голицына писал, что «…завоеванное им положение было результатом хитроумного маневрирования между группировками Боярской думы. Для более решительных действий у князя просто не было сил и влияния. Правительство Софьи и Голицына держалось постольку, поскольку именно оно оказалось способным «утишить» Московское восстание 1682 года и продолжать «умиротворение» служилого по прибору и городского населения. Однако именно успехи этого курса, укрепление самодержавной власти, рост уверенности «верхов» в своей силе вели к падению ненужного более правительства регентства» («Око всей великой России». М., 1989. С. 218-219).
Таким образом, оценивая деятельность князя, мы должны исходить не из того, что он не сделал, а из того, что ему удалось сделать вопреки такому шаткому положению. А сделать ему и его правительству удалось, на наш взгляд, немало. Ряд проведенных правительством Голицына и Софьи реформ позволил «утишить» общество, дать ему передышку, накопить силы и определенный запас прочности. И, что на наш взгляд, представляется наиболее ценным, подготовить в известном смысле Россию к петровским реформам. Редакция русского издания истории Петра Великого, написанной Р.К. Масси, отмечала в примечаниях, что «…не следуeт относиться пренебрежительно к внутренней политике правительства Софьи. Оно обеспечивало стабильность в стране, не перегружало население налогами, поощряло развитие торговли и промышленности. Благодаря спокойным 80-м гг. XVII в. русское общество накопило тот относительный запас прочности, который позволил ему долгое время выдерживать страшное напряжение петровских реформ…» (Масси Р.К. Петр Великий. Т.1. Смоленск, 1996. С. 141). Последняя мысль мне представляется весьма ценной. Действительно, если бы Петр начал бы свои стремительные и взбалмошные преобразования на голом месте, он неминуемо и очень быстро потерпел бы полный крах – экономика и финансы страны, практически не имевшие на протяжении более чем четверти столетия (с 1654 по 1681 гг.) передышки, рухнули бы под напряжением новой тяжелой войны с одновременными и весьма затратными реформами.
Кроме того, Софья и Голицын разгромили последнюю возможную реальную оппозицию – старообрядцев, лишив их связи со стрельцами и московскими выборными солдатскими полками. Наконец, Голицын широко открыл двери для иностранцев, приток которых в годы регентства в Россию увеличился, да и вообще культурная, интеллектуальная жизнь русского общества в эти годы начала быстро изменяться.
Заслуживает внимания и еще одни аспект деятельности Голицына, остающийся дискуссионным и вместе с тем показывающий. В каком направлении могли бы двигаться реформы, если бы переворот 1689 г. не ликвидировал бы правительство регентства. К сожалению, собственноручных планов или записок о предполагаемых действиях Голицын не оставил, но о его намерениях сообщил француз де Невилль в своих записках. Последний вообще высокое оценивал деятельность князя, однако дадим слово мемуаристу.
Итак, де Невилль писал, что «…он (т.е. Голицын – Thor) приказал построить великолепное каменное здание учебной коллегии, вызвал из Греции около 20 ученых и выписал множество прекрасных книг; он убеждал дворян отдавать детей своих учиться и разрешил им посылать одних в латинские училища в Польшу, а для других советовал приглашать польских гувернеров, и предоставил иностранцам свободный въезд и выезд из страны, чего до него никогда не было.
Он хотел также, чтобы местное дворянство (la noblesse du pais) путешествовало, чтобы оно научилось воевать за границей, поскольку его целью было превратить в бравых солдат толпы крестьян, чьи земли остаются необработанными, когда их призывают на войну. Вместо этой бесполезной для государства службы он предполагал возложить на каждого умеренный налог, а также содержать резидентов (les ministres) при основных дворах Европы и дать свободу совести.
Он уже принял в Москве иезуитов, с которыми часто беседовал; они были изгнаны на следующий же день после его опалы с объявлением Царей Императору и Польскому королю, которые их прислали, что они никогда не будут допущены в страну. Так они и поступили, отказав в марте прошлого 1690 г. польскому послу, просившему от имени своего короля и императора о разрешении на проезд через их владения отцу Гримальди, который ныне находится в Польше по делам китайского императора.
Если бы я захотел письменно изложить здесь все, что я узнал об этом князе, то я никогда бы не смог сделать этого: достаточно сказать, что он хотел заселить пустыни, обогатить нищих, дикарей превратить в людей, трусов — в храбрецов, а пастушеские хижины — в каменные дворцы.
… Он также приказал построить дом для иностранных послов, что ввело во вкус как знать, так и народ, так что за время его правления в Москве было выстроено более трех тысяч каменных домов. Это не столь удивительно, если учесть, что в этом городе 500 тысяч жителей и что он состоит из трех городов, один в другом, каждый из которых окружен большой стеной (первый называется Кремль (Kzim), второй — Белгород (Bialogrod), или белый город, и третий — Новгород (Novogrod) или новый город)*, и большим рвом, наполненным водой, чтобы препятствовать набегам татар и поляков.
…Князь Голицын приказал также построить на этой реке, именуемой Москва (Moskova), которая впадает в Оку (d'Occa) каменный мост с двенадцатью пролетами, необычайно высокий по причине наводнений. (Это единственный каменный мост во всей Московии. Его архитектором был польский монах.)…» (Де ла Невилль. Записки о Московии. М.,1996. С. 165-167).
Вокруг этих слов французского мемуариста уже не одно столетие идет дискуссия относительно того, чего же на самом деле хотел князь Голицын (спектр интерпретаций очень широк – вплоть до того, что князь предполагал, по мнению ряда историков, отменить или существенно урезать крепостное право по типу редукций, которые были осуществлены шведской короной в прибалтийских землях примерно в тоже время. Кр. Анализ мнений см.: http://www.vostlit.info/Texts/rus6/Nevi ... ext8.htm#5). Лично мне импонирует мнение В.О. Ключевского, который полагал, что «…в основании их лежал широкий и, по-видимому, довольно обдуманный план реформ, касавшийся не только административного и экономического порядка, го и сословного устройства государства и даже народного просвещения…» (Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. III. М., 1988. С. 333-334 ). Не согласен с маститым историком я в том, что он полагал эти планы были всего лишь мечтами – а почему, собственно, они не могли быть исполнены? Другое дело, что история не дала Голицыну шанса реализовать свои замыслы, но это было не в его власти – выше я уже отмечал всю сложность положения князя, его зависимость от Софьи.
Однако, безусловно, наибольших успехов князь добился во внешней политике. Очевидно, что во многом это было обусловлено тем, что во внешнеполитическом ведомстве Голицыну удалось везде посадить своих людей и никто не мог противостоять его курсу. От предшественников ему досталось не самое лучшее наследство. Бахчисарайский мир 1681 г., закрепивший за Россией окончательно Киев и Левобережье, был, по существу перемирием, который турки соблюдать не собирались. Напряженными оставались и отношения с Речью Посполитой, где лишившаяся богатых украинских владений магнатерия была вовсе не склонна считать результаты Андрусовского перемирия 1667 г. окончательными. Об этом свидетельствовали результаты переговоров, которые начались после завершения 13-летнего Андрусовского перемирия. Лишь хитроумное маневрирование Голицына не только позволило России закрепить за собой Киев и Левобережье, но сделать Россию важным фактором европейской политики – как противовес Швеции и Турции (кстати говоря, тогда же были заложены основы русско-австрийского союза и в известной степени – русско-прусского, которые определяли внешнеполитический курс России и расстановку сил в Европе с перерывами на протяжении большей части XVIII и XIX вв.). Фактически Россия со 2-й половины XVII в. стала неотъемлемой частью европейского концерта.
Однако здесь крылись и подводные камни. Одним из условий Вечного мира 1686 г. было вхождение России в состав Священной лиги и вступление в войну с Турцией и Крымом. Редакция русского издания 3-томника Р.К. Масси о Петре Великом предложила оригинальную трактовку Крымских походов, которая мне представляется заслуживающей внимания (Масси Р.К. Петр Великий. Т. 1. Смоленск, 1996. С. 144): «…Причина этой первой войны России с Турцией заключалась отнюдь не в достижении одной из двух главных целей, обыкновенно приписываемых русской экспансии в этом регионе. За ней не стояло стремление приобрести незамерзающий порт (действительно, а что могла предложить неразвитая русская экономика, в которой только-только начали развиваться товарно-денежные отношения и рынок, Западу или Востоку. Через южные порты просто-напросто нечего было бы вывозить – Thor), и она не являлась крестовым походом ради освобождения Константинополя от неверных. Это была скорее война, в которую Россия вступила против воли, выполняя тягостное для себя обязательство договора с Польшей. Фактически, Россия впервые атаковала Турцию не затем, чтобы получить Константинополь, но чтобы добиться неоспоримых прав на Киев…». Идея тоже представляется интересной, во всяком случае, по Журавинскому миру 1676 г. Речь Посполитая отказалась от прав на большую часть Правобережья (Подолье, Брацлавщина, значительная часть Киевского воеводства) в пользу Турции, и проблему Киева и Украины нужно было решать теперь не столько с Варшавой, а с османами. А нужна ли была эта война России, когда у нее была масса внутренних проблем?
Вопрос – а насколько нужна была России в то время эта обещавшая быть тяжелой и изнурительной война? На мой взгляд, Голицын отнесся к ней как к неизбежному «малому» злу, нарушавшей ход задуманных им реформ. Естественно, что и сама война должна была носить соответствующий характер – «Вам нужна война – вы ее получите!». Другое дело, что к 1687 г. положение правительства Софьи и самой регентши начало стремительно ухудшаться. Стоявшая за спиной Петра боярская группировка все настойчивее предъявляла свои претензии на власть, выдвигая вперед фигуру Петра. Возможно, что Софья полагала – военный успех позволит ей удержаться у власти и заткнуть рты недовольным. Здесь, как ни странно, ее интересы сошлись с интересами ее противников. Последние желали удалить Голицына из Москвы, возложив на него руководство войсками, точно также и Софья полагала, что если Голицын нанесет решительное поражение крымчакам, то его влияние возрастет и положение правительства укрепится.
Вряд ли сам Голицын не понимал этого. Вместе с тем он прекрасно понимал и другое – трудности организации марша огромной массы войск через безводную и безлюдную степь к Перекопу. Воевать на карте намного проще, нежели в реальности – «гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить». Об этом забывают и многие из тех, кто жестоко критикует Голицына за результаты походов. Опыта подобных мероприятий в то время не было в принципе – ни у европейцев, ни у самих русских. Для того, чтобы представить себе масштабы проблемы, достаточно указать несколько цифр. Расход продовольствия на 1 пехотинца составлял примерно 3 фунта в день (грубо – 1,2 кг). При том, что он мог нести не более 80 фунтов амуниции, оружия и продовольствия, получалось, что при 10-дневном запасе продовольствия на оружие и амуницию оставалось не более 50 фунтов. Поскольку в день тяжелонагруженный пехотинец мог проходить не более 12 миль (при миле в 1,6 км – около 20 км), то за 10 дней (пока не иссякнет носимый 10-дневный запас продовольствия) пехота могла преодолеть не более 120 миль. Всадник с 50-75 фунтами амуниции и оружия реально весил примерно столько же, сколько могла поднять одна лошадь (кстати говоря, средняя русская лошадь практически ничем не отличалась от низкорослых татарских лошадей и ее физически возможности были ниже, чем у более высокорослых европейских лошадей). Следовательно, что переноски необходимого груза фуража и продовольствия для боевой лошади и всадника нужны были не менее 2-х вьючных лошадей. Почему? Дело в том, что вьючная лошадь могла поднять примерно 250 фунтов груза – примерно 10-дневный запас для всадника и его лошади (при норме расхода 23 фунта в день на всадника и на лошадь). Получается, что вторая вьючная лошадь должна была нести на себе запас фуража для себя и 2-й вьючной лошади. Естественно, что большие массы конницы, обремененные еще и обозом, могли делать в день переходы от 18 до 30 миль (не более 50 км). За 10 дней они могли преодолеть максимум 500 км.
Таким образом, оперативный радиус действий европейской армии составлял 5 дней – максимум 60 миль перехода (не более 100 км). При этом необходимо учитывать, что армия нуждалась еще и в хороших источниках воды – пехотинец потреблял в день не менее 2 л. воды в день, лошади и того больше – до 30 или даже больше. Отрыв же от источников воды мог составлять для пехоты не более 2 дней, а для конницы – 1 день.
Обоз не слишком спасал положения – он еще более сковывал передвижения огромной массы войск, требовал надежной охраны и ровной местности для передвижения. Самые минимальные расчеты показывают, что при 1 повозке, способной поднять 1400 фунтов груза (но возница и 2 лошади потребляли в день 43 фунта) радиус действий пехоты повышался вдвое – до примерно 100-120 миль. Однако при этом неизбежно снижалась скорость марша – хотя бы потому, что лошади нуждались хотя в 1-й дневке каждые 7 дней (Расчеты приведены по: Chase K. Firearms. A Global History to 1700. Cambridge, 2003. P. 17-18).
Таким образом, организация победного похода представляла собой на то время практически неразрешимую задачу. Можно, конечно, было ограничиться организацией набега на Крым, однако это не устроило бы союзников России по Священной Лиге. Так что уклонится от похода, на мой взгляд, было невозможно, и выиграть его также было невозможно. Оставалось провести крупномасштабную демонстрацию. Здесь я согласен с мнением А.П. Богданова, который полагал, что Голицын еще во времена Чигиринских походов пришел к выводу, что «… война есть инструмент политики, подчиняется политике, а не определяет ее. То, что с точки зрения военного, является бесчестным, для политика может быть единственно верным шагом…» (Око всей великой России. М.. 1989. С. 191).
Если рассматривать Крымские походы не с точки зрения генерала (которым, конечно, хотелось бы штурмом взять Перекоп, вступить в Крым – а вот что потом?), а с точки зрения политика, тогда необходимо признать, что Голицын своей цели добился. А.В. Артамонов (кстати, сторонник петрофильской исторической школы) по этому поводу писал, что «…в военном отношении походы 1687-89 гг. были несвоевременными и потому неудачными, но они стали наглядной демонстрацией мощи допетровской России. Это были первые опыты преодоления степного пространства большой армией. С этого времени вплоть до присоединения в 1783 г. ханы Крыма никогда не могли избавиться от призрака угрозы с севера» (Артамонов А.В. Россия, Речь Посполитая и Крым 1686-1699 гг.// Славянский сборник. Вып. 5. Саратов, 1993. С. 18). Кстати, он же отмечал, что польский король Ян Собесский вынудил русских согласиться на поход в Крым по «почти непроходимой для большой армии степи» (Там же. С. 5).
Однако совсем другое дело – результат походов не соответствовал развернутой вокруг него пропагандистской кампании и ожидаемым результатам – полного подчинения крымского хана Москве. Естественно, что это несоответствие в глазах критиков выглядело как безусловное поражение Голицына и должно было быть использовано и было использовано для того, чтобы свергнуть правительство регентства и самого Голицына. Голицын оказался в ситуации классического цугцванга – любой его ход только ухудшал ситуацию, что и произошло в конечном итоге.

[shuric]

К сожалению, сейчас нет времени дать развернутый ответ о благоденствии русского народа в царствование великого Петра, но некоторые цифры все-таки приведу.
Для начала о потерях русской армии в годы Северной войны: убито – от 30 до 40 тыс. солдат и офицеров, умерло от болезней – около 100 тыс. человек. Раненых и больных – около 500 тыс. солдат и офицеров (естественно, что реальное количество было меньшим, поскольку многие были ранены и болели несколько раз, но все равно цифры более чем впечатляющие). См. Урланис Б.Ц. История военных потерь. СПб., 1994. С. 54-5, 262.

И что, это непомерно много? Вы думаете в других крупных войнах Россия и другие государства несли меньшие потери?

Далее, о приросте населения. Не спорю, таковой имелся, но вот насколько велик он был? Для начала нужно отметить, что все цифры для 1-й половины XVIII века будут более или менее приблизительными, потому, что, как отмечали отечественные историки С.И. Сметанин и М.В. Конотопов, «…период до 1861 г. у историков считается «нестатистическим» из-за скудости, несравнимости и неточности источников…» (Сметанин С.И., Конотопов М.В. Развитие промышленности в крепостной России. М., 2000. С. 3).
Для примера возьмем одну губернию, Белгородскую, охватывавшую большую часть Черноземья и Левобережья. По итогам 1-й переписи и ревизии на территории будущих Курской и Орловской губерний (а они занимали большую часть Белгородской губернии) проживало 362287 ревизских душ. Учитывая, что эти две губернии составляли примерно 2/3 будущей Белгородской губернии, то указанную цифру можно увеличить примерно на 1/3 – получаем как минимум около 540 тыс. ревизских душ. В 1738 г. по данным генералитетской переписи численность населения Белгородской губернии составила 565546 ревизских душ. И только при Елизавете Петровне и после нее рост стал более заметным – по данным 2-й ревизии 1749 г. на территории губернии проживало 657677 ревизских душ, а по данным 3-й ревизии – 716036 (Кабузан В.М. Изменения в размещении населения России в XVIII - первой половине XIX вв. М., 1971. С. 59-61; Кабузан В.М. Народонаселение России в XVIII - первой половине XIX вв. М., 1963. С. 127, 130; Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Т. ХХ // Соловьев С.М. Сочинения. Кн. ХI. М., 1993. С. 684). Да уж, прирост при Петре и его ближайших преемниках более чем заметен – за, грубо говоря, сорок лет всего лишь около 30-40 тыс. душ. No comment!(:

По имеющимся у меня данным, в 1719ом году, по сравнению с 1678 годом, численность населения возросла с 8,6 до 11,6 млн. человек (в границах 1650 года) [Водарский Я. Е. Население России в конце XVII-начале XVIII века. М.: Наука, 1977. С. 191.]. Это мало?
Общая же численность населения Российской империи, возросла как считается процентов на 40.
Про преемников Петра см. здесь http://www.vitart.ru/history-russia-pag ... rus-3.html в частности диаграмму населения с 1724 года. Как сумируют авторы:
"Со времени Петра Великого население возросло в 9 раз: втрое в XVIII столетии (с 13 до 40 млн.) и во столько же раз в XIX веке (с 40 до 116 млн.). Оставляя в стороне прирост за счет присоединённого населения, получим естественный прирост в 5,5 раз, самый значительный в Европе."

Теперь о росте рекрутов. Не подвергая сомнению основной тезис о низком уровне жизни в целом и зависимости традиционного крестьянского хозяйства от природы, тем не менее даже этот аргумент можно истолковать не в пользу Петра. Вы сами указываете, что пир Петре он упал – это что, последствия благотворного влияния реформ царя-преобразователя? Далее, пир Анне он вернулся к прежнему уровню – естественно, сказались последствия 10-летней передышки (1725-1735 гг.) от петровского безумия. При Елизавете упал – возможно, сказались последствия русско-турецкой и русско-шведской войн и рост налогового бремени, а также свободы дворянства, которое теперь смогло обратить больше внимания на эксплуатацию своих мужиков (почитайте памфлет «О повреждении нравов в России» князя Щербатова). Ну а о Екатерине и говорить не стоит – начиная с 1757 г. с небольшими перерывами Россия воюет практически постоянно со всеми вытекающими отсюда последствиями. Недаром Павел, отказываясь от похода во Францию, который готовился в 1795-1796 гг., указывал, что Россия как ни одна страна Европы истощена непрерывными, длящимися уже на протяжении четверти столетия войнами и нуждается в отдыхе.

Но на правление Петра пришелся, сколько я помню, климатический минимум, когда в Венеции замерзали каналы. Правда в 1715ом он закончился, но как раз в это имела места череда неурожайных лет в России, связаных с режимом осадков. Возможно, что без Петра, немало сделавшего для повышения хозяйства, падение уровня жизни крестьянства было бы еще большим. Вторая половина 18ого, начало 19ого века - новое похолодание.
Война разумеется отнюдь не вела к повышению уровня жизни, но так было не только при Петре, а вообще при любых правителях. И воевать бы пришлось в любом случае, не зависимо от внешней политики Руси. Так что рост налогов в условиях Северной войны ставить Петру в вину бессмыслено.
Смешно кстати упоминание Павла в качестве "миротворца" - сей герой затеял бессмысленую войну с Францией, а затем, что было совсем уж безумно с Англией. Так он заботился о "истощенной" стране.

О величине налогов – не берусь судить, но отмечу, что, работая в нашем местном архиве, столкнулся с ведомостями сбора подушной подати за конец 20-х гг. XVIII века, так вот, множество крестьянских хозяйств не могли выплачивать подушной подати годами, числясь в постоянных и злостных недоимщиках. Напомню, что Петр установил размер подати с души в год 74 коп. ( не считая отдельных категорий податного населения, выплачивавших больше).
И еще о налогах. Опять же приведу наглядный пример низких налогов на население при Петре, ниже, чем в Европе.. Ведомость Камер-коллегии от 1724 г. наглядно демонстрирует, какие налоги платили тяглые люди до того, как была введена подушная подать. Итак, они облагались сборами: таможенным, кабацким, с клейменых винокуренных кубов, табачным, с клеймения хомутов и возчиков, с мостов и перевозов, с ледоколу и водопою, подымным, с торговых бань, с рыбных ладей, с мельниц, с постоялых дворов, с торговых лавок, шалашей и палаток, весовым, с палых лошадей и шкур павшего скота, с найма извозчиков, квасным и сусляным, с покосов на пустошах и оброчных землях, с церквей, со свадеб куничным и убрусным; пошлины – с денежных памятей, с челобитных дел, за письмо крепостей, конские пошлины. Сверх того собирались также сборы с судов и домовых бань разночинцев (РГАДА. Ф. 16. Оп. 1. Д. 631. Л.л. 126-128). Причем это ведомость неполная. А насчет «низости» налогов – вот еще цифры: в 1724 г. недоимка с Севской провинции составила 15980 руб. 27 и 5/8 коп., и это при том, что за прошлые годы удалось собрать недоимок на сумму 9681 руб. 60 и ¼ коп. Общий же доход в провинции составил 47297 руб. 60 и ¼ коп. ( РГАДА. Ф. 16. Оп. 1. Д. 368. Л. 126-128. Всего же за 1724 г. недоимка по Киевской губернии составила 21 % от суммы, занесенной в окладные книги. См. Богословский М.М. Областная реформа Петра Великого. Провинции 1719-1727 гг. М., 1902. С. 461).

Разумеется налоги с точки зрения крестьян были очень велики. При этом финансовая система при Петре постоянно балансировала на грани коллапса, недоимки были огромными и т.п.
Впрочем то же самое было и до Петра, и после Петра (и во всех европейских государствах тоже была похожая ситуация).
Но в тоже время налоговое обложение на душу населения при Петре было, как я помню, в 5 раз ниже чем в современных ему государствах Германии. При этом у крестьян было (судя по данным 19ого века) более сотни праздничных дней в году, т.е. крестьянин два дня работал, а на третий пил и плясал под балалайку: (http://vif2ne.ru/nvz/forum/archive/55/55412.htm ).
Так что пятидневная рабочая неделя, как завоевание трудящихся масс отдыхает - в крепостной России выходных дней было много больше. При этом попробуй уклонится от "праздника" с его коллективной пьянкой:[color=black]Одним из способов регулирования продолжительности труда были праздники, по мнению крестьян, дело не менее богоугодное, чем работа. Трудиться в эти дни считалось грехом. Подобная деятельность осуждалась общественным мнением и была запрещена по закону. Разбиралась с нарушителями сама крестьянская община. Главной мерой воздействия был штраф, а при сопротивлении – физическое наказание и поломка инвентаря. В начале XX в. величина штрафа зависела от праздника и характера работ и колебалась от 50 копеек до 4 рублей. Сумма существенная, если учесть, что средний дневной заработок крестьянина составлял от 30 до 50 коп. Того, кто уклонялся от участия в празднике, односельчане лишали круговой чаши, и это считалось величайшим позором. Если не удавалось своими силами справиться с нарушителем порядка, община обращалась к полиции. Штраф, накладываемый сельской полицией на рецидивиста-трудоголика, достигал 20 рублей! [/color]

Такие вот порядки (спасибо РПЦ - это ее работа).
В начале царствования Екатерины 2ой налоги на гос. крестьнина составляли 2.5 рубля (непомерно много по мнению крестьян). При этом водки потреблялось на 1.5 рубля (данные взяты из "Мадарьяги"). Суммируя - в случае снижения налогов с крестьян, они бы стали больше пить и меньше работать. И жили как нищие ,утрировано говоря, они по собственой вине, а вовсе не из за "угнетения" которое напротив играло прогрессивноую роль (заставляло крестьян работать).

А насчет школ для крестьян - так я уже выше писал, что по этому поводу думал Петр, внимательнее читайте предыдущие посты. Да и управлять темным и диким народом удобнее, а то ведь и в самом деле о свободе начнет думать и, упаси Господь, еще и потребует ее.

По поводу школ вы не писали ничего. Петр ввел обязательное образование для дворян и священников, пытался ввести его и для купцов, но столкнулся с таким отчаянным сопротивлением, что махнул рукой (Масси), хотя купцов в частности посылали за границу для обучения.
Конечно всеобщее образование было тогда в России было несбыточной утопией, но у Петра, насколько я могу судить, имелась программа и для народа. Им было приказано создать епархиальные школы, и школы при монастырях, а также издать, на основе священных текстов, "книги для чтения", где излагались основы веры (Павленко). Одновременно было запрещено занимать кафедры неграмотным священникам. Насколько я могу судить, Петр планировал в дальнейшем идти "протестанстким путем" используя священников для обучения народа грамоте. Эту систему он видел в Голландии и Англии, он знал, что она есть в Швеции и видимо хотел ее перенести и в Россию.
План был правильный, но воли для его реализации у преемников Петра не хватило - священников можно было заставить делать что либо полезное только из под палки (шаманизм и магия попам были милее - рубить бабло так проще), и в результате все эти начинания тихо увяли.

Далее, естественно, что мужикам всегда жилось плохо, вот только «плохость» эта была относительна. Петр же завинтил гайки до предела – даже на Дону искал беглых (а то с чего бы это вдруг Дон поднялся против царя-благодетеля).
Наконец, монархия играла положительную роль. А кто с этим спорит! Но при этом она преследовала свой, казенный интерес. Кстати говоря, Вы не интересовались, какого рода мануфактуры строились Петром и что они производили? Поинтересуйтесь – полезно для общего развития. Заодно как раз и узнайте, кто и как на них работал.

Ну на Дону искали беглых и при Борисе Годунове. Работали на мануфактурах в основном крепостные, но другого выхода все равно не было (см. Милов "Великорусский пахарь"). Впрочем с точки зрения жизненого уровня населения это был не худший вариант - вольнонаемные рабочие в Европе жили видимо существенно хуже ("Мадарьяга", Хобсбаум).

Кстати, совсем забыл, о чиновниках. Интересно, откуда Вы взяли цифру в 1600 чел.? Ссылочку можно? Плиииз!

Павленко. Подсчеты вероятно есть разные, но точно известно, что чиновников на душу населения было мало - меньше чем в Европе в разы.

А то вот покоя не дают слова В.О. Ключевского: «По штатам 1715 г. при губернаторе состояли вице-губернатор как его помощник или управитель части губернии, ландрихтер для дел судебных, обер-провиантмейстер и провиантмейстеры для сбора хлебных доходов и разные комиссары» и т.д.

И что, вы думаете это очень много? Мне так кажется, что наоборот, мало. Другой вопрос, что и такое число прокормить удавалось с трудом. Но выход тут был в поднятии уровня хозяйства, а не в сокращении бюрократии, которая реально необходима.

[thor]

Новый поворот сюжета в деле царевича Алексея. Просматривал вчера последнюю работу нашего самого маститого и уважаемого петроведа Н.И. Павленко – биографию внука Петра и сына злосчастного царевича Алексея Петра II. Не удержусь от того, чтобы процитировать соответствующее место из этой работы для того, чтобы попытаться ответить на вопрос – откуда у австрийцев взялась информация о возможном вторжении русских войск в Богемию.
Итак, предоставим слово одному из ведущих специалистов в этой сфере: «1 октября 1717 года Толстой и Румянцев отправили письмо царю с отчетом о результатах свиданий (с царевичем Алексеем – Thor): «Сколько, государь, можем видеть из слов его, многими разговорами он только время продолжает, а ехать в отечество не хочет, и не думаем, чтобы без крайнего принуждения на то согласился». У Толстого созрел план, как оказать на царевича «крайнее принуждение», как его «отчаяти», чтобы он согласился на выезд. Для этого он готов был воспользоватся любыми средствами, включая шантаж, запугивание и подкуп. Коварный план Толстого состоял в том, чтобы лишить Алексея уверенности в готовности императора пойти ради него на все, в том числе и на вооруженный конфликт с Петром. Подкупленный Толстым секретарь графа Дауна, непосредственно общавшийся с царевичем, по заданию Толстого как бы невзначай, мимоходом, но под большим секретом должен был сказать ему, чтобы он не надеялся «на протекцию цесаря, который оружием ево защищать не может при нынешних обстоятельствах, по случаю войны с турками и гишпанцами»... Наконец, сам Петр Андреевич во время очередной встречи заявил царевичу, что сию минуту получил письмо от царя, в котором тот будто бы писал, что «конечно доставать намерен оружием» своего сына и что русские войска, сосредоточенные в Польше, готовые в любой момент перейти границу…» (Павленко Н.И. Петр II. М., 2006. С. 16-17).

[shuric]

И что тут нового? Это было еще Соловьеву известно. Толстой купил несколько австрийских чиновников, которые по секрету сообщили Алексею, что его вот-вот выдадут Петру. Ну Алексей струхнул и решил ехать добровольно, пока не поздно. Плюс Толстой купил Ефросинью, она тоже Алексея пилила.

[thor]

А дело то не в новизне, а в интерпретации! Слово не воробей, вылетит - н епоймаешь. Информация о том, что Петр готов использовать силу для того, чтобы вернуть сына, пусть даже и ложная, вылезла наружу и пошла гулять по дипломатическим круга со всеми вытекающими отсюда последствиями.

[shuric]

В результате предателя удалось вернуть. Блестящая операция.

[thor]

Об интервенции, которой боялись австрийцы. Shurik, это случайно не вы писали? "Вот Брикнер сообщает: ...А почему австряки не стали препятствовать "уводу" Алексея (после того как выяснилась беспочвенность надежд на смерть Петра, мятежи, восстания, победы шведов и т.п., а также после того, как Румянцев выследил Алексея и отпиратся далее стало невозможно) вполне обьясняет этот документ:

«царь, не получив от императорского двора удовлетворительного ответа, может со многочисленными войсками, расположенными в Польше по силезской границе, вступить в герцогство, и там останется до выдачи ему сына; а по своему характеру он может ворваться и в Богемию, где волнующаяся чернь легко к нему пристанет»

Австряки не только обдумывали интервенцию, они ее также боялись.
"

Что неувязка какая-то получается. Австрийцы, зная, что слух о готовящемся вторжении петровских войск является ложным, тем не менее пугаются до помрачения рассудка и не препятствют увозу царевича, теряя тем самым главный козырь в политической игре против Петра и России. И тут же Вы все время настаиваете, что Алексей изменник, предатель, который готовится взойти на престол с помощью иностранный штыков! Может, объясните, как такое может быть?

[Князь]

Ещё раз вернёмся к началу темы. Предателя не было. Тема предательства так и не была доказана. Во всяком случае присяжным оно не очевидно.

[shuric]

Доказано. Еще как доказано.

И кто вам сказал, что австрийцы знали, что слух о интервенции ложный? Конечно это был блеф, но он удался.