Это написано об очерках Фета "Из деревни". О земельных делах не сказано ни слова. Сам Фет к своим более состоятельным собратьям по сословию относился критически. Он писал, что "большинство крупных землевладельцев служит и потому поставлено в невозможность не только писать о собственном деле [поместьях], но и разуметь его основательно. Нельзя требовать, чтобы человек и служил где-нибудь в Мадриде, и основательно следил за своим делом в Самаре. А если нельзя утверждать, что все крупные землевладельцы непременно на службе, то от этого не легче: они все-таки не живут по деревням, и волей-неволей плохие судьи в собственном деле".Щедрин писал(а):Фет скрылся в деревню. Там, на досуге, он отчасти пишет романсы, отчасти человеконенавистничает
shuric писал(а):Беря только факты, но не выводы.
В первой цитате были и выводы.
А с другой стороны реформа разоряла помещиков, ради сохранения уродливого хозяйства поземельной общины. Крестьянину дали лоскут земли в общине, за который он должен был платить, но который он не мог продать.
Реформа заботилась о сохранении помещика, для чего вводилось переходное "временнообязанное" состояние крестьян. Крестьянин землю не мог продать, а помещик мог. Крестьянин землю заложить не мог, а помещик мог. Это было похуже Пруссии, где сословия уравняли в праве торговать землей, хотя большинству крестьян от этого было не легче.
В 1857 году А.М.Унковский и А.А.Головачев в специальной записке по поводу предстоящей
отмены крепостного права обратили внимание на недостатки половинчатого освобождения
крестьян:
http://feb-web.ru/feb/rosarc/ra2/ra2-098-.htm?cmd=2
"Улучшить быт крестьян без их освобождения, оградить крепостного человека от произвола помещика, не уничтожая вовсе его власти, согласовать свободу и неволю, полицейскую и административную власть помещика и самостоятельность крестьянина — задача чисто невозможная; а, между тем, эта-то задача и лежит в основании идеи постоянного перехода от зависимости к свободе. Крестьяне переходного состояния должны получить право жаловаться на помещика и вместе с тем подлежат его полицейским взысканиям. Возможно ли такое положение? Да и к чему поведет это право жалоб? Может ли существовать беспристрастный суд, когда он будет в руках чиновников, которые также помещики? Возможно ли допустить беспристрастный суд, когда власть и подчинение должны остаться и после суда? Сверх того, давно уже в народе ходят слухи, что он должен быть свободным. Он чувствует, что наступило время, в которое он может надеяться на лучшую участь, ожидает этого со спокойствием и с твердым убеждением, что это необходимо. Можно ли при этом настроении народа поставить его в полузависимость и растолковать ему необходимость этой полузависимости в видах административных? Он не поймет как этих целей, так и их необходимости, а что всего хуже, он не поверит, что на это есть Высочайшая воля. Он будет разочарован в своих ожиданиях, и негодование вследствие этого разочарования обратится опять на помещиков, в которых он увидит своих притеснителей. Неминуемым следствием такого положения дел будет совершенное нарушение всего хозяйственного порядка, который желают поддержать постепенным переходом к свободе, и притом разрушение не временное, которое бы могло пройти, как скоро уляжется брожение умов, нет! разрушение, порожденное ненавистью, следовательно, на долгое время, если не навсегда."
И в качестве примера неудачной реформы Унковский и Головачев ссылались на пример
Эстляндии:
"Остзейские провинции не могут служить в этом случае примером. Не говоря уже о том, в какой мере сносно настоящее положение тамошнего работника и лучше ли оно в сравнении с положением помещичьего крестьянина в Тверской губернии (что подлежит большому сомнению). Следует заметить, что остзейский крестьянин до сих пор находится еще в переходном состоянии. Преимущественный способ отбывания крестьянами Эстляндской губернии господских повинностей есть барщина, и помещик может подвергать неисправных работников телесному наказанию. Такое положение после долгих стремлений к освобождению и самый продолжительный срок переходного состояния вовсе не говорят в пользу подобного учреждения. Где то хваленое освобождение, когда существует барщина и розги. Этого освобождения не было и нет! Оно существует только на одной бумаге. Во всяком случае, это переходное состояние возможно было в Остзейских провинциях, но не у нас."
Насчет терпения эстонских крестьян Унковский и Головачев ошиблись. Буквально через год после их записки в Эстляндии начались серьезные крестьянские выступления.
