Камень-Гром
Этьен Фальконе, прибывший в Санкт-Петербург 15 октября 1766 г., был готов приступить к разработке задуманного им монумента Петру Великому — будущего знаменитого Медного всадника. Проект был обусловлен контрактом с русским правительством, а лепные эскизы, одобренные Екатериной II, полностью определяли композицию памятника: царственный всадник, взлетевший на скалу — символическую «дикую гору» — и жестом правой руки утвердивший могущество новой России.
Однако подходящих для сооружения постамента каменных глыб на примете не было. Организацией поиска ведала Канцелярия от строений, которой руководил Иван Иванович Бецкой. После ряда неудачных поисковых экспедиций И. И. Бецкой через «Санкт-Петербургские ведомости» обратился к желающим Принять участие в поисках камня с предложением явиться в Канцелярию от строений [1]. Но это не принесло желаемого результата, и И. И. Бецкой доложил в Сенат, что столь огромную и сложную «„дикую гору"... сыскать невозможно» и необходимы какие-то новые предложения Фальконе, облегчающие поиски материала.
Неожиданно для всех, особенно для Бецкого и Фальконе, в Канцелярию явился известный добытчик камня, казенный крестьянин Семен Вишняков, и сообщил, что знает у деревни Лахты, на мызе графа Брюсова нужный для «горы» камень; зовется он «Камнем-Громом», потому что один угол у него отшиблен громовым ударом, а сам он такой «тягостный», что вынуть его из земли невозможно (рис. 1). Известно по документам, что Вишняков получил за это открытие 100 рублей и, судя по отчетным записям Канцелярии от строений, передал сведения о камне графу де Ласкари, который тут же обследовал камень на месте и 10 сентября 1768 г. донес И. И. Бецкому о его местонахождении и возможном способе доставки в Петербург: «везти оной надлежит сухим путем около шести верст до деревни Лахты, а оттуда на судно до означенного места» [2].
Рис. 1. Камень-Гром в лесу (рис. Подбельского с гравюры Шлея)
В первые же дни после открытия Камня-Грома Фальконе осмотрел камень на месте и убедился в его превосходных качествах. Возникла необходимость произвести его полное обследование, определить объем и рисунок, собрать технические данные. В одном из дел Канцелярии от строений сохранилась черновая копия первых сведений о Камне-Громе.
В ней сообщается: «В то время, когда был найден, имел 27 футов (8,23 м) вышины, а 44 (13,41 м) величины, при обделании оного сходственно с моделью сбавлено нарочито величина оного и теперь составляет в себе 38 футов (11,58 м) длины, а 21 (6,41 м) вышины и столь же широты. А весом около 3 000 000 фунтов (коло 1200 т)...» [2].
По размеру и весу камень оказался настолько крупным и неудобным в обращении, что вызвал у многих, причастных к строительству монумента, весьма основательные сомнения в возможности его дальней транспортировки и использования в качестве цельной «дикой горы». «Взирание на оной возбуждало удивление, а мысль перевезти его на другое место приводила в ужас...»,— так писал о камне в своей книге современник этих событий Иван Бакмейстер [3].
Однако идея цельной и неподдельной горы так захватила создателей монумента, что иного решения уже и не мыслилось. Фальконе, едва поверив своей удаче, не скрывал восторга: «...я считал, что это основание будет сложено из хорошо обтесанных камней; модели, приготовленные мною для формы обрезки отдельных камней, достаточно долго оставались в моей мастерской, чтобы доказать, что идея оного камня была далека от моих мыслей. Но мне ее предложили, я восхитился ею и сказал: Привезите, основание будет только прочнее...» [4].
Рис. 2. Работы по извлечению Камня из земли (рис. Подбельского с гравюры Шлея)
Организация первых работ по стесыванию камня не представляла для Фальконе особых сложностей (рис. 2). Отрытый из земли, он был начерно «привязан» им к монументу: определились верх, низ и «голова» монолита. Камень, оказавшийся в лежачем положении, должен был прежде всего быть поставлен «на ноги» (перевернут на «исподнюю грань»), сориентирован в пространстве и подготовлен к сложным операциям по транспортировке.
На это и были направлены первые усилия скульптора Фальконе и начальника всех лахтинских работ капитана де Ласкари. Но вопрос о способе доставки камня в Петербург оставался нерешенным.
Вновь, как в истории поиска камня, понадобился простой мудрец из народа: по преданию им оказался слесарь Фюгнер, предложивший тому же капитану де Ласкари идею «шаровой машины», проверенную на небольшой модели. Камень чисто стесанной поверхностью «низа» ставился на мощную опорную раму («сани»), выполненную из двух составных деревянных брусьев сечением 40X45 см. В нижней части брусьев, жестко скрепленных тяжами и распорами в цельную раму, врезаны были литые медные опрокинутые вниз желоба. Этим брусьям отвечали направляющие рельсовые брусья с такими же желобами, укладываемые на безупречно подготовленное полотно зимней дороги (рис. 3) [3].
Рис. З. Транспортировка Камня с помощью воротов и блоков
Опорная рама — «сани», загруженная камнем, укладывалась на бронзовые шары (по 15 штук с каждой стороны), помещенные в нижних желобах рельсовых брусьев, и усилиями мужиков и солдат с помощью воротов и блоков приводилась в движение. В различных ситуациях устанавливалось разное количество воротов (от двух до четырех), при подъемах пути они ставились впереди движения, а при спусках — сзади. В среднем на каждом вороте работало 30—36 человек. Для устранения неравномерности перекатывания по желобам шаров с каждой стороны опорной рамы подвязывалось по семь санок-волокуш, на которых определялись наблюдатели за шарами.
На тех же принципах при переводах движения камня «на другой прошпект», когда требовалось изменить направление движения, камень поднимался 12 большими винтами (домкратами) над землей, опорная рама и рельсовые брусья с шарами удалялись, а вместо них по центру камня ставился двойной поворотный круг (точный прообраз крупного подшипника размером 3,6 м в диаметре). С помощью тех же воротов камень ставился в новую позицию, освобождался от поворотного круга и, оснащенный деталями «шаровой машины», продолжал движение (рис. 4).
Рис. 4. Поворот камня в пути (по материалам Карбури)
Работе с «шаровой машиной» предшествовал ряд других работ. Нужно было разведать подходящий путь движения камня в сильно заболоченном лесу, наметить и определить прокладку полотна дороги, прорубить и раскорчевать просеку шириной до 20 м, разработать способы преодоления всех встречающихся на пути препятствий, построить мосты, укрепить слабые участки дороги, возвести на взморье каменно-свайный пирс длиной 850 м и шириной 17 м, построить свайную пристань и расчистить от камня причальную акваторию залива.
Ответственным и сложным был первый этап работы: переворот камня на «исподнюю» грань и его установка на «сани». Как было установлено, камень представлял собой лежащий на боку плоский, слегка усеченный параллелепипед с отколотым молнией углом, но не отторгнутый от скалы, а лишь отделенный от нее трещинами. Поэтому подготовка его под пьедестал потребовала предварительной его обработки на месте. Прежде всего, для удобства обращения необходимо было перевернуть камень на нижнюю по отношению к пьедесталу грань, которую следовало обрубить, сняв с нее излишки бугристой поверхности. Как говорят документальные записи, это вмешательство Фальконе в объем камня сильно обеднило его громаду, лишив шести кубических саженей. Это взволновало императрицу Екатерину, мечтавшую удивить Европу грандиозной передвижкой по воде и суше каменного исполина, и она приказала прекратить дальнейшие работы с камнем хотя бы до водворения его в амбар на Исаакиевской площади.
Рис. 5. Применение механизмов в работе с Камнем (по материалам Карбури)
12 марта 1769 г. камень был опрокинут на свайную обрешетку и уложен с помощью больших винтов (домкратов) на опорную раму. Суть этих сложных работ и применяемых при них очень простых и древних средств механики показана на рис. 5. Однако после укладки на «сани» камень был сдвинут с помощью «машины» всего лишь на полсажени: грунт оказался слабым, и ходовые брусья, едва приняв на себя тяжесть камня, просели. Движение остановилось. Только зимой того же года, в ноябрьские морозы, после восстановления грунта пути, камень «был везен до слюза 23 сажени [49 м]» и далее 24 декабря «привезен слюзами 48 саженей [ок. 103 м]...» (слюзом назывался наклонный скат из ямы, по которому с помощью воротов тащили камень).
С 9 по 16 января 1770 г. камень был вывезен на поверхность земли с отметкой 2 сажени и 2,5 аршина (6,3 м) от его начального положения и «протащен еще 133 сажени (284,5 м) до ровного места», откуда он, меняя на поворотах свои «прошпекты», привезен был 21 марта на взморье и после 6 верст пути «ставлен: на пристань» [3].
Через пять месяцев ожидания хорошей погоды и прибытия: к месту стоянки камня специально построенной баржи («прамтеребень») 28 августа камень был погружен на судно и в сопровождении шарнирно скрепленных с баржей двух ластовых парусных судов, пройдя по воде около 12 верст, отвезен к Исаакиевской (Сенатской) площади. 26 сентября он был сгружен на пристани у Сената и 11 октября помещен в рабочий амбар Фальконе для его окончательного окола под пьедестал монумента Петру I.
Литература
1. Санкт-Петербургские ведомости, 1768, 8, 18 июля.
2. ЦГИА, ф. 467, оп. 73/187, № 101.
3. Бакмейстер И. Г. Историческое известие о изваянном изображении Петра: Великого. СПб., 1786.
4. Из письма Фальконе герцогу Д. Эгильену в Париж, 27 августа 1769 г: Сообщ. барона Н. К. Богушевского.— Рус. старина, 1874, т. 9.
Надо было в Петербурге из таких камешков пирамиду сложить. Всего ничего потребовалось бы - 1-2 тыс. штук. Украсить сфинксами, вывезенными из Египта... Зря тогда таджиков не было: вручную ФБС-ки (до 24.6.6) кладут. Тут у соседа, оказалось, перекрытие над террасой было бракованное - слава богу заметили, сняли (тоже вручную), заменили на деревянное.
