Была-ли Российская империя XVIII-XIX вв своего рода Рейхом?

Модераторы: Толстокосов, Лемурий, Scaevola

Была-ли Российская империя XVIII-XIX вв своего рода Рейхом?

Сообщение ZORA » 29 ноя 2007, 22:49

ШНАЙДЕР В. Г.,
РОССИЯ И СЕВЕРНЫЙ КАВКАЗ В ДОРЕВОЛЮЦИОННЫЙ ПЕРИОД:
ОСОБЕННОСТИ ИНТЕГРАЦИОННЫХ ПРОЦЕССОВ.
http://nikc.itech.ru/modules/books/big.php?num=44

***
" В 1775 г. губернатором Астрахани П. Кречетниковым был предложен один из самых амбициозных планов управления народами Кавказа. П. Кречетников был не первым, кто считал, что «…самым надёжным способом искоренения варварских обычаев и усмирения местных жителей стало бы их обращение в христианство» (26). Предлагался и ряд конкретных мер, среди которых развитие просвещения, торговли, смешанные браки, а также цель: «и посредством сообщения нашего народа совсем их язык, яко не имеющий своего основания, и обычаи истребить» (27). План Кречетникова от предшествующих подобных проектов отличала особенная тщательность проработки. Не оставляла двоякого впечатления и его конечная цель: поэтапная ассимиляция народов Северного Кавказа .

Первая четверть XIX века, богатая внешнеполитическими событиями, что свойственно гармоничным состояниям социальных циклов, привнесла в процесс освоения Северного Кавказа российским государством новое значение и новый смысл – его завоевание. Мнений и проектов покорения Кавказа было множество. Об этом писали крайне радикально настроенные декабристы — Лунин, Пестель, близкие им прогрессивные люди своего времени — Розен, Раевский-младший Также это проекты государственных чиновников и (или) непосредственных участников Кавказской войны таких, как Серебряков, Лофицкий, Бороздин, Бюрно, Вельяминов, Мордвинов и некоторых других. Главный вопрос – в чём был истинный смысл завоевания Кавказа – не находил достаточно внятных и очевидных вариантов ответа. По мнению Я. Гордина, « … ответы на эти вопросы были столь туманны и противоречивы, что длительное время официальные публицисты и государственные мужи не рисковали даже их ставить…. Как всегда бывает в подобных случаях, проблемой занялись аутсайдеры» (2Cool. Под «аутсайдерами», в частности, понимаются автором декабристы и близкие им по взглядам современники событий. Отметим, что большинство таких проектов отличал резкий радикализм в решении кавказского вопроса. Например, Пестель предлагал самым решительным образом покорить все народы, живущие в этом регионе, а затем разделить их на две категории: «мирные» и «буйные». И далее у Пестеля , так уважаемого будущими поколениями революционеров, следует потрясающий по своей прозорливости пассаж, который мы позволим себе привести без изъятий: «Первых оставить в своих жилищах и дать им российское правление и устройство, а вторых силой переселить во внутренность России, раздробив их малыми количествами по всем русским волостям и 3) Завести в Кавказской земле русские селения и сим русским перераздать все земли, отнятые у прежних буйных жителей, дабы сим способом изгладить на Кавказе даже все признаки прежних (то есть теперешних) его обитателей и обратить сей край в спокойную и благоустроенную область русскую » (Павел Пестель. «Русская правда», С. 167.) (29). Ровно через 120 лет несбывшийся план декабриста суждено было почти в точности реализовать более успешным революционерам и прагматичным политикам. Если говорить об истории идеи депортации как способа решения сложных этнических задач в России, то, очевидно, Павел Пестель мог бы занять одно из первых мест среди её ранних приверженцев, а в отношении народов Северного Кавказа и вовсе – первое. Не был сторонником компромиссного решения кавказского вопроса и Лунин, сетуя на то, что «внутренняя часть обширной территории, вдающейся в пределы империи, по-прежнему находится во власти нескольких полудиких народцев…» (30). Несколько отличался по взглядам Розен, более основывавшийся на английском опыте, акцентировавший внимание на цивилизаторской миссии России, на силе убеждения и демонстрации «плодов экономического преуспеяния» (31). Однако большая часть общества желала осознания цели Кавказской войны, её глубокого нравственного значения, исторической оправданности. Об этом писал П. Зубов, автор первого обзорного сочинения о военных действиях на Кавказе и в Закавказье первой трети XIX века, затрагивали эти проблемы А.С. Грибоедов и А.С. Пушкин. «Недостаточность, психологическая неубедительность цивилизаторской и экономической оправдательных доктрин стали очевидно ясны в период фатальных неудач русской армии на Кавказе» (32). Другими словами, в период, приближающий Россию к состоянию мягкого социального кризиса середины XIX в., ставшего завершением второго малого цикла периода империи.

Спасение единоверной Грузии от порабощения Османской империей было слабым, но, по существу, единственным более или менее состоятельным аргументом в оправдание Кавказской войны. Слабость его заключалась в том, что горские набеги едва ли могли нести реальную угрозу независимости Грузии. Поэтому «виноваты» они, оказывались, главным образом, в том, что имели несчастье жить на территории, отделявшей южные рубежи России от Закавказья. К тому же, подавляющее большинство горского населения было мусульманами.

Как мы уже отмечали во второй главе, никаких действенных результатов по «замирению» горцев путём привлечения на сторону России «благами цивилизации», попытки их христианизации и т.п. не дали. Конфликт как способ и основа взаимодействия на Северном Кавказе уже в первой четверти XIX века приобрёл вполне зримые черты. До сих пор мы говорили, главным образом, о проектах, так сказать, «на бумаге». Наиболее действенно осуществляемым планом в итоге оказались идеи Ермолова, суть которых сводилась к укреплению кордонных линий, карательным операциям против «не мирных» аулов, вырубке лесов и т.п. силовым мерам (33).

Характерное для многих проектов периода активных военных действий на Кавказе суждение высказывает ветеран кавказской войны Л.М. Серебряков. Примечательно то, что делает он это в довольно пространном очерке об истории утверждения России на Кавказе с XVI века и до 1841 года, который заканчивается разделом «Меры для успешного покорения Кавказа и для прочного водворения спокойствия». Собственно меры, предлагаемые Серебряковым, мало чем отличаются по своему стратегическому замыслу от тех, что предлагал и частью реализовал Ермолов. Эпиграфом к предложениям Серебрякова можно было бы поставить его же вопрос: «Каким образом народ хищный, воинственный, полудикий покорится мирным соседям?», на который ветеран отвечает так: «Кажется, вопрос состоять должен в том только, каким образом употребить оружие, дабы вернее достигнуть цели, приспособляя и другие меры как вспомогательные и второстепенные» (34). Главным образом, именно так и действовало царское правительство.

Таким образом, говоря о периоде, предшествовавшем Кавказской войне, и о войне собственно, надо констатировать факт: у людей, силами которых осуществлялось завоевание Северного Кавказа и первоначальное заселение отвоеванных территорий, четкого представления о мотивах их деятельности и пребывания здесь не было. Это обстоятельство крайне важно для понимания существа рассматриваемой проблемы, ибо Россия никогда не имела какой-либо четкой доктрины колониальной политики (как, например, это было у Англии). В целом, надо подчеркнуть, в этом вопросе народное сознание коррелировало с политикой правящих верхов (35). Это один из тех случаев, когда, практически, не было расхождений в чаяниях народа и действиях царского правительства. Уникальность освоения Северного Кавказа как раз и заключается в том, что правящие круги, и, конкретно, царствующие особы полагали необходимым непременное завоевание и освоение Северного Кавказа, а первоначальной инициативы (как дело было, например, с Сибирью) от масс крестьянства или казачества было недостаточно. В условиях же острого вооруженного конфликта, чрезвычайно важен был ясный и четкий мотив действий, в противном случае, он грозил превратиться в затяжной. Что и произошло.

Из разговора Николая I с доверенным лицом нового кавказского наместника М.С.Воронцова, 26 сентября 1846 года: «Слушай меня и помни хорошо то, что я буду говорить. Не судите о Кавказском крае, как об отдельном государстве. Я желаю и должен стараться сливать его всеми возможными мерами с Россиею, чтобы все составляло одно целое» (36).

Приведенное здесь высказывание императора весьма красноречиво. Оно представляет собой благодатную почву для культурологического, исторического и семантического анализа. Мы посчитали возможным привести его как иллюстрацию генеральной тенденции российских устремлений на юг и отношения к Северному Кавказу.

Принимая во внимание «все возможные меры» присоединения Северного Кавказа, надо выделить те из них, которые были направлены на унификацию социальных и правовых норм. Этот вопрос играет важную роль в контексте проблем, рассматриваемых в данной главе. Характер преобразований в социальной и правовой сферах, на первый взгляд, даёт возможность говорить о благонамеренном отношении царских властей к горцам и таком же свойстве данных нововведений. Так ли это, и насколько вообще можно ставить вопрос таким образом?

Надо подчеркнуть, что в правящих кругах России не было единого подхода к тому, какую политику проводить в отношении местного населения Кавказа. На наш взгляд, в главном, два мнения можно считать полюсами правительственных «метаний». Это, в частности, убеждение князя А.И. Барятинского, что «Единственным средством прочного утверждения нашего в Закубанском крае признано водворение казаков на передовых линиях, чтобы постепенно стеснять горцев и лишать их средств к жизни. Нет причины щадить те племена, которые остаются враждебными, государственная необходимость требует отнятия у них земель» (37). Это мнение высказано не частным лицом, а главнокомандующим Кавказской армией на завершающем этапе войны.

Нам представляется, что в итоге более полно характеризует устремления и мотивы всех административных и правовых новаций царской власти на Кавказе мысль видного государственного деятеля России XIX века Д.А. Милютина: «Чтобы горцы терпеливо несли иго русского владычества, одно необходимое условие то, чтобы они были убеждены в неприкосновенности их религии, обычаев и образа жизни… Мы должны всеми силами стараться согласовать наше владычество с интересами самих горцев как материальными, так и нравственными» (3Cool."

Очевидно, что уже в ходе Кавказской войны, как завершающего и исторически предопределённого периода силовой фазы включения региона в государственное пространство России, приходилось думать о том, как собственно оно будет устроено после окончания военных действий? Поскольку успехи в данной войне были переменчивыми, и регионы Северного Кавказа постепенно вовлекались в состав российской административной и правовой системы, постольку и способы были вариативны. Общим же на всём протяжении XIX века было «…наличие в реформах военного элемента, значительных ограничений прав коренного населения. …В самой идеологии реформ на протяжении всего XIX века правительству не удалось преодолеть отношение к Северному Кавказу как к покорённому району, в котором при помощи силы необходимо выполнить цивилизаторскую миссию» (39). Наверное, можно согласиться с мнением Н.Н. Великой о том, что для межэтнических отношений (Ш.В. – речь идёт о Восточном Предкавказье, т.е. о наиболее конфликтном регионе) [я бы добавил "из завеванных", ведь Западное Предкавказье было просто "зачищенно"] наиболее эффективным было действие двух факторов (норм обычного права и законов Российской империи), т.к. это во многом обеспечивало стабильность в регионе (40). Но при этом, также надо признать тогда и то, что конфликтогенность автохтонных социокультурных структур была настолько велика, что благом надо считать систему мер и правовых нововведений, привносимых, чаще всего, силовым путём. Мы не ставим перед собой цели пространного историографического анализа значения и особенностей административных и правовых преобразований на Северном Кавказе, а приводим здесь только две точки зрения, казалось бы противоречащие одна другой. Мы делаем это намеренно, так как представляется, что в любом оттенке спектра мнений, близких той или иной из них, так или иначе должна прозвучать тема конфликта: если не между Россией и горцами Кавказа, то между горцами собственно. А это и есть акцентирование и признание значения конфликта как фактора этнокультурного взаимодействия.

По нашему мнению, реформирование административной и правовой систем, а также способы привнесения на мусульманскую, «восточную» почву европейских норм и принципов общественных взаимоотношений исходили, главным образом, из того, насколько это самое «восточное» общество было подготовлено к этому, и в какой мере это допускали его устои. То есть Очевидно, что уже в ходе Кавказской войны, как завершающего и исторически предопределённого периода силовой фазы включения региона в государственное пространство России, приходилось думать о том, как собственно оно будет устроено после окончания военных действий? Поскольку успехи в данной войне были переменчивыми, и регионы Северного Кавказа постепенно вовлекались в состав российской административной и правовой системы, постольку и способы были вариативны. Общим же на всём протяжении XIX века было «…наличие в реформах военного элемента, значительных ограничений прав коренного населения. …В самой идеологии реформ на протяжении всего XIX века правительству не удалось преодолеть отношение к Северному Кавказу как к покорённому району, в котором при помощи силы необходимо выполнить цивилизаторскую миссию» (39). Наверное, можно согласиться с мнением Н.Н. Великой о том, что для межэтнических отношений (Ш.В. – речь идёт о Восточном Предкавказье, т.е. о наиболее конфликтном регионе) наиболее эффективным было действие двух факторов (норм обычного права и законов Российской империи), т.к. это во многом обеспечивало стабильность в регионе (40). Но при этом, также надо признать тогда и то, что конфликтогенность автохтонных социокультурных структур была настолько велика, что благом надо считать систему мер и правовых нововведений, привносимых, чаще всего, силовым путём. Мы не ставим перед собой цели пространного историографического анализа значения и особенностей административных и правовых преобразований на Северном Кавказе, а приводим здесь только две точки зрения, казалось бы противоречащие одна другой. Мы делаем это намеренно, так как представляется, что в любом оттенке спектра мнений, близких той или иной из них, так или иначе должна прозвучать тема конфликта: если не между Россией и горцами Кавказа, то между горцами собственно. А это и есть акцентирование и признание значения конфликта как фактора этнокультурного взаимодействия.

По нашему мнению, реформирование административной и правовой систем, а также способы привнесения на мусульманскую, «восточную» почву европейских норм и принципов общественных взаимоотношений исходили, главным образом, из того, насколько это самое «восточное» общество было подготовлено к этому, и в какой мере это допускали его устои. То есть российская государственность до такой степени внедрялась в новую почву, до какой та позволяла это сделать. И если для этого надо было оставить и сочетать нормы российского законодательства и горского обычного права, это допускалось, и вовсе не из стремления сохранить самобытность горских народов, их вековые устои и т.п., что как раз выжигалось и попиралось в ходе всей войны. Это сочетание давало тот малый «плацдарм», укрепившись на котором постепенно следовало «выдавить» всё нероссийское из как можно более широкого спектра способов социального действия и мотиваций горца.

«В 1860 году Ростислав Фадеев, чье участие в Кавказской войне имело целью получить из первых рук материал для теоретических построений, выпустил книгу «Шестьдесят лет Кавказской войны». Во вступлении Фадеев писал: «Наше общество в массе не осознавало даже цели, для которой государство настойчиво, с большими пожертвованиями добивалось покорения гор» (41).
Проекты, заметки и замечания на тему идеологии Кавказской войны могли бы стать сами по себе предметом отдельного научного труда. Обобщая их тон, можно выделить несколько тезисов, призванных оправдать действия России в Кавказской войне:

I группа исходит из характерной классической идеологемы европоцентристского характера. Их суть сводится к тому, что горцы, будучи «диким» и «хищным» народом, не по праву занимают благодатные края, не умея и не желая пользоваться их достоинствами, которые русскими могли бы быть реализованы сполна.

II. Военные действия обусловлены вероломным характером горцев, не утруждающих себя исполнением каких-либо обещаний, данных представителям российской администрации, «предающих» русских при малейшей возможности. Здесь наиболее красноречивы рассуждения об условности такого понятия, как «мирные» горцы.

III. Все мирные способы привлечения горцев на свою сторону, главным образом, «благами цивилизации», обещаниями чинов и т.п. ни к чему не ведут.

IV. Россия, прочно утвердившая свое господство в Закавказье, не могла уже отказаться от «влияния» на другие народы Кавказа, земли которых отделяли ее от новых владений. «Нам нужно было, — пишут авторы многотомного исследования «Утверждение русского владычества на Кавказе», — во что бы то ни стало обеспечить наше единственное сообщение, проходившее именно через эти горы» (42).

Следует обратить внимание на то, что присоединение Грузии как акт спасения христиан от иноверцев (к которым, кстати сказать, принадлежали и горцы) — едва ли ни единственный вразумительный мотив, имевший возможность претендовать на роль генеральной идеи Кавказской войны .

Первые три группы тезисов есть:
- порождение исключительно ситуативной оценки горцев, во-первых;
- реакция на их инаковость, во-вторых;
- крайне обобщенный взгляд на этнически пестрый мир Северного Кавказа, в-третьих.

Таким образом, горцы воспринимаются исключительно как объект действия, а не как равноправный субъект содействия. Другими словами, для русских горцы были деиндивидуализированы. Несмотря на многие факты взаимодействия русской культуры с культурами и традициями народов, вольно или невольно оказывавшихся в рамках границ Российской империи, основным критерием оценки этих этнических групп и культур была их лояльность, терпимость и восприимчивость к собственно русской традиции и культуре. При этом, чем выше был уровень указанной восприимчивости, тем более позитивную оценку эти народы получали у русских. Наиболее характерный пример — народы Прибалтики. Имея многовековые традиции государственности, высокий уровень бытовой, социальной и т.п. культуры, они, в массе своей, резко негативно относились к российскому влиянию. Результатом стало формирование к «прибалтам» негативного отношения среди русского населения государства, причем, в том числе, и среди людей, которые никого из названных народов никогда не видели и личных контактов не имели. В отношении народов Северного Кавказа, далеких от ценностей европейского типа культуры, не было даже тех слабых «оправдательных» аргументов, которые звучали в отношении «прибалтов». Сами термины «горцы», «черкесы» и т.п. говорят об отсутствии дифференцированного подхода к автохтонному населению изучаемого региона. В самом деле, велика ли разница между чеченцами, кабардинцами, лезгинами или убыхами, если они должны были принять ценности русской культуры, государственной и правовой системы без каких-либо различий и исключений.

В данном случае нас интересует не социокультурная сторона этой проблемы или историческая оправданность действий российских регулярных войск и казачьих ополчений на Северном Кавказе, а то, каким образом вышеописанное восприятие горцев повлияло на характер этнической самооценки пришлого российского населения в данном регионе. «”Сила” деиндивидуализации в том, что переживающий ее человек отрицает, обесценивает мысли, чувства, желания, интересы и ожидания другого, который воспринимается как объект, требующий воздействия, поэтому не вырабатываются навыки аргументации своего поведения в общении, принятия решений в процессе взаимодействия и т.д. Интериоризация отношений «игнорирования» другого формирует недоверие к самому себе, боязнь собственных личностных проявлений, что в свою очередь является основой для формирования деструктивных форм поведения» (43).

Внешне такой подход порождает обидные клички своих ближайших соседей или даже официально принятые термины и клише. На протяжении всего периода тесного соседства казаков и горцев такие прозвища были. Здесь не случайно упомянуты именно казаки, так как для этой социальной группы разного рода неодобрительные названия этнического окружения — повседневная норма. Надо сказать, что это относится не только к горцам, но и к великороссам, особенно начиная с периода их бурного переселения на Северный Кавказ в последней трети ХIХ в. «Кацапы» или «кацапьё», «москали» — это наиболее распространенные термины в отношении иногородних в среде казачества. Эта сторона проблемы для нас не менее важна, нежели отношение казаков к горцам.

Исторически сформировавшееся общество казаков как охранителей российских рубежей — это только часть вопроса. Другой его стороной является то, что казаки — это, чаще всего, люди, противопоставившие себя существующей системе внутригосударственных связей, и поэтому, в лучшем случае, критически относящиеся к тем, кто не нашел в себе силы предпочесть подневольному труду их «вольницу». Безусловно, речь идет о, казалось бы, далеком периоде генезиса казачьих обществ. Однако не следует забывать, что данные социумы обладают изрядной консервативностью взглядов, строго охраняют свои традиции, и, как следствие, обладают устойчивым набором инвариантов ментальности, разрушить которую до основания не удалось даже за семьдесят лет советской власти.

Таким образом, конфликт, как условие осознания своей социальной исключительности, в отношении казачества имеет особенно важное значение и многоуровневую характеристику. Не только оправданность действий, но и своего местонахождения на Северном Кавказе, объяснялось казачеством как необходимость защиты (а значит войны и конфликта) покоряемых земель от тех, кто жил здесь испокон веков. Это же было и основанием защиты и ревностного охранения своих сословных привилегий в целом и образа жизни казачьих общин, в частности. Надо полагать, что прибывающие из центральной России переселенцы не были наделены, с точки зрения казаков, той исторической миссией, которую исполняли они. Осмелимся предположить, что более чем сдержанное отношение к иногородним, которое чувствовали переселенцы особенно в сельской местности казачьих областей, имеет своим основанием и вышеназванный тезис, в том числе. Обращает на себя внимание тот факт, что казаки были весьма разборчивы в отношении идентификации собственных социальных групп, и широкое распространение получили случаи, когда в рамках одной станицы представители различных казачьих общностей селились компактно и старались даже браки устраивать в собственной среде. В этих условиях особенно показательно отношение к горцам как к «черкесам», а к переселенцам из внутренних областей России как к «кацапам» (неважно, из каких губерний и районов были мигранты). Справедливости ради надо оговориться, что и для горцев также не было большой разницы, кто перед ними: казак (гребенской, кубанский, терский и т.п.), великорос или белорус. Степень обобщения этнических оттенков, сводимых горцами к понятию «русский», была никак не меньшей, нежели у русских по отношению к ним самим. В рамках обсуждаемой здесь проблемы надо отметить, что «… деиндивидуализация приводит к игнорированию человека как представителя определенной этнической группы…, нежеланию аргументировать свое поведение в процессе ведения переговоров, недифференцированной агрессии и всевозможным формам деструктивного поведения в этническом взаимодействии… Это означает, что социально-психологическая причина возникновения многих межэтнических конфликтов в сфере профессионального или обыденного общения заключается в объектном отношении к этническим группам и их представителям, в игнорировании их уникальности и одновременно встроенности их ценностей в набор общечеловеческих» (44).

Существенные отличия картины мира горцев и русских создавали дополнительные сложности в распространении на Северном Кавказе российской историко-культурной модели, в частности, правовых норм, форм морали, в целом, способов социокультурного действия. Мы уже останавливались в этой главе на основных характеристиках и признаках тех отличий, частью которых является и конфессиональная принадлежность. В ходе взаимодействия горских и российских социокультурных ценностей и установок конфликтный потенциал такого диалога становился тем более очевиден, чем сильнее оказывалось давление на народы Северного Кавказа со стороны России. Его основы, по-видимому, следует искать в более глубоких сущностных характеристиках мотиваций горцев, в особенностях их ментальности.

Очевидно, что Кавказская война, формы и методы присоединения Кавказа, противоречивый период советской истории отложили отпечаток на способах восприятия горцами русских. Вместе с тем, «исторический фактор», которому уделено в данной главе изрядное внимание, не исчерпывает их характеристик. Привлекает внимание очень тонкое и непредвзятое исследование особенностей взаимного восприятия русских и горцев, проделанное А.А. Цуциевым (45).

Мы выделим здесь несколько (но далеко не все) проблем и различий в способах восприятия окружающего мира и своего места в нём, свойственных русским и кавказцам, которые автор анализирует в своей работе. К их числу относятся, например, преисполненность жизни горца условностями, составляющими некую «грамматику повседневности»; фрагментированность жизни русского, «отданной на откуп самому деятелю», что вызывает небрежение к русским, лишённым этого внутреннего процесса традиции; психологические характеристики позитивного в русской культуре («какое-либо свойство между добросердечием и миролюбием») составляют для кавказцев «женскую» атрибутику и способствуют формированию комплекса превосходства над русскими. А.А. Цуциев отмечает, что русское миролюбие как «симпатичная психологическая черта», которая проявляется в стремлении избежать потенциально конфликтных ситуаций, воспринимается кавказцем как слабость. Кавказец мотивирован иначе: кавказские маскулинные культуры обладают высоким уровнем внутренней агрессивности, которая сопровождается сдерживающими эту агрессивность барьерами, чтобы она не актуализировалась в повседневном поведении (например, угроза кровомщения). Отсутствие таких норм поведения у русских делает их «…неизбежным полем для манифестации кавказской агрессивности» (46).

Таким образом, следует признать, что конфликт, в способах взаимоотношения различных этнокультурных групп Северного Кавказа (а на определённом этапе истории к их числу примыкают и славянские группы) играл весьма заметную роль. Конфликт как способ взаимодействия являлся одной из важных составляющих утверждения российской государственности на Северном Кавказе, приобретя наиболее акцентированную форму в период Кавказской войны.

Для того, чтобы перейти к следующему этапу нашего исследования, необходимо завершить данную главу рассмотрением ещё одного важного вопроса: Можно ли назвать период присоединения и закрепления Северного Кавказа в составе российского государства в период, верхней границей которого стало окончание Кавказской войны, колонизацией, а саму войну колонизаторской? Вопрос этот в данном разделе не случаен, так как если признать, что конфликт являлся доминантной чертой в процессе включения рассматриваемого региона в состав России (а для многих кавказских этнических групп это было именно так без каких-либо оговорок), то как тогда можно определить сам этот процесс, во-первых, и статус вновь обретённых территорий, во-вторых?

М.Н.Покровский в начале ХХ в. писал в работе «Завоевание Кавказа»: «Война с горцами — Кавказская война в тесном смысле — непосредственно вытекала из этих персидских походов: ее значение было чисто стратегическое, всего менее колонизационное. Свободные горские племена всегда угрожали русской армии, оперировавшей на берегах Аракса, отрезать ее от базы» (47). Мнение, высказанное авторитетным исследователем, имеет множество приверженцев и представляет собой весьма внушительное направление в историографии Кавказской войны.
Едва ли не главным аргументов историков, не признающих колониального характера завоевания Северного Кавказа, является то, что Россия не эксплуатировала присоединённые территории, а даже, более того, часто вкладывала туда больше средств, чем получала.
Второй важный аргумент - это сохранение автохтонных социальных структур и признание социального статуса местной знати.
Не вдаваясь в пространные дискуссии по поводу отдельных утверждений и тезисов, отметим, что суть их в целом сводится к тому, что действия России в отношении присоединяемых инокультурных территорий не были похожи на западноевропейский колониализм.
Тем не менее, на наш взгляд, это не означает того, что они не были колониализмом в принципе.

С. Лурье приводит определение колониализма Л. Болье, который считал, что это экстенсивная сила народа, его способность воспроизводиться, шириться и расходиться по земле, это подчинение мира или его обширной части своему языку, своим нравам, своим идеалам и своим законам. И далее сама С. Лурье заключает: «Это в конечном счёте попытка приведения мира в соответствие с тем идеалом, который присущ тому или иному народу. Причём идеальные мотивы могут порой преобладать над всеми прочими – экономическими, военными и другими» (4Cool.

Исходя из логики действий западных колонизаторов, политика России по расширению границ своего государства может быть названа «колониальной» только с большой натяжкой, или даже вообще таковой не называться. Надо полагать, что следует говорить не об отсутствии колониальной политики и устремлений российского государства, но об определённом типе российского колониализма, действительно, имеющего некоторые весьма существенные отличия от западноевропейского. И главное отличие этих типов колониализма даже не в методах, а скорее в целях. М. Ходарковский отмечает: «Основным и постоянно действующим стимулом экспансии России на Кавказе были геополитические интересы государства, в то время, как колониальная политика европейских стран как в Северной и Южной Америке, так и в Азии была продиктована преимущественно экономическими соображениями» (49).

При сохранении допустимых правовых норм, местных традиций и обычаев, на наш взгляд, главной целью государственной власти по отношению к присоединённым народам было стремление сделать их частью своих подданных в полной мере. Эти устремления отчётливо прослеживаются в суждениях и действиях государственных лиц вплоть до самого императора , они в изобилии встречаются в массе опубликованных официальных источников, ничтожная часть которых приводилась в этой главе. Совершенно права С. Лурье, когда замечает, что «…администрацию менее всего интересовали этнографические особенности этого «вверенного ей населения» … Это отсутствие любопытства психологически объяснялось тем, что финал всё равно был предрешён: каждый народ рано или поздно должен был слиться с русским или уйти с дороги, а потому исходная точка интересовала только специалистов» (50). В этом суть исторической формы, способа развития и адаптации русского этноса, в этом проявляется его «абсорбирующее» свойство по отношению к иноэтничному окружению.

При этом надо вспомнить, что в рассматриваемый период активно формируется имперское сознание, которое есть признак не только правящих классов, но и всего «титульного» этноса империи. Имперское сознание у русских, как и у других имперских народов « …исходило из не всегда необоснованной презумпции большей развитости по сравнению с подчинёнными народами» (51).

Мессианизм, патернализм и государственность, как черты русского менталитета, формировали контуры мотивационной сферы колониальной политики. Именно так и можно было сформулировать предыдущую фразу, ибо чёткой колониальной доктрины в России не было никогда. «На Кавказе, так же как и везде в империи, колонизационная политика проводилась без всякой теоретической базы, на основании одной лишь интуиции; в основе её лежала русская психология колонизации … причём основные её парадигмы приводились в жизнь чаще всего абсолютно бессознательно» (52). Если говорить о формах диалога этнокультур на Северном Кавказе (как и в других регионах Российской империи), то здесь преобладал промежуточный между ассимилятивным и диссимилятивным способ диалога, который можно определить как адаптивный (53). В полной мере характерный для Северо-Кавказских народов во взаимном историческом соседстве и диалоге, применимый даже по отношению к казачеству, адаптивный способ диалога этнокультур по отношению к русским и горцам мог носить, очевидно, только временный характер, в последующем обнаруживая всё большее стремление к ассимилятивному (со стороны доминирующего этноса).

Подводя итог, надо подчеркнуть, что исторически сформировавшиеся способы взаимного восприятия и оценки горцев Северного Кавказа и русских уже содержали к исходу Кавказской войны такой уровень конфликтности, который во многом предопределил характер и содержание последовавших в дальнейшем событий в истории народов данного региона.

Кавказскую войну, на наш взгляд, можно считать колонизационной только с большой натяжкой и известной долей условности. Характерным для российской формы колонизации был не столько военный способ, сколько, так называемая, «народная колонизация». Кавказская война стала одним из решающих факторов, подготовивших почву для подлинной российской колонизации Северного Кавказа, развернувшейся в период восходящей фазы последнего социального цикла периода империи. "

***
"В 1857 году начальник главного штаба Кавказской армии генерал Д.А. Милютин в своей докладной записке излагает план переселения горцев, который для нашего исследования необычайно важен и показателен. Милютин предлагает переселять горцев из мест их постоянного нахождения на Дон, что приблизило бы «нас … к главной цели, т.е. развития русского населения на северной покатости Кавказского хребта до решительного перевеса его над живущими там племенами азиатского происхождения. Не обращая там горцев в казаки, нужно устроить из них на Дону особенные поселения вроде колоний. Мы должны тщательно скрывать эту мысль правительства (подч. мной – В.Ш.) от горцев, пока не наступит пора для исполнения её» (6). Не будем фантазировать о сроках исполнения этих замыслов, а также о том, какое время оказалось наиболее удобным для их осуществления. Только резюмируем суть приведённой идеи: главной целью правительства была русификация региона, важнейшим средством достижения которой была массовая депортация местного населения «азиатского», а значит чуждого в мировоззренческом, а стало быть, и в конфессиональном отношении населения. Конечно, следует добавить: «по мнению Д.А. Милютина». Однако не будем забывать, что это мнение начальника штаба армии, призванной покорить Кавказ, а не безвестного разночинца или ссыльного декабриста. Эту идею поддержал и главнокомандующий Кавказской армией А.И. Барятинский. Однако дальнейшее её обсуждение заставило командование отказаться от планов переселения горцев на Дон. Надо подчеркнуть, что главными мотивами этого решения стала дороговизна данного мероприятия и опасение совместного выступления горцев против России, включая даже тех, кто был миролюбиво настроен. Другими словами, цель оставалась прежней - не подходили методы, очевидно, что время для них ещё не настало. В условиях, когда сопротивление горцев продолжалось, нужна была более продуктивная и, самое важное, менее дорогая в финансовом отношении идея. В начале 1860 года Барятинскому удалось убедить царя, что таким методом может стать выселение части кавказских горцев в Турцию (7). «Официально выселение горцев в Турцию, как военная и политическая мера, началось в 1862 году, когда состоялось утверждение постановления Кавказского комитета по этому вопросу» (Cool. Переселение горцев в Турцию рассматривалось как мера по скорейшему окончанию Кавказской войны, а также способ избавиться от той части населения, которая могла бы помешать распространению на этот регион российского правового пространства, или, как сказано в аутентичном источнике, «установлению российской юрисдикции» (9)."
Житие мое...
Аватара пользователя
ZORA
Модератор
Модератор
 
Сообщения: 1102
Зарегистрирован: 23 фев 2007, 12:52
Откуда: Москва

Сообщение ZORA » 29 ноя 2007, 22:50

К сожалению, очень длинный пост, но крайне любопытное мнение.
Если согласиться с г-ном Шнайдером, то Российскую империю XVIII-XIX вв следует признать классическим фашистским Рейхом, практически в дефинициях XX в.
Видимо не случайно, эта эпоха связана именно с царствованием Немецкой династии в России.
Мне показалось это настолько интересным, что я даже переименовал тему (изначально хотел поговорить о Записке Милютина 1857 г).

Что Вы думаете?
Житие мое...
Аватара пользователя
ZORA
Модератор
Модератор
 
Сообщения: 1102
Зарегистрирован: 23 фев 2007, 12:52
Откуда: Москва

Сообщение ежак » 29 ноя 2007, 23:24

ZORA писал(а):Если согласиться с г-ном Шнайдером, то Российскую империю XVIII-XIX вв следует признать классическим фашистским Рейхом, практически в дефинициях XX в.
Видимо не случайно, эта эпоха связана именно с царствованием Немецкой династии в России.
Мне показалось это настолько интересным, что я даже переименовал тему (изначально хотел поговорить о Записке Милютина 1857 г).

Что Вы думаете?

:shock:
Речь вроде бы идет о колониализме. При чем тут "немецкая династия" и тем более фашистский Рейх, будь он неладен :?:
Сквозь грозы сияло нам солнце свободы
Аватара пользователя
ежак
Логограф
Логограф
 
Сообщения: 149
Зарегистрирован: 26 мар 2007, 18:09
Откуда: Москва

Сообщение Nehbcn » 29 ноя 2007, 23:24

ZORA писал(а):К сожалению, очень длинный пост, но крайне любопытное мнение.
Если согласиться с г-ном Шнайдером, то Российскую империю XVIII-XIX вв следует признать классическим фашистским Рейхом, практически в дефинициях XX в.
Видимо не случайно, эта эпоха связана именно с царствованием Немецкой династии в России.
Мне показалось это настолько интересным, что я даже переименовал тему (изначально хотел поговорить о Записке Милютина 1857 г).

Что Вы думаете
?


Фашисткая Россия утопила Черкесскую Атлантиду!
А что звучит! :D
А где вы там вообще про фашизм вычитали? 8)
Вы может быть имеете сведения о Еврейской Республики в Германии времён Гитлера?
Или может быть у Гитлера была охрана из евреев?
Причём здесь вообще фашизм? :shock:
Аватара пользователя
Nehbcn
Полибий
Полибий
 
Сообщения: 4505
Зарегистрирован: 07 ноя 2006, 20:01

Сообщение ZORA » 29 ноя 2007, 23:47

Забудьте на время о Черкесии и Кавказской войне - речь в принципе не о ней, хотя на ее материале - отвлекитесь.

Очень любопытный анализ "российского типа колониализма", в основе своей имеющего отнюдь не экономическую доминирующую мотивацию, в отличие от "европейского колониализма".
Пересказывать содержание отрывка из Шнайдера не буду - просто внимательно вчитайтесь в текст.

Заглавие темы сделано максимально провокационным, но тем не менее это не чистая гипербола.
Житие мое...
Аватара пользователя
ZORA
Модератор
Модератор
 
Сообщения: 1102
Зарегистрирован: 23 фев 2007, 12:52
Откуда: Москва

Сообщение Nehbcn » 30 ноя 2007, 01:33

ZORA писал(а):Забудьте на время о Черкесии и Кавказской войне - речь в принципе не о ней, хотя на ее материале - отвлекитесь.

Очень любопытный анализ "российского типа колониализма", в основе своей имеющего отнюдь не экономическую доминирующую мотивацию, в отличие от "европейского колониализма".
Пересказывать содержание отрывка из Шнайдера не буду - просто внимательно вчитайтесь в текст.

Заглавие темы сделано максимально провокационным, но тем не менее это не чистая гипербола.


А что это за колониализм-без колоний? :shock:
Аватара пользователя
Nehbcn
Полибий
Полибий
 
Сообщения: 4505
Зарегистрирован: 07 ноя 2006, 20:01

Сообщение ZORA » 30 ноя 2007, 03:21

Nehbcn писал(а):А что это за колониализм-без колоний? :shock:


В том-то и фишка приведенного отрывка - просто надо внимательно прочитать - оно того стоит.
Крайне любопытное мнение.

Хотя есть некоторые нюансы с которыми-бы я поспорил, но это в части не самого феномена, а в части его генезиса.

В общем всем всех благ - увидимся на той неделе!:D
Житие мое...
Аватара пользователя
ZORA
Модератор
Модератор
 
Сообщения: 1102
Зарегистрирован: 23 фев 2007, 12:52
Откуда: Москва

Сообщение Neska » 30 ноя 2007, 05:14

:shock: Черкесские коллеги в любой империи видят фашиствующий колониализм.
:? В такой постановке вопроса любой представитель ассимилирующегося (действительно или мнимо; естественно или искусственно; добровольно или принудительно) народа может кричать о фашизме и геноциде.
:roll: Может, в ответ, переименовать ветку о Кавказской войне в "Антитеррористическую операцию России на Кавказе в XVIII-XIX вв."? :wink:
Есть империи, и есть государства в орбите этих империй, на какой орбите находится - вкусовой вопрос, но не стоит пребывать в иллюзии, что вы ни в чьей орбите, если сами - не империя...
Selbst Moralisten und Moral
sind unmoralisch manches Mal!
Аватара пользователя
Neska
Логограф
Логограф
 
Сообщения: 555
Зарегистрирован: 13 июл 2006, 11:55
Откуда: г.Иркутск

Сообщение Neska » 30 ноя 2007, 05:29

Спасение единоверной Грузии от порабощения Османской империей было слабым, но, по существу, единственным более или менее состоятельным аргументом в оправдание Кавказской войны. Слабость его заключалась в том, что горские набеги едва ли могли нести реальную угрозу независимости Грузии. Поэтому «виноваты» они, оказывались, главным образом, в том, что имели несчастье жить на территории, отделявшей южные рубежи России от Закавказья. К тому же, подавляющее большинство горского населения было мусульманами.
:shock: Интересная логика у этого ШНАЙДЕРА В.Г.
:oops: Извиняюсь за натуралистическую аналогию, клопы тоже не могут человека до смерти загрызть, и что из этого следует? :wink:
:? И к чему было написано, что большинство горских народов были мусульманами? От мусульман нужно терпеть все, что угодно? :lol: :lol: :lol:
Есть империи, и есть государства в орбите этих империй, на какой орбите находится - вкусовой вопрос, но не стоит пребывать в иллюзии, что вы ни в чьей орбите, если сами - не империя...
Selbst Moralisten und Moral
sind unmoralisch manches Mal!
Аватара пользователя
Neska
Логограф
Логограф
 
Сообщения: 555
Зарегистрирован: 13 июл 2006, 11:55
Откуда: г.Иркутск

Сообщение Евгений » 30 ноя 2007, 09:54

ZORA писал(а):В том-то и фишка приведенного отрывка - просто надо внимательно прочитать - оно того стоит.
Крайне любопытное мнение.

Я так и не понял, что вы имели ввиду и на что следовало обратить внимание в портянке, которую вы в очередной раз размотали - ну невежливо огромные тексты вывешивать без конкретизации, что там важного. Где фишки? Вы что, цитировать не умеете? По-моему так нет там ничего ни про фашизм ни про рейх, да и вообще, я бы уже за флуд такие посты начал считать. Что за "Забудьте на время о Черкесии и Кавказской войне - речь в принципе не о ней, хотя на ее материале - отвлекитесь."? Вы статью про Россию на Кавказе запостили, или что? "
Очень любопытный анализ "российского типа колониализма", в основе своей имеющего отнюдь не экономическую доминирующую мотивацию, в отличие от "европейского колониализма".
Пересказывать содержание отрывка из Шнайдера не буду - просто внимательно вчитайтесь в текст." - нет уж, давайте вы в двух предложениях попробуете эту статью проанализировать, свою мысль сформулировать, и подтвердите это цитатами из статьи, а то мне кажется что вы там чтото такое почувствовали, а ничего конкретного показать не можете, вот и даёте кусок текста, мол, нате, разбирайтесь.
Аватара пользователя
Евгений
Геродот
Геродот
 
Сообщения: 1178
Зарегистрирован: 27 май 2006, 10:28
Откуда: Екатеринбург

Сообщение ZORA » 30 ноя 2007, 17:50

Гм! :lol:
Забежал на минуточку и не удивился :D

Джентельмены!
Вы можете рассматривать ФЕНОМЕНЫ без постоянной оглядки на "патриотизм", "черкесов" и пр.?
Или история для многих здесь присутствующих только идеологическая дубинка - не более?

Я задал тему и выложил отрывок из книги Шнайдера, показавшийся мне интересным - если кому-то лень его читать - его право - никто никому ничего не навязывает :D

Есть некоторые моменты, в которых я бы мог поспорить с г-ном Шнайдером, в том числе и в части этнопсихологий различных этносов и пр.

Но сама изложенная концепция и приведенные вместе с ней факты на материале Кавказской войны - одного из стержневых событий Российской истории XVIII-XIX вв и уж точно важнейшего в черкесской, мне кажется достойной внимания.

Коли требуется вычленить из текста концептуальные тезисы, то извольте - я возьму на себя такой труд - вот "цитата из цитаты" Шнайдера:

***

"Ходарковский отмечает:
«Основным и постоянно действующим стимулом экспансии России на Кавказе были геополитические интересы государства, в то время, как колониальная политика европейских стран как в Северной и Южной Америке, так и в Азии была продиктована преимущественно экономическими соображениями» (49).

При сохранении допустимых правовых норм, местных традиций и обычаев, на наш взгляд, главной целью государственной власти по отношению к присоединённым народам было стремление сделать их частью своих подданных в полной мере.
Эти устремления отчётливо прослеживаются в суждениях и действиях государственных лиц вплоть до самого императора , они в изобилии встречаются в массе опубликованных официальных источников, ничтожная часть которых приводилась в этой главе.
Совершенно права С. Лурье, когда замечает, что «…администрацию менее всего интересовали этнографические особенности этого «вверенного ей населения» … Это отсутствие любопытства психологически объяснялось тем, что финал всё равно был предрешён: каждый народ рано или поздно должен был слиться с русским или уйти с дороги, а потому исходная точка интересовала только специалистов» (50).
В этом суть исторической формы, способа развития и адаптации русского этноса, в этом проявляется его «абсорбирующее» свойство по отношению к иноэтничному окружению."

***

У любых действий есть бенефициары.
В Российской империи 1762-1917 гг это была Немецкая династия Гольштейн-Готторопов, продолжавшая называться "Романовыми" и Церковь.
"Бенефициарами 2-го уровня" была знать, а, как известно, еще в XVII в, среди четырех десятков самых знатных фамилий царства не было ни одной восточно-славянской по происхождению.
"Бенефициарами 3-уровня" можно назвать дворянство, владевшее земельной собственностью на поместном праве, самого различного происхождения, а также жалованные дворяне - в основном "немцы" (т.е. западноевропейцы).

Вышеперечисленные слои общества, все вместе, составляли пару-тройку % населения империи.
Все лично свободные подданные (кроме вышеперечисленных еще и мещане и пр.) составляли 7% при Екатерине II и около 1/3 подданных при Александре II до его реформ.

Все остальное население - рабы ("холопы", "крепостные" и пр.).

Таким образом мы имеем дело практически с античной рабовладельческой державой исходя из чего абсолютно понятна логика ее экспансии - ей не нужны колонии, ей нужны новые земли и новые рабы.
Никакая экономическая рентабельность не может заменить в ее парадигме прирост количества подданных, осуществляемого прямым завоеванием.
После завоевания часть элиты покоренных народов присоединяется к имперскому господствующему классу, по сути интернациональному, фактически меняя этничность, а основная часть населения прямо порабощается, в том числе и в интересах собственных аристократов, ставших неофитами-"русскими".

Определенный % подданных образует армию, причем "солдатчина" воспринимается населением как наказание, ибо по сути и армия рабского типа.
Чем больше подданных - тем больше армия, а чем больше армия, которая сама по себе и инструмент и еще одна причина продолжения экспансии - ее надо постоянно "развлекать", так вот - чем больше армия - тем больше амбиций и войн.

К вышеизложенному, надо добавить следующее: столкновение германских этносов с иноэтничными и инокультурными общностями частенько осуществлялись через геноцид - англосаксонское завоевание кельтской Британии или колонизация Северной Америки только два самых ярких примера.
Имея на вершине "пирамиды холопов" царя-немца, Российская империя, не могла не транслировать его волю, а сама воля "царя-батюшки" не могла не произрастать из немецкого менталитета - "кровь не вода".

Наложившись на традиционное "чувство последнего оплота истинной Православной Веры", закрепившееся в русском менталитете после падения Константинополя и женитьбы Ивана III на ромейской (византийской) принцессе, на очень жесткий механизм изъятия прибавочного продукта у непосредственных производителей, во многом являвшегося наследием Золотой Орды и пр., пройдя через все эти передаточные звенья, царская воля проецировалась на окружающий мир.

В принципе Российская империя не зря называлась "Третим Римом" и это было далеко не фигуральное сравнение - никакая она не колониальная держава Нового Времени.
Завоеванные ею земли и народы превращались в провинции, практически в древнеримских дефинициях, со всеми вытекающими, включая систематическое ограбление таковых (кстати безразлично к этнике - славянские грабились также), эмансипацию местной элиты до имперской, геноцидом непокорных, ассимиляцией покорившихся.

Но это была очень жесткая система, покоившаяся на вековой традиции, и когда Александр II, вынужден был начать реформы, ибо армии и ВПК требовались структурные преобразования - это показала Восточная (Крымская) война, он фактически пошел на гигантский риск (выбора не было) и подписал стране смертный приговор в ее старом формате - он фактически "прадедушка" 1917 года.

В общем это большая тема, на следующей неделе выскажусь менее сумбурно, а сейчас желаю всем счастливых выходных!:D
Последний раз редактировалось ZORA 30 ноя 2007, 17:57, всего редактировалось 1 раз.
Житие мое...
Аватара пользователя
ZORA
Модератор
Модератор
 
Сообщения: 1102
Зарегистрирован: 23 фев 2007, 12:52
Откуда: Москва

Сообщение edvins » 30 ноя 2007, 18:53

В принципе все верно,но структура все-таки была орденской.Члены военно-религиозного ордена и плебс.Элита отличалась от простолюдинов языком и культурой,простолюдины отбывали воинскую повинность и платили подушную подать.Также можно заметить на распространение оккультизма среди элиты.Именно из-за причастности к оккультизму например Екатерина I вошла во власть.
edvins
Фукидид
Фукидид
 
Сообщения: 2813
Зарегистрирован: 28 фев 2006, 21:06
Откуда: latvia

Сообщение LeGioner » 30 ноя 2007, 19:04

Что за название темы? Конечно была, потому что слово "рейх" в переводе с немецкого и есть "империя". Как, впрочем, слово "фюрер" по-немецки означает "вождь". Так что вполне корректно назвать Ленина фюрером мирового пролетариата. :lol: А слово "канцлер" по-немецки означает "секретарь". Соответственно Генеральный секретарь сродни рейхсканцлеру. :lol:
История - продажная девка империализьму!
Аватара пользователя
LeGioner
Модератор
Модератор
 
Сообщения: 2325
Зарегистрирован: 23 июн 2006, 15:58
Откуда: КраЇна мрій

Сообщение Евгений » 30 ноя 2007, 20:35

ZORA писал(а):"Ходарковский отмечает:
«Основным и постоянно действующим стимулом экспансии России на Кавказе были геополитические интересы государства, в то время, как колониальная политика европейских стран как в Северной и Южной Америке, так и в Азии была продиктована преимущественно экономическими соображениями» (49).

главной целью государственной власти по отношению к присоединённым народам было стремление сделать их частью своих подданных в полной мере.

Нормально, что в этом особенного? Заморские колонии потому и колонии, что ими управлять так же как другими частями страны, которые непосредственно прилегают к столице, невозможно, и их административным структурам дают некоторые особые права/функции/процедуры. А если к России присоединялись земли, которые должны были стать непосредственной частью государства, то и нормы там должны быть такие же как на остальной территории, поптому и присоединённые народы стремились сделать полноправными поддаными - что в этом плохого?

А что касается

ZORA писал(а):Таким образом мы имеем дело практически с античной рабовладельческой державой исходя из чего абсолютно понятна логика ее экспансии - ей не нужны колонии, ей нужны новые земли и новые рабы.


то это неверно. В крепостных никто не смог бы обратить кавказцев - некрещёных в холопы нельзя было обращать, вот если местные уже были закрепощены, тогда другое дело.

Короче, кому что привидится, а хохлу всё сало: Зора рабовладельческий строй везде подмечает, Эдвинс - орден а ля крестоносцы.
Аватара пользователя
Евгений
Геродот
Геродот
 
Сообщения: 1178
Зарегистрирован: 27 май 2006, 10:28
Откуда: Екатеринбург

Сообщение edvins » 30 ноя 2007, 21:18

Евгений писал(а):
ZORA писал(а):"Ходарковский отмечает:
«Основным и постоянно действующим стимулом экспансии России на Кавказе были геополитические интересы государства, в то время, как колониальная политика европейских стран как в Северной и Южной Америке, так и в Азии была продиктована преимущественно экономическими соображениями» (49).

главной целью государственной власти по отношению к присоединённым народам было стремление сделать их частью своих подданных в полной мере.

Нормально, что в этом особенного? Заморские колонии потому и колонии, что ими управлять так же как другими частями страны, которые непосредственно прилегают к столице, невозможно, и их административным структурам дают некоторые особые права/функции/процедуры. А если к России присоединялись земли, которые должны были стать непосредственной частью государства, то и нормы там должны быть такие же как на остальной территории, поптому и присоединённые народы стремились сделать полноправными поддаными - что в этом плохого?

А что касается

ZORA писал(а):Таким образом мы имеем дело практически с античной рабовладельческой державой исходя из чего абсолютно понятна логика ее экспансии - ей не нужны колонии, ей нужны новые земли и новые рабы.


то это неверно. В крепостных никто не смог бы обратить кавказцев - некрещёных в холопы нельзя было обращать, вот если местные уже были закрепощены, тогда другое дело.

Короче, кому что привидится, а хохлу всё сало: Зора рабовладельческий строй везде подмечает, Эдвинс - орден а ля крестоносцы.
То есть хотите сказать,что на территории Войска Донского,Великого княжества Финляндского и среди тунгусских аборигенов действовали одни и те же законы?
edvins
Фукидид
Фукидид
 
Сообщения: 2813
Зарегистрирован: 28 фев 2006, 21:06
Откуда: latvia

След.

Вернуться в Новое время

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 17

cron