От героев былых времен не осталось порой имен

Полководцы, тактика, стратегия. Победы и поражения. История войн и военного искусства...

Модератор: Atkins

От героев былых времен не осталось порой имен

Сообщение Gosha » 19 июл 2012, 22:01

ПЕРВЫЙ РОССИЙСКИЙ СОЛДАТ
Изображение
Бухвостов С. Л.
Когда Петру I было 11 лет, он издал «клич к охочим людям», собирая «потешную» Преображенскую роту, названную по имени села, в котором он тогда жил. Первым на этот призыв откликнулся 30 ноября 1683 года «побуждаемый собственною своею охотою» Сергей Леонтьевич Бухвостов. Петр почтил его званием «Первого российского солдата». Позднее Бухвостов первым вступил в бомбардирскую роту, которой командовал Петр в учрежденной тогда лейб-гвардии, дослужился до подпоручика. К концу службы был произведен в майоры артиллерии. По повелению Петра Б. Растрелли изваял бронзовый бюст солдата.
Вероятности отрицать не могу, достоверности не вижу. М. Ломоносов
Аватара пользователя
Gosha
Фукидид
Фукидид
 
Сообщения: 2337
Зарегистрирован: 01 апр 2007, 10:16
Откуда: Moscow

Re: От героев былых времен не осталось порой имен

Сообщение Gosha » 19 июл 2012, 22:07

ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА-ОФИЦЕР
Изображение
Надежда Дурова
Знаменитая «кавалерист-девица», писательница Надежда Андреевна Дурова (1783 — 1866) была первой русской женщиной-офицером. Дочь гусарского ротмистра, 23-летняя Надежда покинула родной дом и, переодевшись в мужское платье, присоединилась к казачьему полку, проходившему через Сарапул, под именем помещичьего сына Александра Дурова. За беспримерную отвагу в войне с Францией (1807) произведена Александром I в офицеры под именем Александра Андреевича Александрова. Участвовала в Отечественной войне 1812 года и кампаниях 1813 — 1814 годов, служила ординарцем у самого М. И. Кутузова. Она же стала первой женщиной — Георгиевским кавалером. С 1816 года в чине штаб-ротмистра уволена в отставку.
Вероятности отрицать не могу, достоверности не вижу. М. Ломоносов
Аватара пользователя
Gosha
Фукидид
Фукидид
 
Сообщения: 2337
Зарегистрирован: 01 апр 2007, 10:16
Откуда: Moscow

Re: От героев былых времен не осталось порой имен

Сообщение Gosha » 19 июл 2012, 22:16

Я, РУССКИЙ СОЛДАТ
Очистив край от шаек смутьянов, Скобелев направил к Маргилану, где снова сосредоточилась масса кипчаков. Желая выместить свое поражение на наших пленных, их вывели в Маргилане на площадь, потребовав принять мусульманство, но так как русские солдаты остались тверды, то их зверски зарезали. Унтер-офицера 2-го стрелкового батальона Фому Данилова подвергли продолжительной мучительной пытке: отрубали пальцы, вырезали ремни из спины и поджаривали на угольях. Несмотря на страшную боль, мученик остался непреклонен и умер, оставив долгую память о своем непоколебимом мужестве даже среди врагов. В это время Пулат-хан, торжественно въехав в Коканд, начал собирать там новых приверженцев.
Разорив по дороге все кишлаки, брошенные жителями, Скобелев выслал сильный отряд в горы, куда вывезены были мятежниками их семьи. Видя тогда свое безвыходное положение, часть кипчаков выслала депутацию с просьбой о пощаде.
Успевший бежать с небольшой частью своих приверженцев, Пулат-хан все еще пытался продолжать восстание, уйдя в горы, пока не был пойман и по распоряжению генерал-губернатора казнен в Маргилане, на месте его зверской расправы с русскими пленными. Бывший же кокандский хан Наср-Эддин-хан и Абдурахман-Автобачи высланы в Россию.
Вероятности отрицать не могу, достоверности не вижу. М. Ломоносов
Аватара пользователя
Gosha
Фукидид
Фукидид
 
Сообщения: 2337
Зарегистрирован: 01 апр 2007, 10:16
Откуда: Moscow

Re: От героев былых времен не осталось порой имен

Сообщение Gosha » 19 июл 2012, 22:24

И ОДИН В ПОЛЕ ВОИН
Не довольствуясь грабежами внутри ханства, киргизы по заранее обдуманному плану произвели ряд нападений на русские почтовые станции, между Ходжентом и Ура-Тюбе, сожгли или разрушили их, по-видимому, желая прервать сообщение между этими городами.
Одна из киргизских шаек внезапно напала на станцию Мурза-Рабат, старостой которой был запасный стрелок 3-го стрелкового батальона Степан Яковлев. Ямщики-киргизы при приближении кокандцев тотчас же ускакали, а Яковлев остался один защищать вверенное ему казенное имущество. Почтовая станция имела вид небольшого укрепления с двумя башнями по углам. Заперев и завалив ворота и загородив окна, Яковлев зарядил два ружья и винтовку и расположился на башне, откуда были видны окрестности. Двое суток отстреливался храбрый стрелок, поражая меткими выстрелами осадивших станцию киргизов и устилая их телами землю. Наконец, видя полную невозможность ворваться внутрь станции, киргизы накидали у ее стен сухой клевер и подожгли его. Окутанный дымом Яковлев решил пробиться к стоявшей невдалеке над родником башне. Бросившись через ворота, он уложил штыком несколько человек, но, не добежав шагов пятнадцать до цели, пал сам под ударами нападавших. На месте, где погиб славный стрелок, впоследствии поставили памятник с надписью: «Стрелку Степану Яковлеву, доблестно павшему 6 августа 1875 года после двухдневной защиты станции Мурза-Рабат против кокандцев».
Вероятности отрицать не могу, достоверности не вижу. М. Ломоносов
Аватара пользователя
Gosha
Фукидид
Фукидид
 
Сообщения: 2337
Зарегистрирован: 01 апр 2007, 10:16
Откуда: Moscow

Re: От героев былых времен не осталось порой имен

Сообщение Gosha » 20 июл 2012, 11:33

КОШКА ЗВЕРЬ ОПАСНЫЙ
Пётр Маркович Кошка (10 января 1828, в селе Ометинцы Подольской губернии в семье украинского крепостного крестьянина — 13 (25) февраля 1882) — матрос Черноморского флота, герой Севастопольской обороны 1854—1855, участник Синопского сражения.
Один из самых известных героев Обороны Севастополя. Образ матроса Кошки выведен практически во всех художественных произведениях, повествующих о Крымской войне.
Изображение
Пётр Кошка матрос 1-й статьи
Родился 10 января 1828 года на Украине, в селе Ометинцы Каменец-Подольской губернии семье крепостного крестьянина, за вольнодумство отдан помещицей Докедухиной в матросы. В дни Обороны Севастополя в числе других матросов Черноморского флота отправлен на берег. Сражался на батарее лейтенанта А. М. Перекомского. Отличался смелыми, инициативными действиями, храбростью и находчивостью в бою, особенно в разведке и при захвате пленных.
Во время одной из вылазок вооруженный только одним ножом взял в плен трех французских солдат, во время другой под огнем врага вырыл около самой неприятельской траншеи кощунственно закопанное по пояс в землю тело русского сапера, и унес его на 3-й бастион. В тело сапера при этом попало 5 пуль. За этот подвиг награжден Знаком Отличия Военного ордена святого Георгия. В историю также вошли случаи, как Кошка ночью утащил прямо из французского котла варёную говяжью ногу, а однажды средь бела дня увел вражеского коня. Коня он потом продал, а деньги пожертвовал на памятник погибшему товарищу.
В вылазке 17 января 1855 года ранен штыком в грудь. В январе 1855 года произведён в матросы 1-й статьи, а затем в квартирмейстеры.
После войны был отправлен в отпуск на излечение. 9 августа 1863 года призван вновь и дослуживал в Петербурге. Впоследствии вернулся в родное село. Спасая двух девочек, провалившихся под лед, подорвал здоровье и скончался от горячки.
Награждён Знаком Отличия Военного ордена святого Георгия и медалями — серебряной «За защиту Севастополя 1854—1855 года» и бронзовой — «В память о Крымской войне 1853—1856 года».
Последний раз редактировалось Gosha 20 июл 2012, 12:04, всего редактировалось 1 раз.
Вероятности отрицать не могу, достоверности не вижу. М. Ломоносов
Аватара пользователя
Gosha
Фукидид
Фукидид
 
Сообщения: 2337
Зарегистрирован: 01 апр 2007, 10:16
Откуда: Moscow

Re: От героев былых времен не осталось порой имен

Сообщение Gosha » 20 июл 2012, 12:03

СЕСТРА МИЛОСЕРДИЯ

Изображение
Даша Севастопольская
Даша Севастопольская (настоящее имя Дарья Лаврентьевна Михайлова, по мужу Хворостова; ноябрь 1836 - 1892) — одна из первых военных сестёр милосердия, героиня обороны Севастополя в Крымскую войну 1853—1856 гг. Как и Крестовоздвиженская община сестёр милосердия, Дарья Михайлова стоит в одном ряду подвижниц со всемирно знаменитой Флоренс Найтингейл. Дарья Михайлова родилась в селе Ключищи возле Казани в семье матроса 10-го ластового экипажа Лаврентия Михайлова. В 1853 году её отец погиб во время Синопского сражения. 2 сентября 1854 года англо-французский корпус высадился в районе Евпатории. После битвы на Альме 8 сентября российские войска начали отступление. В их обозе находилась Даша, 15-летняя сирота.
Во время обороны Севастополя Дарья Михайлова, не имеющая медицинского образования, в числе первых среди «севастопольских патриоток» — жен, сестёр, дочерей участников обороны, оказывала помощь раненым и больным защитникам Севастополя. На свои средства она оборудовала первый походный перевязочный пункт. У нее в повозке нашлось белье для перевязки, уксус, вино было роздано для подкрепления ослабевших. Не зная её фамилии, долгое время её называли Дашей Севастопольской.
«Севастопольской» ее окрестила народная молва, под этим именем она сохранилась в воспоминаниях врачей — участников войны. И только недавно, в Центральном военно-историческом архиве были найдены документы на имя Дарьи Лаврентьевны Михайловой.
За свой подвиг во время войны была награждена императором Николаем I золотой медалью с надписанием «За усердие» на Владимирской ленте для ношения на груди. Сверх того, ей было даровано пятьсот рублей серебром и заявлено, что «по выходу ее в замужество [Государь] пожалует еще 1000 рублей серебром на обзаведение». Кстати, золотой медалью «За усердие» награждались лишь имеющие три серебряные медали. Приказ о награждении во исполнение воли Его Величества был объявлен по всему Черноморскому флоту.
После войны Дарья купила трактир в поселке Бельбек. Вскоре, продав имущество, поселилась с мужем в Николаеве, вблизи моря. Вскоре они расстались (по одной версии — по причине пьянства мужа, по другой — овдовела), и Дарья вернулась в Севастополь. На Корабельной стороне города она прожила до конца дней. По воспоминаниям старожилов, Дарья Лаврентьевна Хворостова умерла около 1910 года и похоронена на кладбище в Доковом овраге. Со временем могила была утрачена, в настоящее время на этом месте расположен сквер.
По другим данным, в 1892 году она вернулась в родное село, где никого из родных уже не осталось. Пожертвовав местному храму икону Николая Чудотворца, которая была с ней в Севастополе, она уехала в село Шеланга (Верхнеуслонский район Татарстана) и через полгода скончалась. Её могила на местном кладбище не сохранилась.
• Золотая медаль «За усердие»
• Медаль участника Крымской войны
Вероятности отрицать не могу, достоверности не вижу. М. Ломоносов
Аватара пользователя
Gosha
Фукидид
Фукидид
 
Сообщения: 2337
Зарегистрирован: 01 апр 2007, 10:16
Откуда: Moscow

Re: От героев былых времен не осталось порой имен

Сообщение Gosha » 20 июл 2012, 12:27

ЮННЫЕ ГЕРОИ СЕВАСТОПОЛЯ

Изображение
Юнги Черноморского флота 40-го флот. экипажа Ив. Рипицын и Бобер, 38-го флот. экипажа Дмитр. Фарасюк и Алекс. Новиков .
С рисунка В.Ф. Тима 1857года.

С первых дней военных действий в Крыму вместе с воинами гарнизона встали на защиту родного города и отечества юные граждане Севастополя. Они не боялись никакой работы и не ведали страха.
Когда в сентябре 1854 года тысячи раненых заполнили госпиталя и лазареты города, дети со взрослыми приносили для раненых недостающую посуду, одежду, щипали корпию (т. е. выдергивали нитки из материи, которые употребляли вместо ваты), убирали палаты. При нехватке медиков они наравне со взрослыми дежурили у больничных коек, подавая питье и еду. Так, вместе с матерью добровольно пришли помогать раненым на 3-й перевязочный пункт недалеко от Малахова кургана два сына прапорщика фельдъегерского корпуса Венедикт и Николай Толузаковы. До конца обороны, несмотря на трудности, они ухаживали за ранеными и больными на Корабельной стороне, за что были награждены медалями на Георгиевской ленте (их портреты впоследствии находились в Музее севастопольской обороны).
«Мещанке Лукерье Чечёткиной, — сообщала газета, — награжденной серебряной медалью «За усердие» на Владимирской ленте, помогали ее дети: сыновья Силантий (12 лет), Захарий (15 лет) и дочери Хавронья (17 лет) и Мария (6 лет)».
Жена поручика арсенальных рот корпуса морской артиллерии Агафья Шестоперова и ее дочь Дарья (15 лет) награждены были серебряными медалями «За усердие» на Владимирской ленте за то, что занимались перевязкой раненых с 5 октября 1854 по 17 марта 1855 года в бараках на Северной стороне.
Под градом неприятельских снарядов дети матросов не боялись ходить на бастионы и носить артиллеристам воду, квас, булки, пирожки или чистое сменное белье. Они были отчаянными, ловкими, смелыми. Их вдохновляли героические примеры отцов.
Многие дети моряков служили на батареях и бастионах Севастополя вместе с родителями. Так, с первого дня обороны храбро сражался с отцом на 4-м бастионе 14-летний Василий Даценко, который и во время Синопского сражения находился при отце на фрегате «Кагул». Он был ранен осколком бомбы в конце обороны 23 августа 1855 года.
На этом же грозном 4-м бастионе поступил добровольно в артиллерийскую прислугу к орудиям 14-летний сын матроса 30-го флотского экипажа Кузьма Горбанёв. 2-го апреля 1855 года он был ранен осколком бомбы в спину, но после перевязки не пошел в лазарет — вернулся на родной бастион. А воевать на этом бастионе было не только почетно, но и опасно. Один из командиров этого укрепления, капитан-лейтенант В. Реймерс, писал: «Случались дни и ночи, когда на бастион падало свыше 2 тысяч снарядов...». Однако это не смущало мальчишек, и они с несгибаемым упорством продолжали проникать на батареи. «...Матросские сыновья Иван Рипнцын, Дмитрий Бобер, Дмитрий _Фарсюк и Алексей Новиков, — вспоминал очевидец, — пробыли все время на трех батареях, на которых служили их отцы, помогая в их трудной работе. Фарсюк, лишившись отца, поселился на батарее и стал под командою одного матроса служить при той же пушке, при которой служил его отец». Юнги тушили пожары, подносили ядра к орудиям, делали мелкий ремонт укреплений, помогали и при перевозках. Это Дмитрий Бобер и его друзья 5 октября 1854 года по просьбе адмирала II, С. Нахимова выложили крест из бомб и ядер на месте смертельного ранения адмирала В. А. Корнилова на Малаховом кургане.
После Крымской войны матрос Андрей Григорьевич Бобырь (фамилия Бобер изменилась на Бобырь) с сыном Дмитрием, как участник обороны Севастополя выхлопотал разрешение на участок земли. Осенью 1858 года они с десятью другими матросами, севастопольскими героями, на пустынном берегу Черного моря вырыли землянки и стали в них жить. Так возникла деревня Николаевка (недалеко от г. Саки).
В дни первой бомбардировки города неприятельской артиллерией 5, 6 и 7 октября 1854 года Максим Рыбальченко, сын матроса 33-го флотского экипажа (12 лет) «носил с примерной неустрашимостью ядра на Корнилова бастион, а с 22-го марта исполнял это на Камчатском люнете, где добровольно вступил в прислугу к орудию». Он стал моряком-артиллеристом и исполнял обязанности номерного, подающего снаряды к орудию. Юный герой был удостоен серебряной медали «За храбрость» на Георгиевской ленте.
Когда же защитникам не хватало снарядов, то по приказу морского начальства вместе со взрослыми севастопольские ребята собирали неприятельские ядра и неразорвавшиеся бомбы и сносили в специально назначенные места, за каждый снаряд им платили по 1/2 копейке или по копейке. Собирали они и неприятельские пули, ведь за пуд пуль платили до 4 рублей серебром!
К сожалению, война не щадила ребят. На страницах «Морского сборника» тех лет, наравне со списками павших рядовых и офицеров, встречались имена раненых и убитых севастопольских ребят: «Гуменко Антон, сын матроса 33-го флотского экипажа. Убит. Отец на службе, а мать находится на излечении в госпитале. Проживал на Малаховом кургане».
«...Захар и Яков, сыновья матроса 41-го флотского экипажа, об отце и родственниках сведений нет. Убиты».
«Кошелева Евгения и Петр, дети вахтера севастопольских провиантских магазинов. Отец на службе при адмиралтействе, мать в Севастополе. Домик отца разбит. Ранены».
Участник обороны знаменитый хирург Н. И. Пирогов вспоминал, что «на перевязочный пункт, кроме солдат, приносят женщин и детей с оторванными членами от бомб, которые падают в Корабельную слободку — часть города, где еще, несмотря на видимую опасность, продолжают жить матросские жены и дети. Иногда можно было видеть на улице, как дети играли с валявшимися ядрами и бомбами; не раз случалось несчастье, и... на перевязочных пунктах постоянно было несколько коек, занятых ранеными и ампутированными женщинами (женами матросов) и детьми; это их также не пугало».
Война невольно заставила ребят изменить и привычные игры: вместо дворовой игры в «лапту» и «бабки», на разбитых севастопольских улицах шли «штурмы» и «вылазки» и по-настоящему брали в плен «англичан» и «французов». И занимались этим, в основном, дети младшего возраста — 5—8 лет. Командир одной из батарей на Малаховом кургане лейтенант Петр Лесли писал своей двоюродной сестре из Севастополя в декабре 1854 года: «Сейчас я гулял по улицам, и в одной из них увидел пресмешную картину: целая толпа мальчишек построила из снега укрепление, проделали места для орудий, и одна половина из них шла на приступ, а другая защищалась в укреплении и бросала с неимоверным жаром разные разрушительные снаряды, как то: ядра из снега, бомбы из того же материала и т. п.». Эти игры происходили в любое время года, даже несмотря на артиллерийский обстрел. «К полудню канонада ослабела, — писал другой участник обороны. — На улице играли дети, и я увидел любопытную для осажденного города сцену. Толпа мальчишек и девчонок затеяли играть в войну, составили батарею из опрокинутой бесколесной телеги, брали ее штурмом, кричали, командовали, сражались и кончили действительной дракой. Одна девочка так кричала, что голос ее наверно слышен был во французских ложементах, близ Корниловского бастиона».
Да, дети защитников Севастополя, особенно матросов, уже привыкнув к ядрам и бомбам, сотнями падавшим на город, несмотря на приказы морского начальства покинуть осажденный город, спокойно оставались в своих полуразрушенных домах. Невзирая на материнские запреты, они все чаще убегали на передовую, на бастионы, заставляя взрослых невольно восхищаться их спокойствием и бесстрашием.
Участник обороны, известный художник, переводчик и писатель Н. Берг в своих «Записках об осаде Севастополя» вспоминал: «На 1-м бастионе служили два мальчика, один 14-ти, а другой 6-ти лет, но я не мог узнать их имен. Старшему в июне оторвало обе ноги, однако он остался жив. Меньшой уцелел, исправляя на бастионе разные мелкие работы».
«В некоторых батареях, — писал другой очевидец, — были маленькие 3-фунтовые мортирки из которых, по большей части, стреляли мальчишки-матросы. И эти дети удивляли своей неустрашимостью. Как бережно они обращались со своими мортирками; во время дождя надевали на них шерстяные чехольчики. Солдаты прозвали эти мортирки «старушками в чепчиках».
Одним из самых известных юных артиллеристов-защитников Севастополя был Николай Пищенко, 10-летний сын матроса 37-го флотского экипажа. Его отец, матрос 2-й статьи 37-го флотского экипажа Тимофей Пищенко, был артиллеристом, комендором орудия на батарее Забудского около 4-го бастиона. С 5 октября 1854 года, в день первой бомбардировки города неприятелем, началась боевая служба отца и сына. Свыше 5 месяцев они исправно несли службу, и смышленый бойкий мальчуган многому научился: как «банить», то есть чистить орудие, как подать заряд, как различить калибры орудий на батарее, как поднести запальник к пушке. Когда убили отца, Николка перешел на редут Шварца (ныне ул. Шварца около площади Н. И. Пирогова) и по разрешению командира стал стрелять из 9 маленьких мортир под надзором старого матроса, показав свою ловкость и опыт. Юного героя наградили серебряной медалью «За храбрость» на Георгиевской ленте. В представлении к награде командир редута писал: «Канонир Николай Пищенко, сын покойного Тимофея Пищенко, матроса 37-го флотского экипажа, в боях на вверенном мне редуте явил храбрость и находчивость. ...отличился меткостью глаза, быстротой в действиях. В схватке за контрапроши участвовал в рукопашном единоборстве и достойно показал себя, несмотря на малые лета. В момент смертельной опасности не захотел оставить свою позицию, заявив: «Маркелами заведую, при них и умру».
Изображение
Николка «Меткий глаз»
После обороны Севастополя Николай Пищенко был переведен на Балтийский флот, в школу кантонистов Гвардейского экипажа, где медаль «За храбрость» ему заменили на знак отличия Военного ордена на Георгиевской ленте — высшую награду для нижних чинов. В 1866 году матрос II статьи 3-й роты Николай Пищенко за выслугу лет был уволен от службы в 22 года! Ему, как и всем севастопольским героям, месяц службы в осажденном городе засчитали за год, а он прослужил на бастионах 11 месяцев.
Отвага юных героев, столь храбро сражавшихся в дни обороны Севастополя, не забыта. На Корабельной стороне одна из улиц названа в честь Коли Пищенко. На живописном полотне панорамы «Оборона Севастополя 1854—1855 годов» запечатлен эпизод «Дети у мортиры». Память о юных героях жива.
Материал взят из книги «Достойный поклонения», выпущенной в серии «Севастополь: страницы истории» изд-вом «Таврия» (Симферополь) в 1996году.
Последний раз редактировалось Gosha 20 июл 2012, 14:59, всего редактировалось 1 раз.
Вероятности отрицать не могу, достоверности не вижу. М. Ломоносов
Аватара пользователя
Gosha
Фукидид
Фукидид
 
Сообщения: 2337
Зарегистрирован: 01 апр 2007, 10:16
Откуда: Moscow

Re: От героев былых времен не осталось порой имен

Сообщение Gosha » 20 июл 2012, 14:55

ТИХАЯ РАБОТА СНАЙПЕРА

Изображение
Михаил Ильич Сурков
Снайперскую винтовку таёжный охотник Михаил Сурков получил из рук Капитана Камкина - мастера сверхметкого огня, воспитавшего немало отличных стрелков. Михаил Ильич Сурков уничтожил 702 солдата и офицера противника. Он умер в 1953 году. Самый большой личный счет в Мире, непревзойденный до настоящего времени.
Изображение
Николай Яковлевич Ильин
С 18 октября по 1 ноября 1942 года на участке сёл Дубовый Овраг — Большие Чапурники за 11 дней снайперской охоты Ильин уничтожил 95 гитлеровцев. К февралю 1943 года у Николая Ильина было на счету 216 солдат и офицеров противника. За мужество и отвагу в борьбе с немецкими оккупантами Николай Ильин был награждён орденом Красного Знамени. Президиум Верховного Совета СССР Указом от 8 февраля 1943 года за мужество и воинскую доблесть, проявленные в боях с врагами, ему было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда». После разгрома вражеской группировки под Сталинградом 15-я Гвардейская стрелковая дивизия, в которой служил Ильин, с боями достигла реки Северский Донец и заняла оборону. 4 августа 1943 года в бою под селом Ястребово Николай Ильин погиб, сражённый пулемётной очередью. На момент гибели личный счет снайпера составил 494 солдата и офицера противника. Самый результативный снайпер за годы войны.
Изображение
Василий Иванович Голосов
К 26 Июню 1943 года начальник снайперской роты 81-го Гвардейского стрелкового полка ( 25-я Гвардейская стрелковая дивизия, 6-я Армия, Юго-Западный фронт ) Гвардии Лейтенант В. И. Голосов из снайперской винтовки уничтожил 422 врага, в том числе 70 снайперов. В роте подготовил 170 снайперов, которые уничтожили больше 3000 солдат и офицеров противника. 16 Августа 1943 года погиб в бою. 26 Октября 1943 года ему посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Награждён орденами Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды, медалями. Больше всех уничтожил снайперов противника.
Изображение
Василий Григорьевич Зайцев
Только в период с 10 ноября по 17 декабря 1942 года в боях за Сталинград В. Г. Зайцев уничтожил 225 солдат и офицеров противника, в том числе 11 снайперов, а его товарищи по оружию в 62-й армии — 6000. Особенно прославил Зайцева снайперский поединок с немецким «сверхснайпером», которого сам Зайцев в своих воспоминаниях называет майором Кёнингом (согласно Алану Кларку — начальник школы снайперов в Цоссене, штандартенфюрер СС Гейнц Торвальд). В январе 1943 года, выполняя приказ командира дивизии о срыве немецкой атаки на правофланговый полк силами снайперской группы Зайцева, в которой на тот момент было лишь 13 человек, взрывом мины Зайцев был тяжело ранен и ослеп. Лишь 10 февраля 1943 после нескольких операций, сделанных в Москве профессором Филатовым, к нему вернулось зрение.
Всю войну В. Г. Зайцев служил в армии, в рядах которой начал свой боевой путь, возглавлял школу снайперов, командовал миномётным взводом, затем был командиром роты. Он участвовал в освобождении Донбасса, в битве за Днепр, сражался под Одессой и на Днестре. Май 1945 года капитан В. Г. Зайцев встретил в Киеве — снова в госпитале.
В военные годы Зайцев написал два учебника для снайперов, а также изобрёл применяемый до сих пор приём снайперской охоты «шестёрками» — когда одну и ту же зону боя перекрывают огнём три пары снайперов (стрелки и наблюдатели). Самый результативный снайпер за короткий период действия 38 дней 225 целей, его личный счет 242 солдата и офицера противника.
Вероятности отрицать не могу, достоверности не вижу. М. Ломоносов
Аватара пользователя
Gosha
Фукидид
Фукидид
 
Сообщения: 2337
Зарегистрирован: 01 апр 2007, 10:16
Откуда: Moscow

Re: От героев былых времен не осталось порой имен

Сообщение Gosha » 20 июл 2012, 19:51

СУД НАД НЕБОГАТОВЫМ
… Врагу не сдается наш гордый «Варяг»,
Пощады ни кто не желает…

Изображение
Небогатов, Николай Иванович — контр-адмирал, командующий Третьей Тихоокеанской эскадрой, сдавший японскому флоту 15 мая 1905 году, на следующий день после Цусимского морского боя, окруженной превосходящими силами неприятеля.
Изображение
Броненосец Император Николай I
Небогатов сдал броненосцы «Император Николай I», «Адмирал Сенявин», «Генерал-адмирал Апраксин» и «Орел», и приговоренный за это военно-морским судом, вместе с командирами названых кораблей, к смертной казни, - это наказание, по ходатайству суда, было заменено Государем Императором заточением в крепости на 10 лет, с лишением чинов и исключением из службы.
Изображение
Броненосец Орел
Сдача отряда произошла при следующих обстоятельствах. В бою 14 мая сильно пострадал только броненосец «Орел», в который попало до 100 снарядов, разрушивших все надстройки, разбивших гребные суда и причинивших кораблю много серьезных пробоин; из личного состава на нем было убито 2 офицера и 25 нижних чинов, ранены 11 офицеров и 64 нижних чина, в том числе смертельно командир броненосца капитан 1 ранга Юнг; артиллерия «Орла» была сильно повреждена.
Изображение
Броненосец Апраксин
Флагманский броненосец «Император Николай I» получил несколько пробоин, потерял часть шлюпок и одно 12-дмовое орудие. Броненосец «Адмирал Сенявин» не потерпел никаких повреждений и не имел потерь в личном составе, а броненосец «Генерал-адмирал Апраксин» имел лишь незначительные повреждения, 2 нижних чина убито и 10 ранено. Приняв около 6 часов вечера 14 мая командование над разбитой эскадрой, адмирал Небогатов пошел во главе ее на броненосце «Император Николай I».
Изображение
Броненосец Сенявин
Ночью следовавшие за ним корабли подвергались неоднократным атакам неприятельских миноносцев; офицеры и команды, утомленные напряжением предшествовавших дней, не ложились спать. К утру в составе отряда, шедшего в Японском море на NО, оставались 4 упомянутых выше броненосца и крейсер «Изумруд»; остальные корабли погибли ночью, отстали или отделились от главных сил.
Изображение
Бронепалубный крейсер Изумруд
Скорость 24 узла (44км.) 1902 выпуск.

С рассветом 15 мая на горизонте, позади левого траверза отряда, показались дымки. Посланный на разведку «Изумруд» донес по возвращении, что это суда неприятельского флота. Осведомившись сигналом о повреждениях своих судов, Небогатов приказал пробить боевую тревогу. Около 8 часов утра ясно обрисовались неприятельские суда, а к 10 часам часть их опередила отряд; число японских судов, окружавших его, достигало 28 вымпелов, причем, насколько об этом можно было судить на большом расстоянии (свыше 60 кабельтов), суда неприятельского флота мало потерпели во время боя. Безвыходное положение отряда, состоявшего из 3 устарелых судов и 1 совершенно избитого нового броненосца, было очевидно для офицеров и нижних чинов, но те и другие готовились к последнему бою, когда на флагманском корабле взвились белый флаг и сигнал о сдаче, поднятые по приказанию Небогатова. Собрав офицеров своего корабля, адмирал объявил им о принятом решении; командир броненосца, капитан 1 ранга Смирнов, поддерживал адмирала, остальные молчали, и лишь несколько младших офицеров высказывались весьма нерешительно за бой. В это время неприятель открыл огонь с расстояния около 50 кабельтов. Небогатов приказал не отвечать на выстрелы, несмотря на начавшиеся попадания во флагманский корабль. Когда эти попадания участились, на броненосце были спущены стеньговые флаги и поднят сигнал о сдаче. С броненосца «Орел» было сделано 2 выстрела, но когда разобрали поднятые на флагманском корабле флаги, огонь был прекращен и сигнал отрепетован по приказанию командовавшего броненосцем старшим офицером, капитаном 2 ранга Шведе. Броненосцы «Сенявин» и «Апраксин» также отрепетовали сигнал о сдаче по приказанию своих командиров, капитанов 1 ранга Григорьева и Лишина. На всех этих судах раздавались протесты некоторых офицеров и нижних чинов, были разговоры о том, чтобы взорвать и затопить свои корабли; но протесты не шли дальше слов, и даже попытки команды испортить орудия были остановлены командирами и старшими из офицеров. Один крейсер «Изумруд», разобрав сигнал, дал полный ход и скрылся, преследуемый неприятельскими судами. Военный совет не был собран ни на одном из сдавшихся кораблей, командиры которых, вызванные на флагманский корабль, были извещены адмиралом Небогатовым о состоявшейся сдаче отряда. В 11 часов утра на все броненосцы прибыли японские офицеры и команда, а наши команды были переведены на неприятельские суда и доставлены в Сасебо. Когда весть о сдаче отряда пришла в Россию, Небогатов и командиры броненосцев «Николай I», «Сенявин» и «Апраксин» были исключены Высочайшим приказом из списков флота с лишением чинов; вместе с тем по этому делу было назначено предварительное следствие, по окончании которого Небогатов, офицерские чины его штаба, командиры и офицеры всех 4 сдавшихся броненосцев, за исключением только тяжело раненных в бою 14 мая 1905 года и потому не способных, по мнению следственной комиссии, принять участие в сдаче, были преданы военно-морскому суду. Всем подсудимым было предъявлено обвинение по 279 статье «Военно-морского устава о наказаниях», причем в отношении Небогатова, командиров 3 броненосцев и командующего броненосцем «Орел» указана одна эта статья (о сдаче эскадры, отряда или корабля неприятелю или заключении с ним капитуляции, «не исполнив своей обязанности по долгу присяги и согласно с требованиями воинской чести и правилами морского устава»), а в отношении всех остальных офицеров в выводах обвинительного акта приведены еще статьи 12 и 14 «Уложения о наказаниях уголовных и исправительных», трактующие об участии в преступлении, учиненном несколькими лицами без предварительного их на то согласия. Заседание особого присутствия военно-морского суда Кронштадтского порта в Санкт Петербурга продолжалось 22, 23, 24, 25, 27, 28, 29 и 30 ноября и 1, 4, 5, 7, 8, 9 и 11 декабря 1906 года в составе председателя, членов главного военно-морского суда генерал-лейтенанта Бабицына, военно-морского судьи подполковника Эйкара, 2 вице-адмиралов (Синдерсен и Зеленой) и 2 контр-адмиралов (Молас и Невинский), обвинителя — товарища главного военно-морского прокурора генерал-майора Вогака и 2 помощников секретаря. Ввиду многочисленности подсудимых (77) и их защитников (31) суд происходил в помещении Крюковских казарм. Большая часть подсудимых не признала себя виновными. Небогатов, также отрицавший свою виновность, объяснил сдачу полной невозможностью успешного сопротивления превосходным силам неприятеля и нравственной недопустимостью бесцельного принесения в жертву более 2 000 жизней, вверенных ему родиной; при этом Небогатов ссылался на 354 статью «Морского устава», допускавшую сдачу, когда все средства обороны исчерпаны. Было допрошено свыше 100 свидетелей и оглашено почти столько же показаний; большинство свидетелей — нижние чины. После повторных ходатайств защиты во время судебного следствия был вызван и допрошен в качестве свидетеля вице-адмирал Рожественский, показания которого возбудили всеобщий интерес и явились центральным пунктом следствия. На вопрос защиты, не испортился ли тотчас по выходе из России рулевой привод на броненосце «Николай I», свидетель ответил, что рулевой привод у него портился раз 50. Указав, что наши комендоры до войны обучались стрелять на 25—30 кабельтовых, причем только 5 % сами стреляли, а остальные смотрели, бывший командующий эскадрой объяснил плохую стрельбу своих судов при Цусиме падением духа после 1-го поражения. Но особенно характерны были его ответы на вопросы защиты о значении 68 статьи «Военно-морского устава о наказаниях» (не вменения подчиненным в вину преступного деяния, совершенного во исполнение приказания начальника, за исключением лишь случаев, когда начальник приказывает нарушить присягу и верность службы или совершить деяние, явно преступное). Высказав свое убеждение, что первыми и единственными виновниками сдачи являются командующие эскадрами, а остальные обвиняемые сидят на скамье подсудимых «по недоразумению», ибо «закон считает ответчиком начальника», адмирал на вопрос прокурора, обязаны ли подчиненные повиноваться начальнику, предписывающему им деяние явно преступное, ответил: «Обязаны исполнить мое приказание, так как подчиненные не могут оценить надлежащим образом всех соображений начальника». И вслед за этим сам свидетель пояснил свой взгляд следующими словами, обращенными к прокурору: «Позвольте задать вопрос. Если бы, например, при отступлении под Ляояном воинские части отказались отступать, они, по мнению господина прокурора, поступили бы правильно? Отступление могло ведь входить в дальнейшие планы главнокомандующего, а подчиненным оно могло казаться незаконным?» Председатель не допустил ответа прокурора на этот вопрос, но свидетель еще раз подтвердил свой взгляд, ответив на заданный ему тотчас же после этого инцидента вопрос защиты, считает ли он, что и незаконные на вид приказания должны исполняться подчиненными, коротким «Да». И как бы подчеркивая еще раз свое убеждение, что воинская дисциплина должна быть выше законности, адмирал на вопрос защиты, как бы он поступил, если бы на его приказание отступать или сдаться мужественный офицер стал увлекать команду не повиноваться, ответил так же решительно: «Я бы его застрелил». Кроме адмирала Рожественского, защита несколько раз заявляла ходатайство о допросе в качестве свидетелей, по вопросу о состоянии до похода сдавшихся судов, морского министра адмирала Бирилёва, заведовавшего их вооружением в Порту Императора Александра III, и председателя морского технического комитета, адмирала Дубасова, обратившего внимание командующих отходящими из России судами на их недостаточную остойчивость. В этих ходатайствах суд отказал защите, равно как и в просьбе об оглашении некоторых документов, и в том числе письма адмирала Бирилёва, устанавливающих технические свойства судов отряда Небогатова. В обвинительной речи прокурор указал, что привлечение в качестве соучастников сдачи всех офицеров отряда основывалось на следующих соображениях: в силу 354 статьи «Морского устава» каждый офицер на корабле является необходимым членом военного совета, без созыва которого корабль не может быть сдан. Видя приготовления к сдаче, каждый офицер, на основании 68 статьи «Военно-морского устава о наказаниях», обязан обсудить, происходит ли она при дозволенных законом условиях, и если сдача незаконна, не должен исполнять приказаний начальника, направленных к ее осуществлению. Исполняя в этом случае такие (незаконные) приказания, офицер совершает преступление превышения власти; если же роль его сводится к простому непротивлению, то он допускает бездействие власти. По смыслу же 146 статьи «Военно-морского устава о наказаниях», дозволивший себе превышение или бездействие власти с намерением попустить преступление, наказывается как участник такового; отсюда привлечение всех офицеров отряда, кроме тяжко раненных, по 279 статье «Военно-морского устава о наказаниях» и 12 и 14 статей «Уложения о наказаниях». Наряду с такой конструкцией обвинения, объяснявшейся необходимостью ослабить впечатление показания свидетеля адмирала Рожественского, прокурор находил, что привлечение к делу всех сдавшихся офицеров желательно в интересах самих обвиняемых, дабы дать им возможность реабилитироваться, снять с себя тень подозрения. Толкуя далее 354 статью «Морского устава», прокурор путем исторического исследования выводил, что сдача допустима только тогда, когда не осталось и «зерна пороха» и сопротивление, таким образом, совершенно невозможно. При всяком другом взгляде на сдачу легко стать на скользкий путь. Заканчивая свою речь, обвинитель требовал осуждения, кроме Небогатова, всех командиров сдавшихся судов и только тех 11 офицеров, которые, по мнению прокурора, сознательно приложили руку к опозорившей флот сдаче. Приговор суда должен доказать, что малодушие воина не может оправдываться, а тем более прикрываться чувством человеколюбия, так же, как воину ссылаясь на слепое повиновение, не должно быть послушным орудием в руках преступного начальника. Защита Небогатого настаивала на том, что сдача отряда произошла при условиях невозможности сопротивления неприятелю, когда все средства такового были исчерпаны и дальнейшая борьба являлась актом безумия, а со стороны начальника отряда — и бесполезной жестокостью в отношении подчиненных ему команд. Защита командиров и офицеров сдавшихся судов доказала неприменимость к ним 279 статьи «Военно-морского устава о наказаниях» одновременно с командующим отрядом, как и вообще юридическая необоснованность обвинения, подробно, как и прокурор, останавливаясь на анализе фактического положения почти беззащитных судов утром 15 мая 1905 года. В последнем слове Небогатов объяснил невозможность выхода, указанного в речи обвинителя, — пересадить команды на одно из судов отряда и затопить остальные — недостатком времени, гребных судов и близостью неприятеля, а также просил ходатайства суда за нижних чинов отряда, исключенных со службы без всякого суда. Суд признал виновными: дворянина Небогатова, бывшего командиров броненосцев «Император Николай I», «Адмирал Сенявин» и «Генерал-адмирал Апраксин», дворян Смирнова, Григорьева и Лишина в том, что первый сдал неприятелю вверенный ему отряд, а остальные — вверенные им корабли, хотя они и имели возможность защищаться; признав для всех 4 лиц уменьшающими вину обстоятельствами прежнюю беспорочную службу, крайнее физическое утомление после 3-месечного блестяще исполненного перехода и угнетенное состояние духа, вызванное боем, бывшим накануне, на основании части 2-й статьи 279 книги XVI «Свода Морских Постановлений», суд приговорил всех вышеупомянутых лиц к смертной казни, но вместе с тем ходатайствовал перед Государем Императором о замене этого наказания заточением в крепости каждого на 10 лет. Из остальных обвиняемых суд признал виновными флаг-капитана и старших офицеров сдавшихся судов, кроме броненосца «Орел», в попустительстве сдаче, приговорив их, ввиду вышеизложенных уменьшающих вину обстоятельств, к заключению в крепости: первого на 4 месяца, двоих на 3 месяца и одного на 2 месяца. Признав доказанным, что сдача броненосца «Орел» последовала при обстоятельствах, указанных в статье 354 «Морского устава», суд признал командовавшего этим броненосцем капитана 2 ранга Шведе и всех его прочих офицеров в сдаче невиновными. Относительно остальных офицеров отряда суд признал, что они не нарушали долга службы и присяги, а потому на основании пункта 1 статьи 825 «Военно-морского судебного устава» постановил считать их по суду оправданными. 25 января 1907 года приговор этот был Высочайшем повеление Конфирмован. Процесс Небогатого повлек за собой существенное изменение в редакции 68 статьи «Военно-морского устава о наказаниях» и 354 статьи «Морского устава» (книга 16 и 10 «Свода Морских Постановлений»). (Официальный отчет по делу о сдаче 15 мая 1905 года неприятелю судов отряда бывшего адмирала Небогатого, приложенный к № 11 «Морского Сборника» за 1907 год).
Вероятности отрицать не могу, достоверности не вижу. М. Ломоносов
Аватара пользователя
Gosha
Фукидид
Фукидид
 
Сообщения: 2337
Зарегистрирован: 01 апр 2007, 10:16
Откуда: Moscow


Вернуться в Человек войны

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 5