Новый » 29 апр 2009, 11:59
Кравченко Александру (отвечаю на ваш пост от 25-го числа. Вы пишете:
(цитата)Вы, что хотите сказать, раз человек перекрестился, произнес молитву, то он уже и нормальный христианин?
А как же тогда охарактеризовать души фарисеев, которых Иисус Христос выгнал из храма?
Да и Гитлер был крещен, знал молитвы, посещал храм Божий, усердно молился, но что это было за чудовище не мне вам говорить.
Так что подберите более веские доказательства того, что душа Всеслава была не вещей (колдовской), а нормальной – человеческой.(конец цитаты).
Для начала, хоть это и не относится к теме: некорректно сравнивать с Гитлером фарисеев или кого-либо из тех, о ком мы дискутируем (волхвов или Всеслава). "Души фарисеев" были вполне нормальными: они честно соблюдали и отстаивали принципы той религии, принадлежность к которой ими и декларировалась, и, кстати, расхождения между ними и Иисусом (при безусловной остроте конфликта) носили ВНУТРИ-, а не МЕЖконфессиональный характер (христианства тогда ещё и не было). Выгнал он из храма (Мф. 21,12) не "фарисеев", а "...всех продающих и покупающих в храме, и опрокинул столы меновщиков и скамьи продающих голубей...", в обличениях же своих заходил не дальше, чем пророки - особенно Исаия и Иеремия (самое конкретное - Иеремия 7,11. что Иисус в данном эпизоде и цитирует).
Насчет Гитлера: разве он ходил в церковь и молился? Если приведете источник, где это зафиксировано, спорить не буду; но мне всегда казалось, что он хотел реанимировать древнегерманское язычество, да и Шамбалой интересовался... "Колдуном" он, однако. в любом случае не был, да и не мог быть: за "колдунами" не встают массы, настоящий ВОЖДЬ, тот. за кем идут толпища, должен выдвигать идеи простые и броские, а не оперировать некими "тайными знаниями".
В этой связи (возвращаясь к волхвам и Всеславу) дам слегка измененный фрагмент из своего собственного текста - о летописных волхвах:
(начало цитаты) Если мы попробуем выявить некий «общий знаменатель» сведений о «наших» (летописных) волхвах – нечто такое, что даст нам их контурную характеристику, - то получится следующее: это были люди, утверждавшие, что имеют пророческий дар, способные увлечь за собой массы, порою – не обязательно все, но некоторые, - не гнушавшиеся кровавым изуверством и спекулировавшие на поражавшем ту или иную область голоде, объявляя его, по-видимому, карой свыше. Они были противниками православия; поддавалось же их влиянию в основном простонародье, причем на периферии куда больше, чем в центре: ведь в рассказе о киевском волхве нет описания сколько-нибудь массовой поддержки, оказанной ему народом, - в отличие от того, что было в Новгороде и в Ростовской земле. Надо отметить, что из отрывочных данных, коими мы располагаем, можно заключить, ПРОТИВ ЧЕГО они выступали: объектом их нелюбви было православие. А вот насчет того, ЗА ЧТО были эти люди, ничего конкретного у нас нет, если не принимать всерьез дидактику (якобы то, что рассказывали волхвы Яну Вышатичу) о сидящих в бездне чертях. Поэтому очередной раз будем «вычислять» логически.
Если же задействовать логику, ЭТИХ волхвов считать колдунами ни в коем случае нельзя, ибо за ними, как говорилось уже не раз, вставали «народные массы». Колдун – по определению одиночка, он окружен таинственностью, и его могущество – в ней и только в ней, а не в тех или иных простых символах и призывах, которыми только и можно увлечь толпу. Массовые движения порождаются общедоступными идеями: за «магию» народ не поднимет смуты. Вставать и идти за вождями можно только чувствуя причастность к идеям этих вождей: броские и хлесткие лозунги для того и придумываются, чтобы это чувство создать. Но разве можно чувствовать причастность к колдовским знаниям, даже если веришь, что у самого колдуна они есть? В магии нет ни житейски-простой идеи, ни почвенно-фольклорной теплоты: она не способствует сближению владеющего ее тайнами с народом, а, напротив, отчуждает и обособляет его. Колдунов ведь, в принципе, никто не любит, к ним относятся с опасением, поскольку они же якшаются с некоей «чертовщиной»… Даже те, кто обращается к гадалке и платит ей, стараются, закончив «ворожбу», быстро и опасливо смыться. К опасениям примешивается также нелюбовь к тем, кто «знает что-то особенное»: «он знает, а мы нет…». Дело не в специализированности знаний - специализированные знания есть и у автомеханика, но их любой может приобрести, пройдя соответствующий курс, - а в некоей мистической приобщенности, доступной не всем желающим, а лишь одаренным редкими природными свойствами… Колдун, в глазах масс, человек особенный, «не свой»: он чужак и вождем быть не может. Вождь, по закону социальной психологии, обязан иметь не только волю и ум: в нем должна быть еще и жилка «свойскости», его «я» должно излучать теплоту и быть «от мира сего». И если эти волхвы увлекали за собой простонародье – значит, в них эта «свойскость» была, и выдвигаемые ими идеи сводились к чему-то близкому и родному многим, а не к холодному и опасному миру тайных магических потемок.
Дополним эти рассуждения тем, что в православной традиции «волхвы» не всегда отрицательны: дары младенцу Иисусу – золото, ладан и смирну, - приносят «волхвы с востока» ( Евангелие от Матфея, гл. 2, 1-12 ). Кроме того, у Нестора «волхвы» – не обязательно языческие персонажи, ибо, рассуждая о «волхвовании», он начинает с истории язычника Аполлония, но потом называет, например, Саула и Каиафу в качестве «пророчествовавших, не будучи достойными»; и дело не в том, уместны ли данные примеры, - не припоминаю я, чтобы Саул и Каиафа «пророчествовали», - а в том, что это, безусловно, лица из иудео-христианской сферы. Кроме того, припоминается летописцем и противоречивый образ самаритянина «Симона волхва» ( Деяния апостолов, гл. 8, 9-24 ).Упоминание их здесь свидетельствует о том, что для Нестора «волхв» - понятие пусть и негативное, но оно шире, чем просто «колдун»: «волхв» для него – это «пророчествующий нечестивец». (конец цитаты).
Если тщательно вглядеться в то, чтО говорится об этих "волхвах", то, не оправдывая совершаемых ими убийств, выскажу мысль, что естественнее всего считать их не "колдунами-шаманами", а сторонниками некоего ЕРЕТИЧЕСКОГО, но имевшего христианские основы течения. Тем более, что (я уже об этом писал) киевский волхв оперирует апокалиптической идеей "нестатичности" земель, а волхвы-изуверы, пойманные Яном Вышатичем, с помощью каких-то фокусов, кормили народ хлебом и РЫБОЙ: рыба - это не фольклорная и не общераспространенная репрезентация пищи, это - новозаветный мотив, и мне сдаётся. что они пытались как-то имитировать евангельские чудеса.
Продолжение следует (о Всеславе).