Лемурий писал(а):Keil писал(а):Грифон не вписывается в остальной контекст поэмы.... Див действительно на стороне врага, половцев.
ДИВ не может быть половецким сторонником по ряду причин:
1.
Дивъ, кличетъ връху древа, велитъ послушати ЧТО?
земли незнаемѣ - КОМУ?
Влъзѣ, и Поморію, и Посулію, и Сурожу, и Корсуню, и тебѣ, тьму тораканьскый блъванъ.В этом случае ДИВ предупреждает о половецкой угрозе пограничные земли и города-колыбели христианства (Сурожская и Корсунская легенды), т.е. имеет охранительную, апотропеическую символику.
Дивь начинает предупреждение половецких сил, когда русское воинство Игоря вступает во вражеское "поле Половецкое".
Лемурий писал(а):2. Уже връжеса Дивь на землю. Се бо готскія красныя дѣвы въспѣша на брезѣ синему морю, звоня рускымъ златомъ...
"Се" с последующей частицей „бо“ служит для присоединения предложения, раскрывающего причину того, о чем говорится в предшествующем.
т.е. ДИВ упал с древа (жизни) по причине, что русские потеряли "злато", т.е. он как-то связан с его охраной.
Как-то натянуто это. Больше на выдумки, на сказки похоже. А див=дикий это реальная основа. Как раз во втором фрагменте это особенно наглядно видно. Тут весь контекст, сплошь "половецкий" и скорбный, говорящий о нашествии половцев, о том, что былую славу подавила хула, что возрадовались вражеские, готские девы, тут и трижды повторяемый возглас отчаяния: "уже... уже... уже..." - все это, вместе взятое, делает здесь грифона неуместным.
Фразу "Уже вержеся дивь на Землю" надобно переводить как "Уже ринулись дикие на Русскую землю". А допущение сюда грифонов, филинов и тому подобной чепухи искажает поэтическое и историческое значение, представляющее борьбу Киевской Руси с варварами, с дикарями, с дивыми.
Вот одна любопытная деталь, что мы находим в Повести об азовском осадном сидении донских казаков, там написано:
"Кормит нас, молотцов, небесный царь на поле своею милостию: зверьми дивиими да морскою рыбою".
Ну и как вы здесь переведете? Я думаю, что все-таки зверьми дикими, а не зверьми грифонами, зверьми птицами и уж точно не дивными зверями.
Кстати, в науке поговаривают о заимствовании Повестью об азовском осадном сидении некоторых мест из Слова о полку Игореве. И пустил такой слушок никто иной как Буслаев.
Югов, предлагая пример из Повести об азовском осадном сидении, заключает, что народ сам, еще триста лет назад, перевел нам "дивь" через "дикие", а мы все еще спорим!
Югов обращаясь к языку также отмечает следующее:
На церковнославянском дикарь, варвар - дивияк; на сербском - дивлъяк; на болгарском - дивек; на чешском - дивох. Дикий по-сербски - дивльи; по-болгарски - див; по-чешски - диви. Глагол дичать на церковнославянском - дивияти; на сербском - дивлъяти; на чешском - дивочети; на болгарском - ставам див. Дикость по-сербски - дивльачност; по-болгарски - дивостъ, див нрав; по-чешски - дивокость. Дичок (дерево) по-болгарски - диво дерево (а чего в нем дивного, чудесного!). Дичь по-болгарски - диви птици, дивеч; по-сербски - дивльач и т.д., и т.д.
После всего этого у меня не остается сомнений, что дивь надо переводить как дикие.