Мародер Шолохов - 4

Модераторы: Толстокосов, Лемурий

Сообщение Леонидов » 11 дек 2007, 20:20

sasha a писал(а):ОК, Шолохов не автор "портмонета". Однако вы привели примеры употребления этого слова в прямой речи.
У Шолохова - в авторской.
У Крюкова есть подобные примеры употребления просторечия в авторских словах?
Сколько вгодно!
М. Горький одно время пытался отучить Крюкова от употребления "неправильных" словечек, но безуспешо. Со временем их только больше стало:
"Обрыдлая", "немудрящий", "молчаком" (молчком), "растока" (мошкара), "бреденья" (множ. число от "бредень"), "гутор", "угрубка" (печь), "журавец", "каталажка", "мальчугашка", "чочокать" (квакать), "хотелось разверту, простору", "острамок соломы", "погонцы" (те, кто погоняют скотину), "наблюсти" (выгадать), "рыднул", "вышел на крылец" (крыльцо), "мигать" (в значении "мелькать"), "сучить (быстро перебирать) ногами" и т. д.
Леонидов
Логограф
Логограф
 
Сообщения: 60
Зарегистрирован: 24 авг 2007, 09:28
Откуда: Москва

Сообщение Андрей Чернов » 11 дек 2007, 21:30

Саша А. могла бы заметить, что в ТД это тоже в прямой речи, в дневнике героя.
А вообще вариант "портмонет" говорит не о противоестественной связи с лорнетом, а о том, что слово первоначально заимствовано не прямо из фр., а из какого-то другого языка. Немецкий? Английский? Какой-либо скандинавский?
Если Саше А. интересно, она найдет это минут за пять.
Андрей Чернов
Логограф
Логограф
 
Сообщения: 245
Зарегистрирован: 14 мар 2007, 20:16
Откуда: Петербург

Сообщение Андрей Чернов » 13 дек 2007, 01:46

Саша А. права в том, что и в авторской речи могут быть сознательно использованные -- "спинжаки", "полуклиники" и прочие "Столыпины". Роман как жанр полифоничен (Бахтин), это всегда диалог и даже в "Евгении Онегине" из-за текста встают два автора -- один Пушкин, другой -- его двойник, пародия на Пушкина. Это, в частности, и ирония художника на собой, и способ посмотреть на себя самого со стороны, вписать себя в один ряд с героями и событиями: "Читал свои ноэли Пушкин..." Для того, чтобы отделить авторскую самоиронию от ошибки или опечатки надо проделать довольно большую работу. Иногда -- очень большую. В случае с ТД все не так просто: Крюков восхищался тем самым порой фантастическим коверканьем языка, которое встречается в бытовой народной речи. Почему же мы можем утверждать, что 99 % языковых нелепостей в романе -- все-таки свидетельство непонимания текста протографа малограмотным копиистом? Да потому, что они не обыграны в тексте, возникают как шутки там, где им не время и не место. А по поводу неологизмов -- это не такая уж редкость в языке. Вот буквально вчера одна моя знакомая бабушка выдала эпиграмму:
Бывает же такое бредево:
Медведи выбрали Медведева.
Самое интересное, что она и не предполагала, что слова "бредево" до этого ее текста просто не существовало. Оно родилось исключительно из потребностей рифмы.
Андрей Чернов
Логограф
Логограф
 
Сообщения: 245
Зарегистрирован: 14 мар 2007, 20:16
Откуда: Петербург

Сообщение Андрей Чернов » 10 янв 2008, 05:29

Много (и разными авторами) написано о том, что автор «Тихого Дона» – скрытый антисоветчик, что он, пусть и тайно, ненавидит большевиков.
У такого взгляда давняя предистория:

18 ноября 1940 года на четвертом пленарном заседании Комитета по Сталинским премиям в области литературы и искусства А. А. Фадеев говорил: «…в “Тихом Доне” есть только три фигуры большевиков – это Штокман, но это не настоящий большевик, а “христианский”. Вторая фигура – Бунчука. Это фигура «железобетонного» большевика, закованного в железо и бетон. И фигура Кошевого – но это подлец» .

На том же заседании ему вторил А. П. Довженко:
«Разрешите привести такой пример. У меня была встреча с Виртой, который приехал из Риги и рассказывал, что за границей было много рецензий по поводу этой книги. В рецензиях говорится: даже член большевистского парламента, которого считают личным другом Сталина, написал книгу, в которой привел к самому печальному концу героя; и даже он, этот человек, изобразил большевика в виде слабого, мстительного, жестокого человека. Конечно, не хотелось бы слышать это».

Однако ни широкие читательские массы, ни члены комитета не читали «черновиков» и «беловиков» романа . А вот каков в них «христианин-большевик» Штокман по рукописи: «Штокман сверкнул хориными глазами по портфелю…» (2/27 «черновика» и 2/32 «беловика») . В опубликованном тексте это превратилось в «Штокман скользнул глазами по портфелю…» (2, VI, 147) . В издание из авторских характеристик Штокмана допущено только: «строгая толпу лезвиями узко сведенных остреньких глаз» (2, V, 144).
Вот еще по печатному тексту: «В завалюхе Лукешки-косой после долгого отсева и отбора образовалось ядро человек в десять казаков. Штокман был сердцевиной, упрямо двигался он к одному ему известной цели. Точил, как червь древесину, нехитрые понятия и навыки, внушал к существующему строю отвращение и ненависть. Вначале натыкался на холодную сталь недоверия, но не отходил, а прогрызал» (2, IX, 164).
Далее только в рукописи: «Положил личинку недовольства и кто бы знал про то, что через четыре года выпростается из одряхлевших стенок личинки этой крепкий и живущой зародыш?» (2/31).
По изданию: «Штокман с присущей ему яркостью, сжато, в твердых фразах обрисовал борьбу капиталистических государств за рынки и колонии» (2, XVI, 195). По рукописи: «Штокман с присущей ему яркостью, сжато, в твердых словно заученных фразах обрисовал борьбу капиталистических государств за рынки и колонии» (2/64).
Авторское неприятие большевиков и большевизма сквозит на каждой странице, где появляются люди «нового мира»: «На бочонок вскочил высокий, без фуражки, с наголо остриженной головой казак, член полкового ревкома. Он горячо призывал казаков не подчиняться душителю революции генералу Корнилову, говорил о гибельности войны с народом…» (ТД: 4, XVII, 167–168). Далее по рукописи: «Голо остриженная, шишкастая, как дыня-зимовка голова его по змеиному вертелась на тонкой шее» (4/111). (Подчеркнуто в рукописи и в издании изъято.)

А вот портрет безымянного матроса-большевика:
«– Мы вас будем сопровождать! Нечего, братишки, сомневаться, мы вам не враги, и петроградские пролетарии вам не враги, а враги вот эти... – Он ткнул отставленным большим пальцем в сторону дворца и улыбнулся, оголив плотные злые зубы» (ТД: 4, XIX, 178).
Добавим, что отличие от Шолохова автор начального текста считает казаков не русскими, но особой российской национальностью. По изданию: «Свое, казачье, всосанное с материнским молоком, кохаемое на протяжении всей жизни, взяло верх над большой человеческой правдой» (4, IV, 48). Однако в рукописи: «Свое, казачье, национальное, всосанное с материнским молоком…» (4/33) По изданию: «…увязывает казачье с большевистским» (4, XII, 122). По рукописи: «…увязывает национально-казачье с большевистским» (4/87).
В рукописи этот казакоцентризм и сочувствие белому движению как движению для казачества национально-освободительному, проявлены отчетливо. По изданию: «Час спустя Каледин, донской атаман, выступал перед затихшей аудиторией с «Декларацией двенадцати казачьих войск» (4, XIV, 136). Однако в рукописи: «…с исторической декларацией двенадцати казачьих войск» (4/94).
Никакой иронии в словах «историческая декларация» не звучит. Есть лишь дыхание сочувствующего (и сочувствующего горячо) современника, уверенного, как и Каледин, что именно казачьи войска должны спасти Россию от распада и большевизации.
14 августа 1917 года, выступая на Государственном совещании в Москве от имени Совета Союэа казачьих войск Каледин потребовал продолжения войны до победного конца, отделения армии от политики, запрещения митингов и собраний в армейских частях, дополнения декларации прав солдата декларацией его обязанностей и восстановления единаначалия. Вывод из его речи: «…дисциплинарные права начальствующих лиц должны быть восстановлены... Расхищению государственной власти центральными и местными комитетами и Советами должен быть поставлен предел. Россия должна быть единой…» .
Алексей Максимович Каледин застрелился в Новочеркасске 29 января (11 февраля) 1918 года. Значит, четвертая часть романа писалась в конце 1917-го.
В той же четвертой части романа пророческое описание революции и большевистской контрреволюции дано через описание январской оттепели 1917 года: оттепель, трупный лед и трупный запах… А потом – морозный «московский ветер», и только середина стремя Дона, его стремя, еще не сковано льдом.
Выпишем этот отрывок целиком:

«Время заплетало дни, как ветер конскую гриву. Перед Рождеством внезапно наступила оттепель; сутки шел дождь, с обдонской горы по ерикам шалая неслась вода; на обнажившихся от снега мысах зазеленели прошлогодняя травка и мшистые плитняки мела; на Дону заедями пенились окраинцы, лед, трупно синея, вздувался. Невыразимо сладкий запах излучал оголенный чернозем. По Гетманскому шляху, по прошлогодним колеям пузырилась вода. Свежими обвалами зияли глинистые за хутором яры. Южный ветер нес с Чира томленые запахи травного тлена, и в полдни на горизонте уже маячили, как весной, голубые, нежнейшие тени. По хутору около бугров высыпанной у плетней золы стояли рябые лужины. На гумнах оттаивала у скирдов земля, колола в нос прохожего приторная сладость подопревшей соломы. Днями по карнизам куреней с соломенных сосульчатых крыш стекала дегтярная вода, надрывно чечекали на плетнях сороки, и, обуреваемый преждевременным томлением весны, ревел зимовавший на базу у Мирона Григорьевича общественный бугай. Он раскидывал рогами плетни, терся о дубовую изъеденную червоточиной соху, мотал шелковистым подгрудком, копытил на базу рыхлый, напитанный талой водой снег.
На второй день Рождества взломало Дон. С мощным хрустом и скрежетом шел посредине стор. На берег, как сонные чудовищные рыбы, вылезали льдины. За Доном, понукаемые южным волнующим ветром, стремились в недвижном зыбком беге тополя.
Шшшшшууууууу... – плыл оттуда сиповатый, приглушенный гул.
Но к ночи загудела гора, взго́лчились на площади вороны, мимо мелеховского куреня прокатила Христонина свинья с клочком сена в пасти, и Пантелей Прокофьевич решил: “Прищемило весну, завтра саданет мороз”. Ночью ветер повернул с востока, легонький морозец кристальным ледком латал изорванные оттепелью лужины. К утру дул уже московский ветер, тяжко давил мороз. Вновь водворилась зима. Лишь посредине Дона, напоминая об оттепели, большими белыми листьями плыли шматочки льдин, да на бугре морозно дымилась обнаженная земля».
(4, VI, 75–76).

На основании этих, и десятков других подобных примеров следует сделать вывод: роман создавался на Дону по горячим следам событий (и даже параллельно им), написан он человеком, не разделяющем коммунистические убеждения Михаила Шолохова. Более того, этот человек считает казаков не русскими, а особой российской национальностью, ответвлением от ствола русского народа. При этом, как и генерал Каледин, автор – не сепаратист. Он полагает, что территория Войска Донского – часть России, а казаки – «зипунные рыцари» России. Они, потомки беглых русских крестьян, – равноправная часть российского народа (такая же, как великороссы, малороссы и белорусы).

Продолжение у меня на сайте:

http://chernov-trezin.narod.ru/maroderSHOLOHOV.htm
Андрей Чернов
Логограф
Логограф
 
Сообщения: 245
Зарегистрирован: 14 мар 2007, 20:16
Откуда: Петербург

Сообщение Андрей Чернов » 10 янв 2008, 22:42

Это либерально-имперский взгляд в духе просвещенного, умеренно-революционного народничества.
С середины 1880-х печатным органов либеральных народников был журнал «Русское богатство» (Н. Н. Златовратский, С. Н. Кривенко, Е. М. Гаршин). В 1893-м редакция обновилась (Н. К. Михайловский, В. Г. Короленко, Н. Ф. Анненский). В ноябре 1909 года товарищем-соиздателем журнала стал Ф. Д. Крюков.
«Русское Богатство» в «Тихом Доне» читает купец Мохов:

«Поклонившись, Владимир прошел мимо, постучался к отцу в кабинет. Сергей Платонович на прохладной кожаной кушетке перелистывал июньскую книжку «Русского богатства». На полу валялся пожелтевший костяной нож.
– Тебе что?
Владимир вобрал голову в плечи, нервно оправил на себе рубашку.
– Я шел с мельницы... – начал он нерешительно, но вспомнил слепящую Давыдкину усмешку и, глядя на круглый отцовский живот, обтянутый чесучовой жилеткой, уже решительно продолжал: – ...и слышал, как Давыдка говорил...
Сергей Платонович выслушал внимательно, сказал:
– Уволим. Иди. – И, кряхтя, нагнулся за ножом». (ТД: 2, I, 118–119).

Чем же интересен шестой номер «Русского богатства»?
Современный биограф Федора Крюкова пишет: «Другое итоговое для предвоенных лет произведение Крюкова – «В глубине. Очерки из жизни глухого уголка» (РБ, 1913, №№ 4–6). В нем описано внедрение военного воспитания казачат уже в начальной школе, потрясающие все хозяйство проводы сына на воинскую службу, обманутые надежды казаков на увеличение земельных паев, бунт казачек против заседателя на повинности по истреблению кузнечика, общее оскудение природы и резкое увеличение критики существующего строя в простонародной среде» .
Другими словами, перед нами прямая ссылка на «очерки», а, точнее, – повесть Крюкова. (Того самого Крюкова, которого Шолохов, по собственным его словам, никогда не читал.) Ссылка напрямую работающая на смысл «Тихого Дона».
Андрей Чернов
Логограф
Логограф
 
Сообщения: 245
Зарегистрирован: 14 мар 2007, 20:16
Откуда: Петербург

Сообщение Андрей Чернов » 11 янв 2008, 07:56

Уточняю: перед нами прямая ссылка на повесть Крюкова. (Того самого, которого Шолохов, по собственным его заявлениям, никогда не читал.) Ссылка напрямую работающая на народнический смысл «Тихого Дона»: купец, читающий журнал народников и размышляющий о том, что же будет с Россией и собственным его делом (через четыре года в феврале 1917-го искать ответы на эти вопросы он поедет к генералу Листницкому), не понимает, что, увольняя за невинную шутку мастерового Давыдку, он сам и выращивает «живущого зародыша» революции.
Андрей Чернов
Логограф
Логограф
 
Сообщения: 245
Зарегистрирован: 14 мар 2007, 20:16
Откуда: Петербург

Сообщение Алексей Н » 23 мар 2008, 19:42

Через пень-колоду


Уже в первый день работы над рукописью первой части "Тихого Дона" (8 ноября 1926 г) Шолохов впервые использует казачью песню - колыбельную, которую Дарья Мелехова поет своему ребенку. Ныне это - глава III первой части.

- Колода-дуда,
Иде ж ты была?

- Коней стерегла.

- Чего выстерегла?

- Коня с седлом, С золотым махром...

- А иде ж твой конь? -

За воротами стоит, - А иде ж ворота? -

Вода унесла.

- А иде ж гуси?

- В камыш ушли. - А иде ж камыш?

- Девки выжали.

- А иде ж девки? -

Девки замуж ушли. - А иде ж казаки?

- На войну пошли...




А что такое "колода-дуда"?, которая где-то ходит, кого-то стережет и т.п.? Дуда - это очевидно дудка, а вот причем тут какая-то колода? Вот несколько близких текстов, которые удалось найти в Интернете.

1

Коляда, коляда!

Седа борода!

Ты где была?

Коней пасла!

А где кони?

Да в лес ушли!

А где тот лес?

Да черви выточили.

.А где черви?

Они в гору ушли… А где та гора?

Быки выкопали.

А где быки?

В воду ушли…

А где вода?

Гуси выпили.

А где гуси?

В тростник ушли…

А где тростник?

Девки выломали.

А где девки?

Замуж вышли…

А где мужья?

Они померли.

..............................................................................................................................



2

"Таусень дуда, Ты где была?"

- "Коней пасла".

"Что выпасла?"

- "Коня в седле, В золотой узде"

. "А где кони?"

- "За воротами стоят",

"Где ворота?" -

"Водой снесло".

"Где вода?" -

"Быки выпили".

"Где быки?" -

"За горы ушли"

. "А где гора?" -

"Черви выточили".

"А где черви?" -

"Гуси выклевали".

"А где гуси?" -

"В тростник ушли".

"А где тростник?" -

"Девки выломали".

"А где девки?" -

"Замуж ушли".

..............................................................................................................................

(Из словаря Даля - припев таусень (сев. вост.) слышится в песнях, которые поются в этот вечер (вроде южн. колядок и щедровок); таусенить сев. колядовать в Васильев вечер; мальчики ходят по селу и поют под окнами таусенные песни.)



3

Коляда, Коляда,
ты где была?

Коляда, Коляда, за вратами была.

Коляда, Коляда, а где врата? Коляда, Коляда, вода унесла!

Коляда, Коляда, а где вода?

Коляда, Коляда, гуси выпили! Коляда, Коляда, а где гуси?

Коляда, Коляда, на войну ушли!

Коляда, Коляда, а где война?

Коляда, Коляда, посередь двора!

..............................................................................................................................

и т.д. и т.п.



Итак, никакая не дурацкая колода, а "коляда-дуда" должна значится в первой строке песни, т.е. человек, который ходит с дудкой и поет колядки. Именно колядку использовала Дарья в качестве колыбельной. Шолохов уже на первой же странице не смог правильно прочитать чужую рукопись, что он повторит еще десятки раз потом.

Забавно, что Лев Колодный, в своей книге цитируя вроде бы шолоховскую рукопись, приводит эту колыбельную именно в таком варианте "- Коляда-дуда,...", что противоречит рукописному варианту (шолоховские рукописи на ФЭБ, черновик первой части, с. 13); собственно в издании 2000 г. книги Колодного факсимильно воспроизведена и соответствующая страница рукописи, так что убедиться в его грубой ошибке при цитировании рукописи можно непосредственно по его книге. То, что Колодный часто цитирует рукописи Шолохова с ошибками, хорошо известно, в данном случае важно то, что он, вероятно когда-то слышал или читал правильный текст "Коляда-дуда" и машинально привел его в книге, не подозревая, какую медвежью услугу он оказывает Шолохову. (Опечатка или самоуправство редактора или корректора крайне маловероятны, так как "коляда-дуда" так и остается во всех трех изданиях книги Колодного - "Кто написал "Тихий Дон"", М., Голос, 1995; "Как я нашел "Тихий Дон"", М., Голос, 2000, с. 340; "Как я нашел "Тихий Дон"", М., Голос-пресс, 2005, с. 240)

Вероятно, еще одну ошибку Шолохов допустил в песенном эпиграфе к "Тихому Дону" "Не сохами-то славная землюшка наша распахана..." (именно так - "землюшка" в рукописи и во всех изданиях Тихого Дона"). Известная казачья песня, неоднократно встречающаяся у Ф. Крюкова, начинается так: "Не сохами-то славная земелюшка наша распахана..." Именно вариант "земелюшка", например, можно найти в известном сборнике казачьих песен Пивоварова. Шолоховское "землюшка" режет глаз и ухо и, скорей всего, есть следствие ошибки переписывания чужой рукописи.
Алексей Н
Логограф
Логограф
 
Сообщения: 89
Зарегистрирован: 17 авг 2007, 09:10
Откуда: Москва

Сообщение Алексей Н » 05 май 2008, 18:19

Новая большая статья Зеева Бар-Селлы из журнала Белградского университета "Русская почта" - http://tikhij-don.narod.ru/Zapiski.htm
Алексей Н
Логограф
Логограф
 
Сообщения: 89
Зарегистрирован: 17 авг 2007, 09:10
Откуда: Москва

Сообщение Леонидов » 19 май 2008, 20:21

По представленной статье:

Перед нами попытка З.Бар-Селлы аргументировано обосновать заявленную в «Лит. котловане» гипотезу, что найденные Л.Колодным рукописи ТД не настоящие – то есть, не те, что предшествовали печатному тексту романа, а имитация, изготовленная Шолоховым специально для РАППовской комиссии. Не знаю, имели ли место аналогичные работы ранее, – во всяком случае, в «Котловане» в защиту этого предположения можно найти только несколько доводов весьма умозрительного характера, да и те исходят из априорного представления о Шолохове как о плагиаторе.

Теперь Бар-Селла сравнил рукописный текст «Дневника студента» (он же – 11-я глава 3-й части в печатном тексте) с текстами трех первопечатных изданий романа – в журнале «Октябрь»; в отдельном изнании, выпущенном издательством «Московский рабочий»; и в издававшейся тем же издательством «Роман-газете». Оказалось, что ближе всего к рукописному первое отдельное издание «Моск. раб.», чуть дальше от образца отстоит вариант «Роман-газеты», «Октябрьский» же вариант имеет наибольшее число разночтений с рукописью, заметно отличаясь от обоих изданий «Московского рабочего». Известно, однако, что в «Октябре» роман был напечатан раньше (1-я книга – с января по апрель 1928 г., вторая – с мая по октябрь), а «Московский рабочий» приступил к публикации примерно на полгода позднее. И, следовательно, редакция «Октября» не могла использовать машинопись «Моск. рабочего» и вносить в неё собственные изменения. К тому же, отличие «Октябрьского» варианта – как оказалось – состоит как раз в наличии массы ошибок, делать которые ни один редактор не имеет права.

Самое правдоподобное объяснение этих противоречий З.Бар-Селла видит в том, что при подготовке печатного текста использовалась не та рукопись, что обнаружил Л.Колодный, а совершенно другая, содержашая те самые ошибки, которые сохранились в «Октябре», а в изданиях «Московского рабочего» стараниями редакторов были последовательно устранены. Рукопись же, представленную в комиссию РАППа и позже обнаруженную Л.Колодным, – делает вывод Бар-Селла – Шолохов изготовил специально для этой комиссии. С этой целью он переписал еще какую-то имевшуюся у него рукопись, при этом частично воспроизвел имевшуюся в рукописи правку, частично добавил новую – таким образом, чтобы рукописный текст совпал с текстом последнего на тот момент печатного издания, т. е. с текстом 1-го отдельного издания «Моск. рабочего». Работа была каторжная, но делать её пришлось, так как настоящая рукопись – та, с которой начинался печатный текст, – была написана совсем другим человеком (или – людьми), но, однако, и не автором.
Правда, сам же З.Бар-Селла и заставляет усомниться в необходимости данного предприятия, указывая на наличие в «Октябрьском» тексте специфических шолоховских ошибок, аналогичных тем, которыми полна рукопись Колодного (обставленный запятыми Вася, «восстановляю» вместо «восстанавливаю»). Из этого следует, что и к «Октябрьскому» тексту Шолохов был-таки причастен.

Более простое и логичное – на первый взгляд – объяснение, предполагающее, что у каждой редакции имелся собственный образец, З.Бар-Селла отвергает, объясняя это тем, что «не говоря уже о почти непреодолимых технических трудностях, смысла в подобном предприятии не было никакого.». Конечно, если представлять себе образец только в виде «отдельного черновика» – как делает Бар-Селла – утверждение будет верным. Написать два черновика, действительно, нелегко. Но что мешало Шолохову изготовить две машинописи? И что мешало Шолохову или кому-нибудь другому переделать одну из них еще до того, как она попала в руки редакции? Чтобы напечатать машинопись больших затрат не надо, времени тоже, технических проблем – почти никаких. Так что возможность была. Остается выяснить – была ли необходимость её создавать.

Для этого нужно вспомнить предысторию публикации романа. Из писем Шолохова сотрудникам редакции «Моск. раб.» П.Посвянскому и А.Стасевичу известно следующее: переговоры с этим издательством Шолохов начал еще в начале 1927 года (тогда оно еще называлось «Новой Москвой»), а весной, по-видимому, уже заключил с ним договор, т. к. как уже 22 июля он оправдывался перед редакцией за опоздание с высылкой машинописи первых трех частей романа. Машинопись Шолохов так и выслал, а вместо этого привез её в редакцию «Моск. раб.» лично. Случилось это в середине сентября (не раньше 12-го числа). И как раз в это самое время в издательстве началась реорганизация.
«О прохождении романа в издательстве А. М. Стасевич вспоминал: «В конце 1927 года рукопись первых частей романа “Тихий Дон” поступила в редакцию. Но тут произошло затруднение. Юношеский сектор издательства “Московский рабочий” было решено вместе с его редакционным портфелем передать в издательство ЦК ВЛКСМ “Молодая гвардия”. При разделении возрастной тематики изданий, несмотря на то, что рукопись романа “Тихий Дон” уже поступила в издательство согласно заключенному договору и к ее рецензированию приступили, новое руководство редакцией художественной литературы категорически стало возражать против оставления ее в своем редакционном портфеле. Что оставалось нам делать? Пришло на память внимательное отношение к молодому писателю со стороны А. С. Серафимовича при издании сборника “Донские рассказы”. После просмотра рукописи А. С. Серафимович дал заключение издательству: “...немедленно печатать роман без всяких сокращений”» (Стасевич А. «Так это было». Комс. пр., 1980. 24 мая).» (http://feb-web.ru/feb/sholokh/texts/shp/shp-0192.htm)

Ясно, что у Шолохова возникла серьезная проблема: издательство, с которым был заключен договор, печатать его отказалось, и он отправился искать новое – и вышел на журнал «Октябрь», где ответственным редактором был уже знакомый ему А.Серафимович. Забирать машинопись из «Моск. раб.» Шолохов либо не хотел, все еще надеясь на положительное решение (и как оказалось, не зря), либо в тех условиях сделать это было физически невозможно. Поэтому для «Октября» была изготовлена новая. Упоминание о ней есть в письме Шолохова жене от 13 октября 1927 г.:
«О романе: сдал «Моск. раб.» вчера 2 части, завтра отнесу 3-ью, ответ к 22 с/м. <…>
Нынче 2-ой экземпляр отнес Серафимовичу, очень любезно принял, побалакали часа полтора. Он мне поможет. Замечательно милый человек; искренний такой, отзывчивый, внимательный.»
(М.М.Шолохов «Об отце», М.: Сов. пис., 2004, с. 114-115)

Что в Москве Шолохов занимался перепечатыванием рукописи, подтверждает и Николай Стальский – сотрудник редакции «ЖКМ», куда Шолохов устроился на работу:
«Шолохову, объясняет Стальский, понадобился источник доходов на время, которое займет перепечатывание привезенной им в Москву рукописи первых трех частей «Тихого Дона» и на ожидание издательского решения ее участи7.
7 Стальский Н. Друзья-писатели: Воспоминания. М., 1970. С. 144, 146.»
(Г.Ермолаев. «Т.Д. и полит. цензура», М.: ИМЛИ РАН, 2005, с. 15)

О качестве изготовленной в Москве машинописи сказано на той же странице книги Г.Ермолаева:
«Серафимовичу пришлось читать продукт неопытной вешенской машинистки, напечатанный без интервалов и красных строк, с налезающими одна на другую буквами11.
11 Хигерович Р. Путь писателя: Жизнь и творчество А. Серафимовича. М., 1956. С. 297.»

Ермолаев, конечно, ошибается, возлагая вину за некачественную работу на вешенскую машинистку. Из письма от 13 октября видно, что в руках у Серафимовича был именно второй экземпляр, изготовленный в Москве и – очевидно – в крайней спешке.
Ясно, что в такой машинописи («без интервалов» и «с налезающими одна на другую буквами») число разночтений с оригиналом должно быть очень значительно – даже в том случае, если для её изготовления использовалась не рукопись, а первая машинопись. А после реставрации текста, которая здесь была совершенно необходима, их число могло только увеличиться. И напечатанный «Октябрем» текст сохранил как следы порчи текста – в виде многочисленных, незначительного объема, сокращений текста и частых пропусков частиц, союзов, коротких слов, так и следы поспешной шолоховской реставрации – их обнаружил и тщательно подсчитал З.Бар-Селлой.
Леонидов
Логограф
Логограф
 
Сообщения: 60
Зарегистрирован: 24 авг 2007, 09:28
Откуда: Москва

Сообщение Алексей Н » 20 май 2008, 16:24

Но все равно непонятно, как при наличии довольно разборчивого черновика Шолохов мог наляпать для "Октября" "Трундилей" вместо "Трундалей" (несколько раз), типично шолоховские "вот-было" обращение "Друг, Вася" и т.п. Машинистке в Москве- то он давал свой беловик, очевидно? Слишком уж шолоховские ошибки, чтобы заподозрить машинистку. Аналогичные примеры есть и из 2-й книги.
Алексей Н
Логограф
Логограф
 
Сообщения: 89
Зарегистрирован: 17 авг 2007, 09:10
Откуда: Москва

Сообщение Леонидов » 20 май 2008, 22:47

Шолоховские ошибки создал, конечно, сам Шолохов, когда восстанавливал испорченную машинопись. Он мог исправлять и мнимые ошибки. Например, в машинописи оказалось два "ТрундАлея" и один "ТрундИлей", Шолохов этот факт заметил и решил восстановить правильное написание, а правильным признал второй вариант. Кроме того, ничто не мешало ему править машинопись чисто из творческих соображений. Если такая правка есть в машинописи "Целины", 8-й части ТД, в рассказах, то - с большой вероятностью - имела место и здесь.
Леонидов
Логограф
Логограф
 
Сообщения: 60
Зарегистрирован: 24 авг 2007, 09:28
Откуда: Москва

Сообщение Алексей Н » 21 авг 2008, 16:50

В ранних изданиях "Тихого Дона" во второй части имеет место очень странное предложение. Речь идет о конюхе помещика Листницкого деде Сашке. "Под пьянку в солдатчину (родом Сашка был из богучарских москалей) вместо царской водки хватил он из косухи острой водки: огненная струйка и пришила ему нижнюю губу к подбородку." (М., ГИХЛ, 1941, с.76). (Слово "царской" в рукописи сначала было пропущено и вставлено уже сверху - рукописи "Тихого Дона" на ФЭБ, черновик второй части, с. 57).



"Царская водка" - смесь азотной и соляной кислот в пропорциии 1:3, является сильнейшим растворителем, растворяет большинство металлов, в т.ч. золото. Очевидно, что слова "вместо царской водки хватил он" - абсурдны, именно царская водка и должна была изуродовать лицо, специально же ее пить (и только по ошибке хватить другой жидкости) никто не собирался. Автором был перепутан порядок прилагательных "царская" и "острая" и имелось в виду "вместо острой хватил царской"? А что такое "острая водка", и какой эффект имело бы ее принятие вовнутрь? "Острая" ("крепкая") водка - это довольно распространенное название азотной кислоты, которая является сильным окислителем, под действием которой большинство металлов превращаются в нитраты или оксиды. (Из словаря Даля - "Острая водка все прожигает." ) В концентрированном виде при попадании внутрь организма приводит к тяжелым ожогам и летальному исходу ( например, именно посредством азотной кислоты умерщвлен один из персонажей детективного романа новозеландской писательницы Найо Марш "Маэстро, вы убийца!"). Но и в разбавленном виде азотная кислота никак не годится в качестве горячительного напитка. Таким образом в данном предложении упоминаются два разных вещества, которые непригодны для употребления внутрь, более того, приводят к ожогам . Очевидно, что в принципе их появление в данном контексте (химический ожог лица) вызвано именно этим свойством. Появление же абсурдной фразы "вместо царской.... хватил ..... острой" можно объяснить лишь следующим образом. М.А. Шолохов не знал не только химии, но и самого романа "Тихий Дон", который он переписывал с первоначальной (чужой) рукописи "Тихого Дона" ("протографа"), что и привело к ошибкам при чтении и, соответственно, переписывании. Автор протографа , вероятно, рассматривал варианты и "царской", и "острой водки" в качестве причины ожога и не выделил четко в рукописи окончательный вариант (возможно и сам не пришел к нему). Да еще и разместил в рукописи так, что Шолохов ничего не понял и простодушно отнес одно из прилагательных к причине ожога, другое - к названию напитка, который намеревался принять несчастный служивый. Наиболее вероятное написание в протографе следующее: "Вместо водки хватил он из косухи острой [вариант, написанный на полях или сверху - царской] водки..." Это подтверждается и тем, что "царской" в шолоховской рукописи сначала вообще не было, т.е. первая ("настоящая") водка шла без прилагательного. Скорей всего, Шолохов, обнаружив слово "царская" в протографе и не понимая его смысла в данном контексте, приткнул его по своему разумению. Поскольку второе упоминание водки уже привязано к "острой", осталось только к первому - отсюда чудовищное в своей нелепости "вместо "царской..." (т.е одному способу покалечиться герой предпочел другой. ) Степень непонимания Шолоховым текста была столь велика, что он даже при подготовке романа к печати не понял абсурдности данной фразы и не попытался как-то свести концы с концами. Как было указано выше, в первозданном виде данная фраза просуществовала как минимум до издания 1941 г. После 1941 г. в окружении титульного автора нашлись, видимо, люди, подсказавшие ему, что такое "царская водка". В издании 1948 года все уже на более-менее на своих местах - "под пьянку в солдатчину (родом Сашка был из богучарских москалей) вместо простой водки хватил он из косухи "царской водки": огненная струйка и пришила ему нижнюю губу к подбородку." (М., ГИХЛ, с.161). Появление слова "простая" (которое вполне можно вообще опустить, понятно что водка без прилагательного - водка и есть) - результат того, что слово "острая" было воспринято как неправильно прочитанное слово "простая" (т.е."обычная", "настоящая", раствор C2H5OH). До смысла, который вкладывался в "острую водку" в протографе , так никто из редакторской групы (не говоря уже об "авторе") и не дошел.

Добавим, что есть также мнение, что ""Крепкая водка" и "острая водка" не одно и тоже. "Крепкая" (по словарю Смирнова) есть - слабая азотная кислота, а "острая" или "царская водка" есть смесь хлористоводородной кислоты с азотной." - http://www.russian-inok.org/books/ri03.html . При таком понимании "острая" и "царская" водка в протографе - просто два варианта для обозначения одного и того же вещества.

"Царская водка" (как смесь кислот) - понятие очень известное. "Острая водка" в значении "азотная кислота" известна меньше. Интересно было бы узнать, кто из русских писателей использовал "острую водку" в этом значении в своих произведениях. Поиск пока дал следующие результаты. 1. Н.В. Гоголь. Повесть "Нос": "А нос я вам советую положить в банку со спиртом или, еще лучше, влить туда две столовые ложки острой водки и подогретого уксуса". 2. Н.В.Гоголь. Неоконченная повесть "Страшный кабан " : "Почтенный педагог имел необъятные для простолюдина сведения, из которых иные держал под секретом, как-то: составление лекарства против укушения бешеных собак, искусство окрашивать посредством одной только дубовой коры и острой водки в лучший красный цвет." 3. Литератор 19 века Петр Горский (сотрудничавший с Достоевским в журналах "Время" и "Эпоха", по некоторым предположениям "является прототипом отставного капитана Лебядкина в романе «Бесы», а также, в некоторой мере, Мармеладова в романе «Преступление и наказание»" - http://ru.wikipedia.org/wiki/Горский,_Пётр_Никитич .) Повесть "Высокая любовь" : "Вышло очень хорошо: вся та горечь, которая как острая водка сверлила под ложечкой, вдруг начала отлегать самыми жгучими, самыми горькими слезами.." 4. А.П.Чехов. Рассказ "Из дневника помощника бухгалтера" :"Инбиря 2 золотника, калгана 1 1/2 зол., острой водки 1 зол., семибратней крови 5 зол.; всё смешав, настоять на штофе водки и принимать от катара натощак по рюмке." 5. Ф.Д.Крюков. Повесть "Офицерша" : "Уже в первый месяц она догадывалась об этом и принимала меры: пила порох, ртуть глотала, «вострой водкой»* обожгла себе все внутри — ничего не помогло." (Речь идет о попытке женщины избавиться от плода, в примечаниях указано - * Азотная кислота." ) Из Большой Медицинской энциклопедии - "Разведенная азотная кислота применяется иногда под именем «острой водки» как плодогонное средство; аборт наступает при этом вследствие хрон. отравления А. к., к-рое часто ведет к смерти."

То, что поиск в интернете позволил выловить давно забытого литератора П.Горского, позволяет относится к его результатам как к довольно полным, хотя вряд ли исчерпывающим. Мы видим, что "острая водка" крайне редко упоминается русскими авторами. Обнаружено пока только 4 автора, один из (Гоголь ) использует этот термин дважды. Еще один - А.П.Чехов - профессиональный врач, на момент написания рассказа "Из дневника помощника бухгалтера" (1883 г.) -студент-медик - использует термин в медицинском рецепте. (Приведенный в рассказе рецепт от катара имел реальный источник. "По сообщению Ал. П. Чехова, некоторые из снадобий, упомянутых в этом рецепте, входили в состав «гнезда» — лекарства «от всех и некоторых особенных» болезней, которым торговал в своей таганрогской аптеке П. Е. Чехов: калган (альхемилла, или лапчатка, или камчужник), острая водка (азотная кислота), семибратняя кровь (нерастворимый коралл )"- http://feb-web.ru/feb/chekhov/texts/sp0 ... 2-467-.htm). Среди 4 авторов мы не без удивления видим Федора Крюкова, который многие исследователи уже давно называется наиболее вероятным автором протографа "Тихого Дона" (И.Медведева-Томашевская, Р.Медведев, С. и А.Макаровы, М.Мезенцев, В.Самарин, А. Чернов, из серьезных исследователей с крюковской версией не согласны З. Бар-Селла и А.Венков). Мы не утверждаем категорически, что из использования термина "острая водка"="азотная кислота" как Ф. Крюковым, так и автором протографа "Тихого Дона" немедленно вытекает то, что именно Ф.Крюков - автор протографа. Тем не менее и поверить в случайность такого совпадения (с учетом крайне редкого использования "острой водки" в данном значении в русской литературе вообще, тем более донскими литераторами) довольно сложно.
Алексей Н
Логограф
Логограф
 
Сообщения: 89
Зарегистрирован: 17 авг 2007, 09:10
Откуда: Москва

Сообщение Леонидов » 26 авг 2008, 23:17

На самом деле фраза: «вместо царской водки хватил он из косухи острой водки» - не такая уж и бессмыслица. В 6-й главе 4-й части «Тихого Дона» можно прочитать о том, как жители хутора Татарского пили царскую водку, причем пили охотно и без малейшего вреда для своего здоровья:

«Пантелей Прокофьевич не спеша вышел в конец хутора; поглядывая на окна коршуновского куреня, подошел к калитке. Встретил его сам сват. Веснушчатое лицо старика Коршунова словно вымыла радость, казался он и чище и не таким уж конопатым.
— Прослыхал про нашу радость? — ручкаясь со сватом, спрашивал Мирон Григорьевич.
— Дорогой от Алешки Шамиля узнал. Я к тебе, сваток, по другому делу...
— Погоди, какие дела! Пойдем в куреня — служивого встренешь. Мы, признаться, на радостях трошки подпили... У моей бабы блюлась бутылка царской про свят случай. <…>
Лукинична, заплаканными глазами глядя на Митьку, наливала в рюмку водку и, не видя, лила через край.
— Ты, короста! Такую добро через льешь! — прикрикнул на нее Мирон Григорьевич.»


Здесь тот случай, когда в устной или региональной традиции слово известно не в том значении, в каком его знает общерусский словарь. «Царская» - судя по благоговейному отношению к ней Мирона Григорьевича - вещь ценная и дорогая, употребляемая только в особенно значительных случаях. Напрашивается вывод, что на верхнем Дону так называли не кислоту, а хлебную водку очень высокого качества - вероятно, с гербом или с клеймом поставщика Е. И. В., то есть ту водку, которую употреблял сам Государь-Император.

В таком случае слова «царская» - в качестве дубликата к слову «острая» - в протографе быть не могло. Можно бы предположить другой вариант: слово и в протографе находилось на том самом месте, куда его вписал Шолохов, только вначале было им пропущено. Но и он маловероятен. Дело в том, что вся эта фраза противоречит контексту - ведь несчастный случай произошел с дедом Сашкой «в солдатчину под пьянку», а солдату, как известно, дорогая водка не по карману. Так что перед нами, скорее всего, пример именно «творческого», но совершенно не нужного, вмешательства М.А. Шолохова в текст.

То, что Шолохов, как уроженец верхнего Дона, не только мог, но и должен был знать о «царской водке» в специфическом местном значении этого слова - очень даже вероятно. А про «вострую водку» Шолохов точно знал - её он упоминает в рассказе «Ветер» - в том же самом контексте, что и Крюков в «Офицерше»: «А зараз на бездельи баб беременных пользую. На бутылку воды сулемы, вострой водки, пороху, и так пособляет, што от баб отбою нету.» – рассказывает его главный герой.
Леонидов
Логограф
Логограф
 
Сообщения: 60
Зарегистрирован: 24 авг 2007, 09:28
Откуда: Москва

Сообщение Юлли » 26 авг 2008, 23:33

Алексей Н писал(а): Мы не утверждаем категорически...


... "мы" здесь - это кто?...
Аватара пользователя
Юлли
Афродита Эвплоя
 
Сообщения: 4154
Зарегистрирован: 21 май 2004, 11:38
Откуда: Санкт-Петербург

Сообщение Алексей Н » 27 авг 2008, 15:12

Юлли писал(а):
Алексей Н писал(а): Мы не утверждаем категорически...


... "мы" здесь - это кто?...


"Мы" здесь - это я. Никогда не встречали в статьях, учебниках и т.п. (написанных одним автором) "мы" в смысле "я"?
Алексей Н
Логограф
Логограф
 
Сообщения: 89
Зарегистрирован: 17 авг 2007, 09:10
Откуда: Москва

Пред.След.

Вернуться в Новейшее время

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 24

cron