I. "12 подвигов Булара" (исторические псевдоприключения)

Модератор: Analogopotom

I. "12 подвигов Булара" (исторические псевдоприключения)

Сообщение Мэйкпис Снобз » 27 апр 2011, 17:41

Подвиг первый: как капитан стал генералом

От унылых тягот гарнизонной службы меня спас дядя Шемус, оправдав семейную поговорку клана Макарисов, привезенную двоюродным дедом Иеном из России – «на грех и грабли стреляют». Одним из его собутыльников на попойках, полностью поглотивших время обучения в колледже, после которых юный Шемус решил, что полностью отдал свой долг обществу и удалился в свое поместье, был некий сын лэрда, исчезнувший после одной из особо неудачных партий в вист. Каково же было всеобщее удивление Макарисов, когда в газете, которая дяде, как истинному сквайру, попала в руки совершенно от нечего делать, то есть когда потребовалось завернуть баранью ногу, он увидел имя своего приятеля. Оказалось, что его карточный должник, давно уже лэрд, стал не последним человеком в Конной Гвардии (1), заведя самое короткое знакомство с главнокомандующим, герцогом Йоркским. Это и вызвало второе великое путешествие Шемуса Макариса в Лондон, случившееся ровно через десять лет после первого, когда он поссорился с лошадиным барышником и сам перегонял своих знаменитых тяжеловозов в столицу. Лэрд ему очень удивился, но был рад вспомнить молодость, и они устроили, как любил выражаться дядя, грандиозный симпозиум. Тогда же и было решено, с подачи моей тети, которая никогда и никуда не отпускала мужа одного после его легендарной в нашей семье поездки в Инвернесс, добиться для меня в Конной Гвардии выгодного назначения.

В корпусе герцога Йоркского, воевавшем во Фландрии, было яблоку негде упасть. Лорды и их дети не упустили возможность попасть на настоящую войну, всего лишь переплыв Канал. Некоторые из них, начитавшиеся поэм Оссиана и жаждавшие славы и приключений, добирались до аванпостов, где, если не погибали в первом же бою, вылезая под пули из мальчишеской бравады, заслуживали награду, продвижение по службе и насмешки солдат и боевых офицеров. Но большая часть осела в Антверпене и Брюсселе, объявив беспощадную войну местному пиву, окорокам и спарже, добившись тех же результатов – чинов, наград и солдатского остроумия в свой адрес. Именно о них высказался один ганноверский генерал, доложив в конце кампании герцогу Йоркскому: «Ваши офицеры, их кареты и обоз в безопасности, но солдаты погибли». Тогда же сочинили знаменитый стишок:

У доброго герцога Йорка
было десять тысяч штыков,
он взошел с этой ратью на горку,
а спустился вниз без полков.

Однако было еще одно место, где наши отважные войска сражались с мятежными французами. Точнее, болтались по воле волн, сверху вниз и слева направо, на кораблях флота вице-адмирала Худа, патрулировавшего побережье Средиземного моря от Испании до Генуи. Более того – половину сил Худа составляли испанские корабли. Французы объявили войну Испании, как и Англии, незадолго перед тем, как был казнен Людовик XVI, но это не сделало испанцев ни на йоту более расположенными к англичанам, в каждом из которых они видели пирата, грабителя и еретика. Поэтому Худу и его армейскому помощнику, лейтенанту-генералу О’Харе, понадобился не просто офицер, умеющий хорошо изъясняться по-испански, но человек, которого высокомерные и чопорные испанские командиры-аристократы сочли бы ровней себе. Моего двоюродного деда Ангуса после тридцати лет службы испанскому королю звали дон Аугусто Макарис и Каббалерия, граф де Гарофа, а его потомки, мои кузены, владели обширными поместьями в Каталонии, где я в юном возрасте провел несколько лет, избавляясь от чахотки. Посему я вырос в чине и стал офицером для поручений при О’Харе, а заодно и сменил мундир с красного британского на белый испанский, превратившись в teniente Estado Mayor (2) дона Алехандро Макариса.

Мой переход в испанскую службу был исполнением распоряжения военного секретаря Генри Дандаса, занимавшегося делами экспедиции адмирала Худа. Он рассудил, что испанские командиры проникнутся ко мне в этом случае еще большим доверием. И еще одно дело доверил мне Дандас: я должен был побывать в Генуе и встретиться там с главой тайной службы французских emigree (3) мсьё Антрегю, чтобы получить у него необходимую Худу и О’Харе информацию. Проживавший в Швейцарии под видом испанского посланника, этот человек стал, согласно еще одной поговорке деда Иена, «широко известен в узких кругах». Поговаривали, что одним из его агентов был сам Лазар Карно, знаменитый военный министр и член Комитета общественного спасения; справедливости ради следует заметить, что сильнее всех поговаривал об этом сам Антрегю. Мое свидание с ним в Генуе, куда он специально приехал под видом итальянского торговца, было куда менее интересным, чем в ставших популярными в последнее время романах. В столовой зале средней руки гостиницы Антрегю, с аппетитом поедавший яичницу с ветчиной и копченую рыбу, рассказал мне о своем агенте, коего называл «капитан Булар». Тот занимал должность во французской армии, позволявшую разъезжать вдоль побережья, которое патрулировал флот Худа. Я должен был связаться с ним через доверенных лиц в Тулоне и получать от него сведения, интересующие моих командиров.

Едва я успел прибыть на борт флагманского корабля Худа, как получил первое задание. Меня вместе с морским лейтенантом Куком, племянником знаменитого мореплавателя, послали в Тулон, чтобы обсудить условия передачи команд двух недавно захваченных близ Гибралтара французских фрегатов. Но на самом деле я намеревался найти тех, кто свяжет меня с капитаном Буларом, а Кук должен был выяснить настроения командиров Флота Леванта (4), и, если представится такая возможность, потратить на свои исследовательские нужды 10 000 фунтов серебром. Моим контрагентом был местный морской торговец, арматор, как их тут называют. Его дела пришли в связи с войной в полную негодность, и он решил поправить их с помощью английского золота, выполняя услуги шпиона. Попутно, насколько я имел случай убедиться, он не брезговал древним и почтенным ремеслом контрабандиста. Встретившись с ним в заранее условленном месте, мы договорились о том, что его люди свяжутся с капитаном Буларом и найдут способ сообщить об этом мне. Кук же с успехом потратил выданные ему деньги, заплатив долги по жалованью командам нескольких кораблей и приобретя этим расположение их капитанов.

Сам же город напоминал наследство моего дяди Грегора, то есть был разделен на три части, две из которых враждовали с третьей. Местные санкюлоты, ведомые комиссарами Конвента, которые сами себя называли народными представителями, дышали гневом против контрреволюционеров. Один из этих представителей, перевязанный трехцветным шарфом и утыканный перьями, будто американский абориген на ярмарке в Глазго, или экзотическая тропическая птица, чьи чучела хранились в собрании Эдинбургского университета, даже пытался арестовать нас с Куком, как только мы высадились на берег. Толпа оборванцев в красных колпаках под его водительством выглядела угрожающе, но караул морских пехотинцев оттеснил ее и сопроводил нас в штаб командующего флотом, адмирала де Трогофа, который возглавлял партию скрытых роялистов. Точнее, роялисты предпочитали думать, что он их возглавляет, а сам адмирал метался между преданностью изгнанной династии и стойким недоверием к англичанам, которое так и не смог победить, превратившись при всех последовавших событиях в апатичного наблюдателя. Большинство же офицеров Флота Леванта, измученные бесконечными подозрениями и казнями своих товарищей, почти открыто высказывались за передачу Тулона союзным войскам. Небольшую часть, остававшуюся преданной революционерам, возглавлял заместитель Трогофа, адмирал Сен-Жюльен, который тоже оставался пассивным наблюдателем, но совсем по другой причине: числа его сторонников не хватало ни на то, чтобы заставить флот дать Худу бой, ни даже на то, чтобы как-то противостоять роялистам.

----------
1 В здании Конной гвардии в Лондоне располагалась резиденция главнокомандующего армией.
2 Лейтенант генерального штаба (исп.).
3 Эмигрантов (фр.).
4 Историческое название французского флота на Средиземном море.
Аватара пользователя
Мэйкпис Снобз
Логограф
Логограф
 
Сообщения: 27
Зарегистрирован: 23 апр 2011, 23:14

Re: I. "12 подвигов Булара" (исторические псевдоприключения)

Сообщение Мэйкпис Снобз » 27 апр 2011, 17:46

Третий силой был городской совет, состоявший, как и все городские советы, из самых уважаемых граждан города, то есть, тех, кто лучше других научился выдавать нерешительность и жадность за осмотрительность и деловитость. Все его представители принадлежали к жирондистам, партии, потерпевшей в Париже поражение в борьбе с якобинцами. Мой отец как-то рассказывал о беседе со знаменитым Робом Роем МакГрегором, который сказал ему, что никогда не рисковал нападать на вооруженных горожан с небольшим отрядом, потому что они будут отважно драться, пока уверены в численном превосходстве. Но когда они увидят, что нападавших хотя бы на одного человека больше, их смелость испаряется быстрее, чем виски из открытой бутылки. Точно так же повели себя жирондисты Южной Франции. Марсель, Авиньон и Ним восстали против якобинцев едва не в один день, но стоило появиться на юге нескольким тысячам вооруженных добровольцев, ведомых бывшим драгуном, затем художником, а ныне революционным генералом Карто, как Авиньон, Ним, а за ними и Марсель капитулировали перед ним. Секрет Карто был в том, что в каждом последующем городе к нему примыкали толпы местных санкюлотов до победы, и многие из побежденных мятежников после. Во время последующей осады я слышал от перебежчиков историю о девушке по прозвищу Сан-Жен (5), которая, будучи артиллеристом в ополчении жирондистов Авиньона, уложила выстрелом из пушки шестерых добровольцев того полка, в который через несколько дней была принята со своим дядей-роялистом, и служила затем республиканцам верой и правдой.

И вот этот Карто, обрастая волонтерами по дороге, как снежный ком, шел на Тулон, поставив городской совет именно в то положение, о котором говорил Роб Рой МакГрегор. И уважаемые граждане, упав духом, бросились за защитой к флотским офицерам-роялистам, в среде которых и созрело намерение сдать город адмиралу Худу от имени «короля Людовика XVII», некоронованного дофина, сына казненного Людовика XVI, содержавшегося якобинцами в Париже.

Необходимо заметить, что ни Худа, ни его испанского союзника, теньенте-генерала (6) Лонгару, когда мы с Куком возвратились и передали им предложение тулонцев, не обрадовал этот внезапно падающий в их руки плод. «Дареному коню в зубы не смотрят», - говорил двоюродный дед Иен, привезший из России поговорок на целую книгу, которую вполне могли бы выпустит сэры Вальтер Скотт или Алан Рэмзи, но он же часто приговаривал: «По одежке протягивай ножки». На всем флоте едва набирались семьсот морских пехотинцев для высадки, чего даже вкупе с тулонскими роялистами и жирондистами, среди которых за всю осаду не набралось более полутора тысяч солдат, никак не хватало для деятельной обороны от Карто, ведшего из Марселя уже двадцатитысячную армию, и от генерала Лапуапа, посланного из армии, закрывавшей Альпы, с такими же силами, чтобы блокировать Тулон с востока.

Впрочем, было то, ради чего ни адмирал Худ, ни военный комиссар Дандас, ни сам премьер-министр Питт ни за что не отказались бы от высадки в Тулоне, и это был Флот Леванта. «Только за самой толстой крысой терьер полезет в капкан», - приговаривал наш старый конюх МакКоннэхи. Никакой другой флот не мог соперничать с английским в Средиземном море, кроме французского: ни сарацинские посудины Варварского Берега, ни корабли короля Обеих Сицилий, ни галеры мальтийских рыцарей или Серениссимы (7), ни шебеки Блистательной Порты (8). И потому сколько не морщил свой знаменитый нос Худ, он всё равно отдал приказ полковнику лорду Мюльгрэйву возглавить все эти несколько сот английских и испанских морских пехотинцев, высадиться на берег и занять береговые батареи, прикрывающие гавань Тулона с юга и юго-запада. Несколько французских кораблей, которые адмирал Сен-Жюльен смог вывести в море, не решились всё же сражаться с флотом союзников, будучи лишены поддержки тех судов и команд, которым капитан Кук выплатил деньги, отошли обратно в гавань, где и сдались; сам контр-адмирал был увезен в Барселону в качестве пленного.

Союзники торжественно вступили в Тулон; командующим сухопутными силами был назначен испанский теньенте-генерал Гравина, тот самый, который погиб позже в битве у Трафальгара, человек храбрый и не без способностей. А сам Худ в который раз вынужден был превратиться из флотоводца в дипломата. Подобно Робинсону в романе Дефо, он добывал необходимых солдат почти из ничего. 7000 пехотинцев и драгун испанцы привезли из Каталонии; 1500 пьемонтских солдат прибыли из Сардинии; 4500 вояк прислал король Обеих Сицилий после того, как специально приплывший в Неаполь капитан Нельсон сумел его в этом убедить, не без помощи, конечно, лорда Актона и своей будущей пассии, жены посла Эммы Гамильтон; 1500 добровольцев, как уже было сказано, собрали местные роялисты; ну и 2000 штыков смог найти для Худа король Георг, точнее, все тот же комиссар Генри Дандас, старавшийся не только для Англии, но и для своего брата, генерал-майора Дэвида Дандаса, второго по команде сухопутного английского командира после О’Хары в Тулоне. В результате всех этих усилий город превратился во второй Вавилон, удивлявший не только обилием языков, но и самых разноцветных мундиров: флегматичные британцы в кирпично-рыжых куртках; испанцы в постоянно подпачканно-белом, не выпускающие изо ртов сигарильи; бесконечно варящие поленту пьемонтцы в синем; отважно штурмующие курятни и продовольственные амбары камишотти (9) в зеленом; к ним нужно прибавить пьемонтской и испанской службы швейцарцев и английской и испанской службы ирландцев, постоянно собиравшихся вместе, притом что первые степенно наливались пивом и пыхтели гигантскими трубками, распевая гортанные песни с замысловатыми руладами, а вторые устраивали не менее шумные попойки и драки, нежели в Донеголе или Конноте. Наибольшим же успехом у женщин пользовались мавры, которых особенно много было в неаполитанских войсках, ибо каждый полковник короля Фердинандо IV чувствовал себя оскорбленным, если не имел целый оркестр черных музыкантов; иногда мне казалось, что некоторые готовы для этого выкрасить оркестрантов ваксой.

Так началась осада Тулона. Природа и инженерное искусство разделили окрестности города на два самостоятельных фронта. С севера и востока его обложила дивизия Лапуапа, с запада блокировала армия Карто. И практически с первого дня нам стал оказывать неоценимые услуги наш агент, капитан Булар, с которым установили связь люди тулонского арматора. Этот офицер исполнял должность адъютанта начальника артиллерии стоявшей в Альпах Итальянской армии, и как все адъютанты, получил свое положение по протекции: его командир был братом человека, который при Старом Режиме учил Булара в военной школе. Капитан был послан с инспекцией береговых укреплений южного берега. Случай привел его в армию Карто, еще один случай состоял в том, что начальник артиллерии этой армии скончался от болезни, третий случай свел Булара с его земляком-корсиканцем, который был народным представителем при Карто. И если кто-то не верит в такое обилие счастливых случайностей, тот пусть удовольствуется еще одной поговоркой старого МакКоннэхи: «Если Господь Бог захочет, чтобы старый Рон Монро полетел, тот полетит от самого Данди до Абердина». Таким образом один из агентов Антрегю стал заместителем командующего артиллерией революционной армии Карто, причем настоящий командующий артиллерией, тот самый его покровитель, присланный из Итальянской армии к Тулону, возложил все обязанности на молодого помощника, удовлетворившись ролью тихого компаньона, как выражаются дельцы из Сити, имея в виду человека, готового разделять доходы, но предпочитающего не нести бремя повседневных забот. Более того, Булар получил чин майора – шефа батареи, как называли этот чин республиканцы, отказавшиеся от старорежимных слов «майор» и «полковник» – чтобы иметь больше веса в исполнении своих обязанностей.

И практически сразу же «наш друг», как мы договорились его называть, избавил союзников от серьезной опасности. Карто установил недалеко от внешнего рейда батарею орудий, которые должны были стрелять калеными ядрами, похваляясь сжечь весь стоявший там флот Худа; и угроза его была вполне реальна. Майор воспользовался тем, что генерал был невеждой в своем новом ремесле, и тем, что ни одного профессионального артиллерийского офицера при армии не было вообще. Булар поднял идею Карто на смех и лично произвел четыре выстрела из самых мелких орудий, незаметно ослабив их заряд; ядра упали в воду, не долетев до кораблей, и посрамленный командующий отказался от этой затеи. И в тот же вечер арматор передал мне предложения майора о том, как достойно выйти из этой ситуации, ведь простой отвод флота с внешнего рейда показал бы, что Карто был прав, а его чересчур дерзкий офицер вел нечистую игру. Выстроив на горе две новых батареи, он затеял такую жаркую перестрелку с флотом, что никто из дилетантов, во главе с самим Карто, не обратил особого внимания на то, что корабли не получали особых повреждений, а многие орудия и артиллеристы осаждавших были выведены из строя. Когда же флот ушел с внешнего рейда, авторитет Булара взлетел до небес. Для верности мы устроили атаку на батареи, отправив вперед неаполитанцев, которым даже не было надобности приказывать при первых залпах республиканцев бежать наутек. Как любил выражаться дядя Шемус, «такого театра даже в Друри-Лейн (10) не покажут».

----------
5 Недавно я прочел ее воспоминания, не лишенные как интереса, так и преувеличений и ошибок. Ее звали Тереза Фигёр.
6 Генерал-лейтенант (исп.).
7 Венецианской республики.
8 Османской империи.
9 Прозвище неаполитанских солдат, первоначально – наемных албанцев, затем всех без разбора.
10 Известный лондонский театр.
Аватара пользователя
Мэйкпис Снобз
Логограф
Логограф
 
Сообщения: 27
Зарегистрирован: 23 апр 2011, 23:14

Re: I. "12 подвигов Булара" (исторические псевдоприключения)

Сообщение Мэйкпис Снобз » 27 апр 2011, 17:50

На другом фронте, на севере, у нас, к сожалению, не было такого ценного агента. И там кипели настоящие, упорные бои. Лапуапу как-то даже удалось взойти на гору Фарон, ключ позиции, но испанцы сбросили его оттуда. В этом деле Гравина, лично возглавивший контратаку, был ранен в ногу.

В середине октября в штабе республиканцев состоялся военный совет. Обсуждали привезенный из Парижа план – штурмовать гору Фарон и брать Тулон с севера. Булар, от которого Карто, народные представители и прочие командиры армии теперь, как говорил МакКонэхи, ждали ясного неба на каждую Пасху, не просто раскритиковал этот план и добился того, чтобы основным направлением наступления стал контролируемый им южный фронт. Более того, он настоял на том, чтобы Карто продолжал нападать с юга, а Лапуап с севера, распыляя силы и выигрывая для нас драгоценные дни.

Во всё это время, наполненное с обеих сторон героическими деяниями и чудесами изворотливости, лично я был обречен вести противную армейским офицерам жизнь «штабной крысы». Если бы со мной что-то случилось, связь с Буларом была утеряна, и пришлось заново восстанавливать ее, начиная с Антрегю, ибо его агенты не подчинялись напрямую союзным командирам, храня остатки национальной гордости или боясь, что иностранцы не будут столь щепетильны в заботе об их безопасности. Посему «дон Алехандро Макарис» обречен был неотлучно находиться при лейтенанте-генерале О’Харе и вице-адмирале Худе, передавая им послания от Булара, которые очень скоро превратились в почти ежедневные сводки. Дополнительную сложность доставляло то обстоятельство, что наши испанские союзники ничего не знали, да и не должны были знать о Буларе, ибо primo (11), не имея никакого влияния в дивизии Лапуапа, он ничем не мог им помочь, а secundo (12), сохранить этот самый важный для нас секрет, знай о нем еще и испанские генералы, не было бы никакой возможности. Однако, выражаясь тавтологически, как любил повторять мой учитель логики мистер Фаркухарсон, они ни в коем случае не должны были знать о том, что они чего-то не знают. И посему ко всем моим трудам прибавлялась обязанность ежедневно выслушивать глубокомысленные советы донов Гравины и Лонгары о том, как вести дела на южном фронте, положение на котором их очень сильно волновало. А поскольку с самого начала никто из английского или испанского командования не предполагал, что неаполитанские и сардинские начальники тоже будут иметь, и более того, постоянно желать высказывать собственное мнение по любому вопросу, то очень скоро, как это обычно бывает в штабах, обязанность с ними общаться свалили на того офицера, который не мог ее переложить на другого, то есть на меня.

За каждым ангелом притащится свой черт, как поговаривал наш семейный доктор Буханан. Карто был идеальной ширмой для Булара, который вертел им, как хотел, но его некомпетентность не смогла укрыться от внимания народных представителей при армии, которые в конце концов убедили Робеспьера сменить его. Новый начальник Доппе, бывший хирург, впрочем, был не более сведущ в военных вопросах. Зато куда более подозрителен, что и доказал сразу же, приказав без согласования с кем-нибудь атаковать редут Мюльгрэйв, который был нами построен в те дни, когда Булар выигрывал время своими «театральными представлениями», и который французы называли Малым Гибралтаром. Республиканцы были уже готовы ворваться в редут, но, на наше счастье, Доппе оказался еще и труслив, и когда рядом с ним шальная пуля убила адъютанта, он не выдержал и приказал бить отбой. Булар решил, как выражался Фаркухарсон, полить огонь маслом, и громко кричал в штабе о том, что тот, кто приказал бить отбой, не дал сегодня взять Тулон, вызвав, в конце концов, ропот в войсках и недовольство народных представителей, добившихся через восемь дней перевода Доппе в Пиренеи.

Но везение этого в высшей степени ловкого агента заканчивалось, и с ним таяли наши шансы удержать Тулон. На смену Доппе прибыл генерал Дюгоммье, профессиональный и способный военный, что доказал перед тем, разбив при Жиллете пьемонтцев, которые вторглись в Прованс, перейдя через Вар. Старый солдат вошел в курс дел и, согласно очередной поговорке деда Иена, решил «брать быка за рога», отдав приказ штурмовать редут Мюльгрэйв. А для того, чтобы помешать перебросить подкрепления с севера на юг, в большой тайне была выстроена огромная батарея Конвента. Булар смог провернуть один из своих обычных трюков, устроив туда экскурсию народных представителей, которые, надувшись тщеславием дилетантов и размахивая своими перьями, потребовали от артиллеристов открыть огонь, чем и демаскировали батарею. Но опасность, хоть и стала явной, не исчезла, и на следующее утро сам О’Хара с 7000 человек, половиной наших сил, атаковал эту позицию. Батарея была захвачена, орудия заклепаны. Но, по словам МакКонэхи, старый волынщик свой пиброх (13) фальшиво не сыграет, и Дюгоммье смог очень быстро организовать контратаку. Ко всему, несчастный случай заставил англичан и неаполитанцев стрелять друг в друга, О’Хара был ранен и попал в плен. Булар получил за этот бой чин полковника – шефа полубригады. Этот ловкач извлекал выгоду и из наших побед, и из поражений, потому неудивительно, что его карьера стремительно развивалась.

На самом деле и Худ, чей нос стал еще больше на осунувшемся лице, и Дандас, сменивший О’Хару после его неудачного ранения, и Лонгара догадывались, что их везение кончилось. Оптимистом оставался один Гравина, не устававший скакать с утра до вечера по позициям, несмотря на рану в ноге, лезть в каждую стычку и громко надеяться на то, что вот-вот прибудут еще 12 000 солдат, «и пусть даже половина их них будет этими неаполитанцами». Иногда мне казалось, что будь хотя бы половина наших солдат такими, как этот аристократ, мы бы держали Тулон по крайней мере год. Вообще, мое отношение к испанцам как к воякам сильно изменилось к лучшему с тех времен, когда я слушал рассказы старого Мануса МакФарлейна о штурме Гаваны, и я почти полюбил доставшийся мне таким странным способом новый мундир.

Развязка случилась в течение двух дней. Дюгоммье в отважной и отчаянной атаке взял редут Мюльгрэйв, сведя, наконец, на нет многодневные усилия Булара. Однако днем раньше Лапуап еще более отчаянным и смелым натиском захватил гору Фарон. Французы получили возможность обстреливать флот даже на внешнем рейде, а взятие оставшихся в наших руках укреплений стало лишь вопросом времени. На военном совете Гравина хватался за шпагу и предлагал контратаку, но все остальные с лицами мрачнее тучи высказались за эвакуацию Тулона. Как всегда, самым важным и значительным выглядел неаполитанский генерал, произнесший самую длинную речь.

Оставалось еще одно, то самое, из-за чего, собственно говоря, Худ и решился на эту авантюру – флот Леванта. С самого начала осады Тулона он стал куском, который был слишком велик, чтобы его проглотить. Увести из порта его было нельзя – команды кораблей подчинялись не союзному командованию, а своим офицерам-роялистам, которые были настроены защищать Тулон для «короля Людовика XVII», а не усиливать английский флот. По тем же самым причинам не увенчался полным успехом план, исполнение которого Худ возложил на одного из своих капитанов, Сиднея Смита, который должен был сжечь корабли, чтобы они не вернулись в руки республиканцев. Всё, что Смит смог сделать – увести три и сжечь девять линейных кораблей и четыре фрегата, в то время как после взятия порта республиканцами семь линейных кораблей и девять фрегатов были в ближайшем времени возвращены в строй. Самой же главной неудачей стало спасение Морского арсенала, в котором строились новые суда – Сиднею Смиту и его команде помешали галерные каторжники, оборвавшие фитили к пороховым минам и потушившие начавшийся было пожар.

Итак, Тулон был эвакуирован и оставлен союзниками. По иронии судьбы, замеченной еще моим дедом Ангусом в его знаменитой присказке «кость дают не той собаке, которая много лает, а той, которая ближе к кухне», за всё это бесславное, в общем-то, дело я получил отличие. Причем если моё отечество ограничилось наградной шпагой, то испанцы произвели меня в следующий чин. Так что, став teniente mayor (14) Алехандро Макарисом, я решил повременить с переменой мундира и послужить пока в той армии, которая более щедро наградила меня, причем за услуги, которые я для нее не совершал.

Арматор остался в городе и, как мне стало известно позднее, во время осады даже заработал себе репутацию скрытого революционера и был осыпан милостями и наградами. Посему связь моя с Буларом прервалась, и последнее, что я узнал о нем – за заслуги во время осады Тулона и за проявленную храбрость шеф полубригады был произведен в чин бригадного генерала.

----------
11 Во-первых (лат.).
12 Во-вторых (лат.).
13 Клановая мелодия, исполняемая на волынке (шотл.).
14 Старшим лейтенантом (исп.).
Аватара пользователя
Мэйкпис Снобз
Логограф
Логограф
 
Сообщения: 27
Зарегистрирован: 23 апр 2011, 23:14


Вернуться в Мэйкпис Снобз

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 1