Часто в качестве аргумента необходимости "дружбы и любви" между Россией и Китаем приводят вопросы торговли, причем в качестве аргумента постоянно упоминают последовательность и настойчивость русского правительства в установлении торговых связей при "несомненно обоюдной выгодности этих отношений".
В процессе работы над рядом документов начала XVIII века я отметил, что Россия вела себя, как мне кажется, излишне настойчиво, не проявляя понимания к нуждам собственно империи Цин в лице ее правящей верхушки (не стоит широко расскаызвать о характере торговли между феодальными государствами - все и так хорошо это знают).
Результатом подобной настойчивости были удивительные для русского правительства вещи:
во-первых, император Канси (1661-1722) очень критически отозвался о стремлениях русских наращивать торговлю и в своей речи назвал торговлю уделом низких и подлых людей, и что русским не следует прикрывать такими высокими словами, как благо обоих государств, такие низкие вещи, как торговлю
во-вторых, русские, проводя политику торговой экспансии, пришли к серьезному кризису русско-китайских отношений и добились глобального снижения цен на свой основной товар - меха.
К моменту воцарения императора Юнчжэна (1723-1735) Цины имели серьезные разногласия с Россией, что вызвало переброску в Селенгинск полковника Бухгольца с 1000 солдат и началом строительства новых укреплений на границе, включая и знаменитую Троицкосавскую крепость. Попытка разрешить проблемы привела к посольству графа Саввы Рагузинского в 1727 г. и заключению Буринского и Кяхтинского трактатов.
Однако уже в начале 1730-х годов Цины начали противодействовать проведению Кяхтинского трога, мотивируя это нестабильностью на границе и отсутствием потребности у Китая в закупке русских товаров в подобных количествах.
Все это упоминалось в работах отечественных историков, но неизменно преподносилось как реакционная политика империи Цин.
Тем не менее, Китаю торговля с Россией была малоинтересна - в отличие от России Китай имел все виды продукции и сырья в числе местных ресурсов (в т.ч. и пушнину, которую Цины получали из своих приамурских и приморских владений). Россию толкало в Китай отсутствие собственного серебра (Нерчинский завод еще не давал потребного стране количества металла) и необходимость сбыта сибирских мехов, транспортировка которых в Москву и далее на Запад не всегда была возможной.
Очень интересны заметки Н. Крисница, секретаря при после Л. Измайлове, в 1722 г. подавшего реляцию о перспективах русско-китайской торговли, где он сообщает о том, что русские соболя стоят в Китае всего по 1,3-1,5 руб.! Его выводы абсолютно однозначны:
Товары, которые мы ныне в Хину возим, суть сии, а имянно: мехи, и те дешево продаются, ибо наши купцы привозят в Ургу, а столько много в Хине не употребляется.
Общая несогласованность торговой политики России приводила к тому, что Крисниц отметил:
Кроме ж того велми худо, что подданные его императорского (Петра I) величества торгуют с хинцами свсякой для себя, а хинцы с ними договоры чинят за малые деньги. Також де хинцы, сочиня между собою компанию, покупают у наших караванов, идущих в Пекин, а сами не позвляют другим хинцам, кроме компанейщиков, ходить в посольские полаты.
Очень интересны и прочие сведения (от разных лет), что в России слабо понимали потребности китайского рынка и, навязывая Китаю ненужные ему товары, вызывали подозрения у китайского правительства. Так, из пушнины в Китае большим спросом пользовался не соболь, а ленские лисицы "крестовки" - от 18 до 22 рублей, а также черные лисицы - от 10 до 50 рублей и бобры - до 28 до 30 рублей. Тем не менее, большая часть вывозимых в Китай мехов состояла из соболей и белок. Были попытки предложить китайцам изделия из янтаря, но в Китае янтарь не пользовался спросом. В то же самое время кораллы, очень популярные у монголов и маньчжуров, Россией практически не предлагались.
Россия, как и прочие европейские страны, к концу XVII века не имела товаров, которые могли бы выгодно продаваться в Китае. Поставки пушнины вызывали затоваривание китайского рынка и вели к частым прекращениям пограничного торга. А настойчивость русской стороны в установлении торговых связей при отсутствии у Китая потребности в таком большом количестве русского товара вызывала серьезные подозрения у Пекина.
