Когда-то я обещал Лусору открыть эту тему.
И наконец дошли руки.
Откровенно говоря, именно благодаря древнегреческой поэзии до нас и дошла греческая мифологии в столь обширном объеме.
Изучая древнегреческую ритмику, я поражаюсь ее многообразию и сложности. В принципе, ритмы всей известной нам поэзии, включая русскую, пошли из греческой.
Другое дело, что в русской поэзии всё многообразие метрики греческой поэзии можно свести к пяти видам греческой метрики или к их комбинации.
Это ямб, хорей, дактиль, амфибрахий и анапест.
Однако, при желании можно писать и на русском языке чисто греческими ритмами. Русской язык удивительным образом стыкуется практически со всеми греческими ритмами. Конечно, иногда они вырождаются в уже переписленные пять ритмов, как например, четыре греческих четырехсложных пеона на деле сводятся или к хорею, или к ямбу. Но при этом, если к ним подходить с точки зрения организации именно пеонов, они таковыми остаются и их структура не нарушается.
Однако хочется поговорить о более сложных размерах и даже о метрических системах, являющимися комбинациями разных размеров (как, например, греческие строфы, дистихи, триптихи и т.д.)
В качестве примера хочу показать мою последнюю работу, которая написана чисто греческим стихом - элегическим дистихом. Причем, я старался передать чистый размер, без искажений. Это, кстати, было не особо трудно, ибо элегический дистих прекрасно звучит на русском языке. Стихи, написанные мною ранее на греческой основе, всё-таки имели некоторые видоизменения, добавленные мной, ибо мне казалось, что чисто для русского языка такие видоизменения улучшают музыку стиха. Но тут размер передан без искажений.
Конечно, на поверку выясняется, что это самый обычный дактиль.
В то же время, он не совсем обычный, ибо во второй строке стоит в середине цезура, и если о ней не знать и попытаться прочесть всю строку непрерывным дактилем, ничего не получится. Фокус в том, что в середине строки после паузы дактиль надо начать с начала, с первого метрически ударного слога, а не продолжать его сплошным потоком.
Остается лишь добавить, что при написании стихов на мифологическую тему я всегда руководствуюсь одним принципом.
Никакого смысла нет просто пересказать миф.
Это уже сделали до меня греческие поэты и сделали отменно.
Обязательно надо внести какую-либо свою новую трактовку, новый взгляд. В то же время я категорический противник отсебятины.
Внести новый элемент своего видения я стараюсь так, чтобы общий сюжет при этом не пострадал. Т.е., надо внести нечто такое, о чем в оригинальном сюжете просто не сказано, но в то же время чтобы это новое не противоречило общему сюжету и деталям этого сюжета. Порой это довольно трудно и, если мне такое удается, я чувствую себя если не Гомером, то хотя бы Вакхилидом. Это истинно счастливые, но редкие моменты.
Итак, Лусор, помнится вы провели параллель между матерью того самого пресловутого Демофонта, которому Деметра хотела дать бессмертия, и Актеоном.
Ну что ж, рассмотрим ситуацию с Актеоном более подробно.
Вот что произошло в этом сюжете с Актеоном и Артемидой с точки зрения моего нового взгляда. И насколько я не повредил общему сюжету, это уже решать вам.
Актеон
(элегический дистих)
Элегическим дистихом называется такая метрическая система,
у которой первая строка является дактилическим гекзаметром,
а вторая — дактилическим пентаметром с цезурой, находящейся
в середине строки.
I.
– Вряд ли ты знал, Актеон, что смотрел на нагую богиню
В горном кристальном ручье. Что ж ты прижался к скале?
Зря ты пришел на Ликей, (1) лучше в топких болотах бы сгинул
Диких аркадских лесов, спрятанных в Никтовой мгле. (2)
Ждет наказанье тебя, неразумный охотник, не надо
Было подглядывать. Знай, смертным нельзя меня зреть.
Или ты думал, что я – безобидная дева–наяда
И не способна карать тех, кто решил подсмотреть?
II.
– Чтобы взглянуть на тебя, ослепительная Летоида, (3)
Жизнь, не колеблясь, отдам. Как же чудесен твой лик!
Ибо прекрасней, чем ты, нет богини ни в царстве Аида,
Ни на Олимпе самом, даже средь тех, кто велик.
Если бы время назад повернуться могло, и тогда бы
Я посмотрел на тебя, зная, что ждет меня смерть,
Короток смертного век, да и люди никчемны и слабы,
Чтобы увидеть тебя, вовсе не жаль умереть.
III.
– Сладко поешь, Актеон, и с достоинством истинным грека,
Жизнь мне твоя не нужна, можешь покинуть Ликей,
Только глядеть на меня, оставаясь и впредь человеком,
Больше тебе не дано и никому из людей.
Если в одну из ночей ты услышишь во сне повеленье,
То возвращайся сюда, голосу не прекословь,
Но по дороге к ручью превращаться ты будешь в оленя,
А на обратном пути станешь охотником вновь.
IV.
Как-то, прийдя на Ликей и блуждая путями лесными,
Девять охотничьих псов люди нашли у ручья,
Рядом валялся олень, вероятно, растерзанный ими,
Только охотник пропал, словно и свора ничья.
Жалобно плакали псы, точно вдовы, и горестным стоном,
Песне прощальной под стать, горный наполнился лес.
Кто-то потом распознал в этой своре собак Актеона,
Странно, что сам Актеон напрочь бесследно исчез.
(1) Ликей - гора в Аркадии.
(2) Никта - богиня ночи в греческой мифологии.
(3) Летоида - эпитет Артемиды, богини охоты в греческой мифологии.
Артемида была дочерью богини Лето.