Авторские материалы были впервые опубликованы в популярно-историческом (ныне туристическо-страноведческом) журнале "Всемирный Следопыт" (СПб), № 20, октябрь 2003 г. – Инга Сухова. Поиски предков: история любви (Скифская баллада) - тема номера: "Скифы и греки Северного Причерноморья", с.6 – 23., см: http://www.vsled.ru/vsl/articles.asp?AID=44&ATitle=Поиски%20предков&ANumber=20&AYear=2003&APicLit=2003-20-01.jpg&APicBig=2003-20-02.jpg&AKunstPic=kunst_27.jpg&AKunstPicAlt=
Настоящий текст немного отличается от журнального варианта.
Об авторе:
Закончила Санкт-Петербургский Государственный университет - исторический факультет, кафедра археологии, выпуск 1992 года. Специализировалась по античной археологии Северного Причерноморья. Научным руководителем и начальником экспедиций был к.и.н. Александр Николаевич Щеглов - археолог-антиковед с мировым именем. Дипломная работа по теме: "Некрополь античного поселения "Панское-I" как археологический источник для изучения хоры Херсонеса".
После окончания СПб ГУ долгое время работала в научном издательстве ЛенГосУниверситета, последнее место - литературный редактор популярно-исторического журнала "Всемирный Следопыт". Сейчас трудится самостоятельно, как автор художественно-исторических произведений.
***
Пространство и время: Тавроскифия, III в. до н.э.
Аннотация: В Древней Тавриде существовали бок о бок два знаменитых народа, скифы и греки. Нередко заключались межэтнические браки, рождались дети-"миксэллины" – полукровки, относящие себя, как правило, к греческой цивилизации. Два народа жили своей судьбою, обмениваясь, торгуя, изредка воюя, и взаимно уважая друг друга. Но вот наступил переломный III в. до н.э. и мир изменился...
Инга СУХОВА
СКИФСКАЯ БАЛЛАДА
«Там за Танаис-рекой, да рекой,
Скифы пьют-гуляют.
Эх, потерял грек покой, да грек покой -
Скифы пьют-гуляют».
(Археологический фольклор, популярная песня «Скифская баллада»)
Одинокий глаз старика жадно вбирал краски потухающего дня. По-звериному чуткие ноздри степняка ловили запахи близкого селения. Вот потянуло сладким дымком очага, донесся лай собак и блеянье коз, бредущих домой с выгона. Волчонок покосился на спутника: древен годами Габай, но внешний вид обманчив – в жилистых руках таится немалая сила. Глаз один, а всё замечает – не зря его послали на опасное дело, разведать, что да как в обреченном греческом поселке.
Ночью вождь поведет их в набег. Скифам в бою равных нет, но селение не простое – с крепкой каменной башней – и осмотреть его вблизи да узнать, много ли там мужчин, дело не лишнее. Вот и послали их в разведку, старик да малец: кто заподозрит в них врагов – так, изгои, по дорогам бродящие – где попросят, а где и украдут – люди таких не боятся.
Новая жизнь началась у Волчонка – и разведка, и будущий бой. Впервые вождь позволил идти в поход наряду с опытными воинами, в первый раз не посмотрел с насмешкой, а кивнул головой в ответ на настойчивые просьбы. Суров скифский бог войны: в жертву требует человечьи жизни и отрубленные руки пленников. А слава бойца – в скальпах, снятых с поверженных врагов. Висят скальпы на конской узде: больше скальпов - больше славы отважному воину. «О, великий Папай, отец всех скифов, поддержи, не дай ошибиться, дозволь сделать все как нужно – не отстать от опытных бойцов, - прошептал Волчонок. Над степью пронесся порыв ветра, гоня вдаль волны серебристого ковыля. – Папай услышал! Ответил!» Юноша гордо выпрямился в седле. И тут же получил болезненный пинок под колено от Габая.
- Что напыжился, будто царь Атей во славе, или забыл, что ты нищий побродяжка, - прошипел старик. Волчонок разом сник, и его низкорослая лошадка тихо потрусила вслед старикову коню.
Вот и селение. Оно стояло на землях гордого эллинского Херсонеса, одного из главных городов Тавриды…
Через сотни лет Таврида станет Крымом. Сменятся эпохи и завоеватели, а Херсонес все так же будет возносить свои башни к выцветшему от зноя небу. Даже ныне, в руинах, эти укрепления впечатляют. Здесь примет крещение равноапостольный князь Владимир и славной истории Херсонеса суждена будет еще долгая жизнь – рядом вырастет русский Севастополь.
…Белокаменная башня высилась над степью, как скала. Вокруг неё сгрудились дома селян, узенькие улочки, крутые повороты.
- Коннице здесь не развернуться, бой будет рукопашным, - шепнул Волчонку старик.
У околицы они увидели колодец, выложенный тёсаными камнями. Тонкая девичья фигурка склонилась над ним и с усилием сняла с ворота полное холодной воды ведро. Услышав стук копыт, девушка обернулась, разглядывая незнакомцев. Старик тут же принял добродушный вид и с улыбкой сказал на койне, общегреческом диалекте разноязыких жителей степи:
- Вечер добрый, красавица, да хранят тебя боги! Не дашь ли напиться двум убогим странникам? - и, удрученно кряхтя, неловко сполз с коня. «Ишь ты, старая лиса, - подумал Волчонок, - а ведь недавно пантерой взлетел на своего вороного». Девушка доверчиво улыбнулась, глаза у нее оказались большие и лучистые.
- Пейте странники, в селении вода вкусная, - и подала Габаю черпачок. Пожилой скиф жадно напился и передал посудину юноше. А у того почему-то во рту пересохло при взгляде на девчонку.
- Как зовут тебя, красавица? - вкрадчиво вопрошал Габай.
- Родители нарекли Филой. Отец мой рыбак, вон там, на берегу, наш дом. Если хотите остановиться в селении, заходите к нам.
- Спасибо, красавица, а вы и чужаков на житье принимаете? - продолжал расспрашивать старик.
- Принимаем, дедушка. Здесь много пришлых: есть и греки, и тавры, и скифы.
- И скифы? - заинтересовался Габай.
- Один живёт. Недавно у нас. Пришел откуда неизвестно, и сразу в кузню, теперь вместе с Абом-тавром работает.
Старик ласково кивал головой.
- А у нас сегодня свадьба, - продолжала болтать Фила, - милостью Афродиты Гедала выходит замуж за Аристоника, будет пиршество, и вам место найдется.
«Глупая девчонка, - хотелось крикнуть Волчонку, - что же ты выкладываешь всё первому встречному, это враг». Но вовремя прикусил язык – ведь и он тоже враг этой большеглазой болтушке.
Вслед за девушкой прошли они по улицам селения, ведя коней в поводу. Чистенькие белые домики были крыты красной черепицей, во дворах росли заботливо ухоженные оливы и платаны, дарящие прохладную тень.
В домике Филы, на очаге уже кипела ароматная похлебка из утреннего улова её отца. Накормив пришельцев, она повела их к дому жениха. Все жители собрались там, помогая расставлять столы и готовить праздничное угощение. Весело перекликаясь, поддразнивая друг друга, юноши и девушки плели венки и гирлянды для новобрачных. Габай вроде и по сторонам не глядел, но Волчонок знал, что старик давно пересчитал всех, способных носить оружие.
Фила подвела незваных гостей к почтенному старику, одетому в нарядную белую тунику, расшитую по вороту и подолу гирляндами цветов. Это был староста селения и отец жениха. Старец радушно пригласил на пир странников, как велит Зевс-гостеприимец. Одноглазый скиф молча склонил голову в знак согласия. Когда веселая процессия во главе с женихом отправилась к дому невесты, старик оттащил Волчонка за ворота и прошептал ему на ухо:
- Скачи сейчас же и передай, что селение богато, а воинов здесь и полусотни не наберётся, и те к ночи будут пьяны, - и глаз старика алчно блеснул в сумерках. - Еще скажи, что башню штурмовать надо с северной стороны, там стена слабее. Я останусь здесь, будет подозрительно, если исчезнем оба. - И, отвесив на прощанье подзатыльник Волчонку, старик ужом скользнул обратно во двор.
Юноша бегом помчался к дому Филы, где они оставили коней. Чем ближе он подбегал, тем меньше ему хотелось куда-то скакать. В душе его мучительно боролись два противоположных чувства. Он знал, что эти гостеприимные люди обречены, что он приведет сюда кровь, смерть и разрушение, а добрая, доверчивая Фила или станет рабыней, или погибнет вместе со многими в уличной резне. Но ведь он не мальчик, не пугливая женщина, а воин и должен исполнить приказ. Никто не посмеет сказать, что он струсил. Нужно доказать, что вождь не зря признал его достойным носить оружие. Позорна судьба труса. На пиру почетную чашу подносят лишь тем, кто в сражении взял жизнь врага, а кому не пришлось пролить крови, томясь бесчестьем, сидят в стороне. «Да минует нас злая судьба!», - и Волчонок сложил пальцы в отвращающем жесте.
Лошадь тихо заржала, узнав хозяина. Юноша птицей взлетел ей на спину и ударил в бока босыми пятками. Он уже почти достиг ворот, когда свадебная процессия с факелами и пением преградила ему дорогу. Веселые жених и невеста в окружении друзей, гирлянды цветов и голубоватый дымок благовоний, яркие пеплосы и плащи провожатых – все запестрело и закружилось перед растерявшимся Волчонком. Внезапно он словно споткнулся взглядом о знакомые голубые глаза – Фила! Никто не обратил внимания на него, но она увидела и расскажет, конечно же расскажет, что парнишка зачем-то ускакал в ночь. Возможно, жители заподозрят неладное, успеют приготовиться к обороне и Фила спасётся. Лошадь нервно пританцовывала на месте… Прошли. И с места – вскачь. И вот уже только ветер свистит в ушах. Припав к гриве, Волчонок распластался на лошадиной спине. И мчащийся всадник исчез средь ночной степи…
Веселая свадьба была в разгаре. Уже пропели свадебные гимны-эпиталамы, уже выпито было немало молодого вина, и даже дозорные на башне, числом двое, подняли за здоровье молодых не один фиал. Один из них спорил с другим: правда ли, что нынче в честь такой прекрасной свадьбы в небе взошли две луны. Другой, поднеся ко рту кувшин, сказал, что неправда – их три, и кто этого не видит, тот слеп как крот. В этот миг, тонко свистнув, оперенная стрела вошла в горло стражника. И вино из разбитого кувшина смешалось с кровью. Взмахнув руками, грек грузно рухнул вниз, ломая перила.
- Тревога, к оружию! Скифы! - отчаянно закричал второй дозорный и, схватив деревянную колотушку, хотел бить в набат, когда трёхгранное жало другой стрелы ударило его в спину.
Сметая на пути деревянную изгородь, в темноте, в селение неудержимо вливалась скифская орда на взмыленных, храпящих конях. Громко и злобно залаяли цепные собаки, растерянные люди заметались по улочкам. Горящие стрелы поджигали камышовые крыши сараев, отчаянно ревел запертый в хлевах скот.
Все, кто мог, поспешно вооружался – мужчины хватали вертелы, на которых еще недавно жарилось мясо для веселого пира, в ход шли ножки столов и тяжелые деревянные табуреты. С боем, окружив женщин и детей, селяне прорывались в башню – там хранилось оружие, там крепкие стены, там есть шанс отсидеться и дождаться помощи из Калос Лимена* – ближайшего городка с небольшим гарнизоном.
Враги были всюду - из узкого проулка внезапно возникала оскаленная морда храпящего коня, бородатый варвар метал дротик или вскидывал лук… По счастью, скифы, запутавшись в переплетении незнакомых улиц, не успели отрезать жителей от башни и, потеряв в жестоких схватках десяток людей, селяне захлопнули за собой тяжелые окованные двери. Можно было вздохнуть и утереть кровь и пот с лиц. Всюду раздавались плач и стенания - кто-то потерял мужа, кто-то родителей или детей. Отец и мать жениха обнявшись, рыдали – новобрачных среди спасшихся не было, никто не видел их с минуты нападения и никто не сомневался в постигшей их судьбе.
Два кузнеца – тавр и скиф – оба огромные и молчаливые стали у дверей. Все понимали, что враги не позволят людям спокойно отсидеться в башне.
- Тихо! - крикнул тавр. - Сейчас узнаем, с чем будем иметь дело.
Воинственные крики скифов внезапно стихли. Осаждённые напряжённо прислушивались. И вдруг первый тяжелый удар потряс северную стену.
- Таран, - прошептал скиф, - они привезли с собой таран. Мы все погибнем, как совы в дупле, если не поднимемся на вершину башни и не дадим им отпор.
- Ты очень смел, кузнец, однако не так теперь думают дозорные, что лежат пронзенные стрелами за дверью, а души их уже беседуют с Хароном, - взвизгнул местный ростовщик, - клянусь Олимпом, я никуда не пойду.
- Невелик для нас урон - воин из тебя как из рогатой улитки скакун, - с презрением ответил кузнец. - Половина мужчин пойдет со мной наверх, другие пусть охраняют дверь, - в голосе скифа заметна стала привычка командовать, опытный воин разом заслонил образ мастерового. Все молча признали в нем вождя.
Поднявшимся на дозорную площадку мужчинам открылась ужасная картина разрушения: селение пылало. Одни дома уже рухнули, пожираемые огнём, другие еще только занялись. В зловещих, багровых отблесках, в дыму и летящих по ветру искрах, метались не успевшие пробиться в башню жители, преследуемые скифами. Часть захватчиков грабила жильё, выхватывая добро из огня, и угоняла скот. Стон и крик стоял над поселением, яростно ржали кони – и всё покрывал рёв свирепого пламени.
Отряд скифов во главе с вождем, сгрудился у башни. Огромный ствол дерева, заостренный и окованный у комля, мерно бил в стену и каждый удар потрясал башню - пол ходил ходуном под ногами людей, стоящих на верхней площадке.
- Башня долго не выдержит, - сказал скиф, - еще сотня-другая таких ударов и стена будет пробита.
Запас тяжелых камней на случай штурма всегда лежал под рукой, и осажденные стали швырять их во врагов. Однако скифы, прикрывшись большими щитами, продолжали таранить стену. В бой вступили меткие скифские лучники. Короткий взвизг стрелы, удар - кто-то упал, успев вскрикнуть, кто-то молча - ряды защитников редели.
- Кипятите смолу, попробуем сжечь таран, - предложил кузнец, а сам с натугой поднял огромный валун и швырнул его вниз.
Башня содрогалась, и отдельные камни уже выпадали из стен, когда горящая смола из опрокинутого котла хлынула на таран. Тот запылал, однако и горящим стволом скифы продолжали упорно бить в стену. Молча взглянули друг на друга защитники и спустились вниз. Бой, последний и беспощадный, был неизбежен.
Женщины тихо плакали, обняв детей. Мужчины крепче сжали оружие и стали плечом к плечу против северной стены, заслонив близких. Еще удар, еще… Башня жалобно застонала, из кладки один за другим посыпались камни. Вот стена словно бы прогнулась, подалась вперед, и с последним, страшным ударом из пролома высунулось острое рыло тарана. Брешь расширялась, часть стены рухнула, и в клубах пыли селяне увидели бородатые лица врагов, рты, распахнутые в боевом кличе, жала мечей-акинаков, окрашенные, словно кровью, отсветом пожара. Скифы хлынули в башню. Первым в пролом ворвался скифский вождь, навстречу ему метнулся скиф-кузнец. Столкнувшись лицом к лицу, оба отпрянули с гневным и изумленным криком.
- Ты! – воскликнул вражеский предводитель. - Вечное Небо, вот где довелось встретиться, братец, а я-то гадал, где ты так хорошо укрылся. Ну, теперь мы решим наш старый спор, трусливая собака!
Кузнец усмехнулся:
- А был спор? Ты просто перебил всех, кто стоял на твоем пути к власти – я же никогда её не желал. Что ж, великий Папай и сама судьба свели нас здесь.
- Дайте ему акинак! - приказал вождь.
Образовался круг. И скифы, и обреченные селяне, уважая право поединка, приостановили бой. Скифский вождь напал первым, яростно тесня кузнеца. Короткие мечи сверкали и со звоном сталкивались, отражая и нанося удары. Сила и мастерство воинов были почти равными, никому не удавалось достать противника. Они кружили, словно исполняя захватывающий и страшный боевой танец. Внезапно, теснимый сводным братом, кузнец оступился, припал на колено, и вождь мгновенно использовал свой шанс – меч вонзился в незащищенный бок противника. Однако и селянин успел ударить - рассекая бедро вождя, клинок в последний раз сверкнул в его руках. Затем могучее тело осело на каменный пол.
Вождь нападающих, зажимая рану рукой, крикнул:
- В бой! - и схватка закипела вновь.
Но силы были слишком неравны: вскоре тех, кто уцелел, вывели на площадь перед башней. Молодых женщин и сильных мужчин отобрали для продажи в рабство. А дети и старики работорговцам не нужны. Родители жениха не погибли в битве, и старик все еще держал в слабых руках свой посох, которым он пытался орудовать как палицей. Их бросили на колени, палач, вооруженный чеканом, уже приближался к ним. Старик, сжав руку жене, сказал:
- Наши дети живы, боги открыли мне это, и ты верь мне.
Когда над ним занёсся гранёный клюв, он последний раз посмотрел в небо, усеянное яркими звездами, такими далекими и равнодушными к людским бедам…
Волчонок, захваченный круговертью битвы, стрелял из лука, громко кричал и бестолково махал мечом. Но, похоже, никого убить ему не довелось. И без него нападавших было больше, чем защитников, не каждому выпала удача схватиться в бою с врагом. Зато каждому досталась добыча. Он побежал к дому и, лишь увидев беззащитно распахнутую калитку, понял, в чьё жильё привели его ноги. Фила… Пожар еще не добрался до знакомого домика на берегу. Внутри было пусто, дом был ограблен дочиста расторопными соплеменниками. Даже закопченные горшки исчезли с очага, прихваченные каким-то рачительным хозяином. Постояв в растерянности, Волчонок, словно по наитию, побежал к колодцу, где они впервые встретились.
Девушка была там – еще издали он увидел её белое покрывало, казавшееся алым в отблеске огня.
- Фила, не бойся, это я! - отчаянно крича и задыхаясь на бегу, Волчонок протянул к ней руки. Девушка легко вспрыгнула на край колодца, явно намереваясь погибнуть, но не достаться врагам. - Нет, Фила, нет. Видят великие боги, я не причиню тебе зла, не обижу, - он остановился, не желая её пугать.
Она узнала юношу, и глаза её потеплели, безумие и ужас стали уходить из них.
- Эх-хе-хе, - раздался смешок за спиной Волчонка, - вижу, первый же бой принес тебе, щенок, немалую добычу. Работорговец даст за девчонку хорошую цену. Такую хорошую, что сам ты того не стоишь, - это был хриплый голос одноглазого Габая. Старик хищно оскалился. - Хватай её, чего стоишь, дурень!
Волчонок стремительно обернулся. Фила прикусила пальцы, с ужасом глядя на Габая. А тот, очень медленно, стал подкрадываться к колодцу, стараясь обойти паренька. Волчонок разгадал его маневр и, решительно прикрыв девушку спиной, взглянул прямо в глаза старика. И того словно обдало леденящим ветром – глядел на него, каменея скулами, не давно известный ему тощий Волчонок, а незнакомый, страшный, разом повзрослевший Волк. И рука этого Волка тянулась к дротику, что был заткнут за спиной. Он был опасен, смертельно опасен, этот новый, невесть откуда возникший воин. Габай остановился и, повернувшись незрячим глазом к юноше, незаметно вытащил кинжал – юнец глуп и не знает, что опытный воин без промаха мечет оружие и на звук. Хитрый старик отвел зрячий глаз:
- Да что с тобой, Скилуф? – мягко вопрошал он, впервые называя молодца по имени, а не кличкой. - Не нужна мне эта девчонка.
Но уловка Габая оказалась бесполезной: обострившимся чутьем юноша ощутил смертельную опасность, его рука крепче сжала дротик. И когда старик, резко обернувшись, метнул кинжал, Скилуф мгновенно пригнулся. Сзади отчаянно вскрикнула Фила… Холодея от предчувствия самого страшного, Волчонок нанёс ответный удар. Промахнуться было невозможно. Дротик с такой силой ударил в грудь Габая, что, ломая пластины легкого панциря, прошил старика насквозь и, отшвырнув прочь, пригвоздил к старой оливе.
Медленно, очень медленно юноша обернулся – Фила всё ещё стояла на краю колодца, а на ветру трепетало её белое покрывало, пробитое кинжалом старика. Волчонок кинулся к ней, подхватил на руки и зарылся лицом в копну её спутанных волос:
- Больше никто не посмеет обидеть тебя, ты веришь мне?
Благодарный взгляд, полный слез, был ему наградой. Лошадка юноши, приученная следовать за хозяином, подбежал на призывный свист. Вскочив на неё и подхватив девушку, Волчонок уже готов был пустить в путь, когда внезапный хрип заставил их обернуться. Старик, повисший на дротике, поднял голову, скрюченные пальцы скребли по мечу, а одинокий глаз, даже потухая, источал такую ненависть, что Фила, невольно ахнув, спрятала лицо на груди юноши. Волчонок, звонко свистнув, ударил лошадь пятками и послал её в ночь – в ту сторону, где находилась Прекрасная Гавань…
Туда же другой конь уносил прочь от беды новобрачных. Укрывшись в опустевшем доме, они прятались там до прихода грабителей. Два скифа, ворвавшись в дом, поначалу не заметили их, а когда Аристоник с криком напал на одного, другой, заметив Гедалу, не пришел на помощь соплеменнику, увлекшись погоней за девушкой. Едва он настиг девушку, как тут же его самого настигла смерть - разъяренный Аристоник насквозь пронзил его мечом, сломав оружие. Конь одного из скифов стоял во дворе, и молодые, пользуясь наступившей темнотой и всеобщей неразберихой, выскользнули за околицу.
…Чутким слухом степняка, Волчонок уловил далекий пока топот копыт – погони миновать не удалось. Что ж, он дорого продаст свою жизнь: всё равно закон племени нарушен - он стал изгоем – обратного пути нет. Топот приближался, но, похоже, всадник, изо всех сил погонявший коня, был один. Вытащив из ножен акинак, Волчонок развернулся лицом к противнику, готовый к смертельному бою. Вот, в смутном отблеске отдаленного пожара, блеснул бешено косящий глаз взмыленного коня. Юноша, крепко прижав к себе Филу, поднял меч, готовый разить.
- Великий Зевс! - воскликнул кто-то, и из темноты возникло изумленное лицо жениха, имя которого скиф уже забыл.
Эллин стискивал в поднятой руке обломок меча. Фила, узнав соседей, схватила за руку Волчонка, остановив удар. Недоверчиво глядя друг на друга, юноши были готовы в любой момент пустить в ход оружие. Возможно, так бы оно и случилось, если б не девушки. Спрыгнув с коней и обнявшись, они плакали и радовались одновременно.
На коротком совете решено было продолжать путь вместе. Надо было спешить – в любую минуту они могли услышать звук погони. Все еще искоса посматривая друг на друга, юные грек и варвар пустили коней вскачь. На мгновение оглянувшись, Аристоник увидел, как над родным разоренным селением разливается зарево пожара, освещая ночную степь. А кони, дробно стуча копытами, уносили их все дальше – к свободе и жизни…
***
Автору самому довелось принимать участие в раскопках античного поселения, последний день жизни которого он попытался восстановить в художественно-историческом рассказе. Когда расчистили многовековые напластования земли, глазам археологов предстала страшная картина разрушения и гибели греческого селения. И прошедшие тысячелетия не уменьшали трагизма случившегося. Под рухнувшей стеной застрял пробивший её, полуобгоревший таран. На площади, перед башней, лежали скелеты стариков – мужчины и женщины, с пробитыми чеканом головами, характер нанесенных смертельных ударов говорил о том, что смерть они приняли, стоя на коленях. И везде – множество трёхгранных наконечников скифских стрел. Мы попытались прожить заново тот, давно канувший в бездну веков, бесконечно далекий от нас день. Таким ли он был, кто знает? Прошли тысячелетия, изменилась природа, климат, и даже рисунок звездного неба стал иным. Лишь человек остался прежним - и века назад люди так же радовались и горевали, любили, верили и надеялись, как и мы с вами.
---------------------------------------------
Примечание: * )Калос Лимен (по-гречески, «Прекрасная Гавань») – колония основанная в VI в. до н.э. ионийскими греками на западном побережье Крыма (Тарханкутский п-ов), в IV до н.э. была подчинена Херсонесом, основанным другими греками – дорийцами.
Продолжение следует:
Данная новелла послужила завязкой для большого произведения. В настоящее время автор работает над историческим романом на заданную античную тему.
ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ МАТЕРИАЛЫ К ТЕМЕ НОМЕРА:
Инга СУХОВА
ГРЕКИ И СКИФЫ: ВОЙНА И МИР
(исторический этюд)
Греция, подарившая миру великую цивилизацию, - страна маленькая, бедная землей и богатая разве что скалами да камнями. Удобная для хозяйства территория всегда была там в цене. Число эллинов увеличивалось, и с VIII в. до н.э. перед ними неумолимо встал вопрос перенаселения. Греки всегда славились смекалкой и предприимчивостью – выход нашли и назвали его «Великая колонизация». Все они были прирожденными мореходами – и за два века греческие города-колонии возникли на побережьях всех доступных им морей. По образному выражению античного историка, греки расселись вокруг морей, «как лягушки вокруг болота». Северное Причерноморье тоже попало в орбиту колонизации. На Крымском полуострове крупные города-колонии Боспор, Феодосия, Херсонес обрастали более мелкими городками и селениями, в которых жили не только эллины, но и местное население: горцы-тавры, степняки-скифы.
Именно в Тавриде грекам довелось вплотную столкнуться со скифами. Скифы были великим народом. Широко и привольно заселили они пояс Великой Степи – от Днепра до Байкала жили многочисленные скифские племена, воинственные и миролюбивые. Принадлежали скифы к иранской языковой группе индоевропейской семьи. Но вот беда – скифы не знали письменности и все, что нам известно о них дошло до нас благодаря грекам. Геродот, прозванный еще в древности «отцом истории», в своем многотомном труде посвятил скифам целую книгу. Именно благодаря Геродоту мы знаем о скифах так много, более того, во многом правдиво. В те далекие времена в историческое повествование авторы доверчиво вплетали самые разнообразные небылицы – все, что рассказывали им досужие путешественники или местные сказители. Сведения Геродота, поначалу казавшиеся баснословными, подтверждаются нынче археологией.
Итак, что же мы знаем о скифах? Они были прекрасными конными воинами, искусные скифские лучники не уступали прославленным позже английским. Скифы были крайне свободолюбивы – ни персидский царь Дарий, ни отец Александра Великого Филипп не сумели покорить их. Царь Атей, создатель Великого скифского царства, самый чтимый из скифских владык, вступил в войну с Филиппом Македонским будучи 90 лет от роду и пал в бою с мечом в руке. Наиболее знатным и воинственным было племя т.н. «царских скифов» – именно они в дальнейшем заселили Крым. Позднее, в схватке с сарматами, скифы, как народ, сошли с исторической арены. Но не были уничтожены. В восточнославянских жилах течет капелька скифской крови. В русском языке сохранились три скифских слова: «топор» - в противоположность общеславянскому «секира», «хорошо» - у всех славян звучащее как «добро», и «собака» - а славяне говорят «пёс».
Соседство с греками оказалось плодотворным. Колонисты были умелыми ремесленниками и предприимчивыми купцами - торговля процветала. Скифы охотно обменивали свою пшеницу, кожи, меха, воск и рабов-пленников на изысканные греческие украшения и вина, вооружение, посуду и благовония. Не все, однако, почитали греческое влияние благом – у скифов очень сильны были традиции: один скифский царь – большой ценитель греческого стиля жизни - поплатился жизнью за свою любовь к чужеземным обычаям. Цивилизованные эллины почитали скифов варварами. Греки пили вино, разбавленное на две трети водой. Скифы же подобной порчи продукта не допускали и пили вино, не разбавляя. У греков существовала пословица «пьет, как скиф» - о человеке, превысившем норму. Почти аналог нынешнего присловья Запада: «пьет, как русский» - потомки скифов живы среди нас. Впрочем, бывало «дикие» скифы-наемники служили в полиции самих Афин, следя за соблюдением в городе порядка. И частенько кожаная нагайка степняка прохаживалась по спинам утонченных и изысканных афинян. Особенно, когда, увлекшись на агоре философским спором, стороны в качестве весомого аргумента предъявляли кулак и затевали потасовку.
В целом, сосуществование греков-колонистов и туземцев-скифов было относительно мирным. Нередко заключались и межэтнические браки, рождались дети-миксэллины - полукровки, относящие себя, как правило, к греческой цивилизации. Два народа жили своей жизнью, обмениваясь, торгуя, изредка воюя, и взаимно уважая друг друга.
Но вот наступил во многом переломный III в. до н.э. В это время на скифов усиливается натиск сарматов – родственных иранских племён, кочевавших за Доном. Не было у скифов более непримиримых врагов. Война между ними длилась долго и шла не на жизнь а на смерть – на полное уничтожение противника. Дело в том, что образ жизни и хозяйство у них были одинаковы, и те и другие разводили скот, а степи Причерноморья не могли прокормить оба многочисленных народа. Были и другие причины, и как бы то ни было, настала пора, когда сарматы начали теснить скифов. Под напором врага главные племена кочевых скифов - царские скифы - отошли в Крым, сохранив за собой и Нижнее Поднепровье. Узкий, как горло кувшина, Перекопский перешеек отделял полуостров от степей и позволял организовать оборону. Даже свою столицу скифы с неспокойных теперь берегов Днепра перенесли в Крым. Её назвали Неаполь – Новый город. Со временем новое царство окрепло, и теперь уже скифы стали теснить вольно расположившихся на побережье полуострова греков. Мелкие городки и поселения Западного Крыма почти все погибли именно в III в. до н.э.
Сам Херсонес не раз видел под своими высокими стенами скифское войско и, сломив свою гордость, просил помощи против них у Боспора.
Так, воюя и торгуя, жили бок о бок два народа, покуда нашествие гуннов не смело античные города и не перетасовало народы, как колоду карт.
***
ЭТОТ ЗАГАДОЧНЫЙ НАРОД – ТАВРЫ
(исторический этюд)
Тавры – народ не столь многочисленный, как скифы, но не менее загадочный. Происхождение его вызывает и по сей день горячие споры, хотя современные археологические данные позволяют говорить о кавказских и балканских корнях тавров. Несомненно одно, народ этот населил Крым давно и даже подарил полуострову свое имя – Таврида.
Жили племена тавров в горах - от Херсонеса до Феодосии и нравом отличались отнюдь не гостеприимным. «Свирепые», «дикие» - подобными эпитетами награждали их греки. Дело в том, что народ этот возвел разбой в профессию и образ жизни. Пользуясь тем, что всё Южнобережье Крыма находилось в их руках, тавры сидели в горах и подкарауливали проходящие мимо корабли. Захваченные товары делили, а с пленниками имели дурную привычку обходиться весьма негуманно. Культ таврской богини Девы требовал принесения в жертву чужеземцев, и делали это весьма нецивилизованным способом – оглушив дубиной, пленников скидывали со скалы в море. Понятно, что при таком подходе к путешественникам, туризм на тогдашнем ЮБК широкого распространения не получил. Однако, что же делать, если долго не было купеческих судов, да и шторм не выносил на берег желанной добычи? Тавры и тут не растерялись. В темные ночи разжигали они на прибрежных скалах призывные, манящие огни – словно говоря: «Здесь гавань, плыви, моряк, сюда»! Тех, кто опрометчиво откликнулся на коварный зов этих «сирен» ждали острые скалы и незавидная участь.
Постепенно тавры, переняли много черт более высокой скифской культуры, а позднее растворились в многоплеменной круговерти, захлестнувшей Крым в эпоху Великого переселения народов.
***
СКИФСКАЯ КУНСТКАМЕРА
Скифские боги:
Описывая скифов, античный историк Геродот сопоставлял скифских богов с греческими. Скифский пантеон состоял из шести главных богов. Покровительницей домашнего очага и божественной «царицей скифов», символизирующей единство народа, была богиня Табити – напоминает греческую Гестию. Папай - всемогущий повелитель неба и его жена богиня земли змееногая Апи – местные Зевс и Гея. Бог солнца и света Гойтосир похож на Аполлона, а богиня женского начала Аргимпаса похожа на Афродиту. Скифское имя бога войны, весьма чтимого воинственным народом, Геродот нам не сохранил, назвав его по-гречески Аресом. Лишь ему приносились кровавые человеческие жертвы, для него каждое племя возводило своеобразный алтарь в виде кургана из хвороста с водружённым на вершине старинным мечом.
Бог водного царства и владыка коней Фагимасад (аналог Посейдона) чтился лишь племенем царских скифов. В жертву ему приносили коней. По одной из гипотез, на фризе знаменитой Чертомлыкской серебряной вазы (хранится в Эрмитаже) представлена вовсе не бытовая сцена укрощения коня, а момент жертвоприношения. Скифы, в отличие от греков, не резали, а удушали жертвенных животных.
***
Скифское питие:
Однажды скифское посольство прибыло в Спарту. Образ их жизни очень понравился спартанскому царю Клеомену, и он проводил с послами целые дни напролет. Воздержанному греку настолько по вкусу пришелся скифский способ питья неразбавленного вина, что с тех пор, когда спартанцы хотели выпить вина покрепче, они говорили «а ну-ка, подскифь»!
Традиция приготовления кумыса у кочевых народов восходит к скифам. По рассказам Геродота, скифы выдоенное молоко кобыл сливали в деревянные чаны, в которых слепые рабы долго его взбалтывали – имённо на постоянном взбалтывании заквашенного молока основана технология получения кумыса. Наиболее ценным считался верхний слой отстоявшегося молока – монголы его называли «каракумысом» (крепким кумысом) и наливали его почётным гостям – об этом нам поведали уже древнерусские летописи.
***
Скифская кулинария:
Степь бедна лесом и скифы применяли остроумный способ приготовления пищи. Ободрав животное, кости очищали от мяса, и использовались как топливо для костра. Таким образом, получалось, что бык или овца сами себя варят.
***
Скифские гадатели:
Нелегка была судьба скифских гадателей и предсказателей. Жили они в большом почете и богатстве, но до первого промаха. Если их предсказания оказывались ложными, их сковывали по ногам, руки связывали за спиной, во рты забивали кляп и в таком неприглядном виде бросали в телегу, наполненную хворостом. В телегу впрягали быков, пугали их и поджигали хворост. Даже семьи лжегадателей подлежали истреблению, но только сыновья, дочерей не трогали.
***
Персы и скифы:
Когда персидский царь Дарий I пошел войной на скифов, оба войска выстроились друг против друга. Персы замерли от напряженного ожидания. Внезапно на нейтральную полосу между войсками выскочил и заметался перепуганный заяц. Заметив его, скифы заулюлюкали и бросились вдогонку. Услышав суматоху и крики у неприятеля, Дарий спросил, в чем дело? Узнав, что скифы гоняются за зайцем, он ужаснулся и сказал: «Эти люди относятся к нам с большим пренебрежением, нам следует подумать, как обеспечить себе возвращение». И войско персидского царя тайком бежало в ту же ночь.
***
Скифские стрелки:
Во все времена ценились воины, владевшие в бою обеими руками. Способ битвы двумя мечами назывался «по-македонски». А скифы с детства приучали воинов пользоваться при стрельбе из лука обеими руками. Они не натягивали лук только левой рукой, а правой только накладывали стрелу, но одинаково применяли обе руки для обоих действий. Это давало огромные преимущества при стрельбе с лошади на скаку – скифский воин был опасен отовсюду, ибо бил, поворачивая корпус, в любую сторону, управляя конем лишь с помощью ног.
***
Из истории скифской археологии:
Ценнейшая находка - золотая пектораль – нагрудное украшение царя, шедевр античной торевтики – была сделана случайно. В 1971 г. советский археолог Б.Мозолевский доследовал курган Толстая Могила. Увы, оказавшийся ограбленным еще в древности - грабители поработали на совесть. Ползя по коридору-дромосу, ведущему в погребальную камеру, ученый случайно оперся рукой о рыхлую землю и… поранил ладонь обо что-то острое. Под слоем земли, обвалившейся с потолка еще до ограбления, скрывалось чудесное украшение, не доставшееся грабителям.
***
СКИФСКАЯ ХРОНОЛОГИЯ:
***
Обсуждение темы продолжается на литературном сайте: http://zhurnal.lib.ru/d/dubynina_i_w/sk ... dkow.shtml
- но вот римлян под Апшероном ещё никто не раскопал 
))
