Забытое ратное поле России...

[thor]

Утром того же дня о переправе главных сил татарского войска на левый берег Оки узнали и в штабе русской рати. Дальше удерживать позиции на Оке смысла не было, и Воротынский отдал приказ об общем отступлении к северу, к столице, вслед за ханом. Согласно Московскому летописцу, на военном совете Воротынский заявил воеводам, раскрывая суть своего замысла: «Так царю страшнее, что идем за ним в тыл, и он Москвы оберегаетца, а нас страшитца. А от века полки полков не уганяют; пришлет на нас царь посылку, и мы им сильны будем, что остановимся; а пойдет всеми людьми, и полки их будут истомны, вскоре нас не столк¬нут, а мы станем в обозе безстрашно». Пискаревский же летописец сообщает еще одну весьма интересную подробность этого отступления – воеводы «пошли к Москве розными дорогами (выделено нами – THOR) и с обозом и пришли за три часы до царева приходу и с обозом со всех дорог смотрением божиим вдруг на Молоди, и обоз поставили, и ров выкопали». Складывается впечатление, что позиция у Молодей была заранее осмотрена «большими» воеводами и они знали, куда и зачем ведут свои полки. В авангарде русского войска шел усиленный «немцами» Ю. Фаренсбаха передовой полк князей А.П. Хованского и Д.И. Хворостинина, перед которым Воротынский поставил задачу атаковать арьергард неприятеля и приостановить его продвижение навстречу ногаям Тягриберди.
Передовой полк отлично выполнил свою задачу (примечательно, что в ряде источников о Хованском не сказано ни слова, а главным героем «потехи» представлен Д.И. Хворостинин). Он «…пришел на крымской на сторожевой полк, да с ними учял дело делати с немцы и с стрельцы и со многими дворяны и з детьми боярскими и з бояръскими людми, да мчял крымъской сторожевой полк до царева полку». Разрядная книги дополняет этот рассказ, указывая на место, где Хворостинин и его ратники догнали татар, разбили их и погнали к северу – «у Воскресенья на Молодех». Узнав от беглецов о произошедшем (русские источники сообщают, что в ставку хана прискакали два его сына «и учяли говорити: «Ты, государь, идешь к Москве, а нас, государь, московьские люди созади побили…»), хан отрядил на помощь своему «сторожевому полку» 12 тыс. ногаев и татар. С подходом подкреплений перевес оказался на стороне неприятеля, и теперь уже Хованскому и Хворостинину пришлось, как показалось татарам, поспешно отходить. Однако они заблуждались – русские за много десятилетий противостояния прекрасно освоили тактические приемы татар и не раз с успехом использовали их против них. Так получилось и в этот день. Пока ратники передового пола «мчяли» татарский арьергард до расположения главных сил неприятеля, М.И. Воротынский «с товарищи» вышел к Молодям и, как уже было сказано выше, успел отдать необходимые приказания. На вершине холма, у подножия которого находилось само село и протекала речка Рожайка, был поставлен гуляй-город, вокруг которого был выкопан ров, подготовлены позиции для наряда. Все было готово к встрече неприятеля, и он не заставил себя долго ждать. Отступавшие конные сотни передового полка неожиданно для торжествующего неприятеля, подскакав к холму, уклонились вправо. «И в те поры из-за гуляя князь Михаило Воротынской велел стрельцем ис пищалей стреляти по татарским полком, – писал летописец, – а пушкарем из большово снаряду изс пушек стреляти. И на том бою многих безчисленно нагайских и крымъских тотар побили…».

[thor]

Свинцовый ливень остудил воинственный пыл татар, и они отхлынули назад, откатившись к своим главным силам. Хан не рискнул и дальше двигаться к Москве, имея на хвосте всю русскую армию, остановился в «семи верстах» южнее Пахры «на болоте и начал готовиться к решающему сражению. Третий раунд остался за русскими – Воротынский сумел навязать Девлет-Гирею сражение в том месте, где это было удобно ему и где русская рать могла реализовать свое техническое преимущество.
Ночью хан передвинул свой лагерь ближе к Молодям и встал «за пять верст» от русских позиций. Во вторник 29 июля, по сообщению «Повести…», «…наши плъкы с крымскими людми травилися, а съемного бою не было». Московский летописец добавил к этому лапидарному и лаконичному описанию длившегося весь день «лучного боя» между отрядами татар и сотнями детей боярских и схваток отдельных наездников несколько ярких деталей, характеризующих действия русских полков. По словам летописца, крымский «царь» «…послал на обоз всех людей. И со все стороны учали к обозу приступати. И полки учали, выходя из обозу, битися: большей полк, правая рука и передовой и сторожевой, которой же полк по чину. А левая рука держала обоз. И в тот день немалу сражению бывшу, ото обою падоша мнози, и вода кровию смесися….». Т.о., решительного боя в этот день не было – обе стороны выжидали, прощупывали намерения друг друга, ждали, кто сделает первый шаг. И поскольку русские отнюдь не торопились покидать свою укрепленную позицию, а татары не стремились штурмовать ее, памятую о уроке, который им был преподан накануне, то к вечеру «…разыдошася полъки во обоз, а татаровя в станы своя…». Очередной раунд закончился вничью, однако хан находился в худшем положении – Девлет-Гирей не мог ждать, и он должен был решать – или штурмовать русский лагерь, или же отступать несолоно хлебавши. Последний вариант его устроить никак не мог – после столь громогласных заявлений отойти просто так, не дав решительного, генерального сражения, хан не мог без потери лица, что было чревато серьезными внутри- и внешнеполитическими осложнениями, потерей лица.

[thor]

Ночью в татарском лагере состоялся военный совет, на котором было принято решение попытаться штурмом взять русский лагерь. По сообщению летописца, «Дивей мурза с нагаи сказався царь похвально и рек: “Яз обоз руской возьму; и как ужаснутца и здрогнут, и мы их побием”…». Воротынский предвидел этот шаг противника и, оставив большой полк внутри гуляй-города (очевидно, и пехоту остальных полков тоже), вывел прочие полки за город (можно предположить, что они встали на пологих южном и юго-восточном склонах холма). С утра среды 30 июля татары начали штурм гуляй-города. Видимо, отряды татарских всадников, стремительно подъезжая к русским позициям, засыпали защитников гуляй-города ливнем стрел, пытаясь нанести им как можно большие потери с тем, чтобы потом, нащупав слабое место, разомкнуть линию гуляй-городин и возов, ворваться в лагерь и в рукопашном бою перебить его защитников. После нескольких последовательных атак, предпринятых Дивей-мурзой, не привели к видимому успеху, и тогда мурза «поехал около обозу с невеликими людьми розсматривать, которые места плоше, и на то б место всеми людьми, потоп¬тав, обоз разорвати».
Мурзу в богатом доспехе, в окружении блестящей свиты, трудно было не заметить, и тогда Воротынский и Шереметев выслали из гуляй-города детей боярских большого полка с приказом атаковать противника. «И Дивей мурза своих татар стал отводити. И скачет на аргамаке, – сообщал детали пленения татарского полководца летописец, – и аргамак под ним сподкнулся, и он не усидел. И тут ево взяли и с аргама¬ком нарядна в доспехе». Источники сохранили имя ратника, взявшего в плен Дивей-мурзу. Им оказался сын боярский из Суздаля Иван (Темир) Шибаев сын Алалыкин.
Потеряв своего военачальника, татары моментально смешались и «пошли от обозу прочь в станы». Оправившись от первого шока, вызванного пленением Дивей-мурзы, к вечеру татары снова попытались атаковать русский лагерь, но на этот раз, по сообщению летописца, татарской напуск стал слабее прежнего, а руские люди поохрабрилися и, вылазя, билися и на том бою татар многих побили…». Возможно, именно тогда, в вечернем бою был убит Тягриберди-мурза и попал в плен некий астраханский царевич (Хаз-Булат, названный Штаденом вместе с Дивей-мурзой?). Надо полагать, хан в этот день сильно пожалел о том, что с ним не было наряда, оставленного в старом лагере за Окой – без артиллерии взломать гуляй-город и окопанный обоз оказалось чрезвычайно сложным и сопряженным с большим потерями делом.

[thor]

Поражение, которое Девлет-Гирей и его воины потерпели в среду, было весьма серьезным – два дня татары приходили в себя, а русские получили передышку. В четверг и в пятницу, 31 июля и 1 августа, по сообщению разрядной книги, «…с крымскими людьми травились, а сьемново бою не было». Однако ситуация в русском лагере складывалась чрезвычайно сложная. Запертые на ограниченном пространстве внутри обоза и гуляй-города, русские испытывали нехватку фуража, провианта и воды. Дивей-мурза на допросе заявил, по словам Штадена, что если бы вместо него взяли бы в плен самого Девлет-Гирея, то он легко бы освободил «царя» через 5-6 дней, дождавшись, пока русские ослабеют от голода.
К счастью для русских воевод, Девлет-Гирей не стал дожидаться, пока русские окончательно изнемогут от голода и жажды. Он решил ускорить развязку событий. Что же заставило хана спешить в ситуации, когда еще несколько дней, и русские будут вынуждены или сдаться, или выйти из своего лагеря для последнего и решительного боя? Видимо, на это его решение повлиял целый ряд веских причин. С одной стороны, хан не хотел оставлять в беде Дивей-мурзу, которого чрезвычайно высоко ценил. Не случайно астраханский царевич на допросе на вопрос о намерениях хана прямо заявил: «Яз де хотя и царевичь, а думы царевы не ведаю, дума де царева ныне вся у вас, взяли вы Дивия мурзу, тот был всему промышленник…».
С другой стороны, к решительным действиям хана побуждала и обстановка в татарском войске. Судя по всему, рядовые татарские воины глухо роптали, сетуя на малую добычу и большие потери. Мурзы же открыто критиковали действия хана. Во всяком случае, Девлет-Гирей писал Ивану, объясняя причину своего отступления, что пришли де к нему ногаи и жаловались – «…пришли есмя из нагами пять месяц и нам лежать не прибыльно и лошадем истомно; молвя, все заплакали и нужю свою нам в ведоме учинив, заплакав, на ногу пали». Штаден к этому добавлял, что ногаи были недовольны неправильным, не по заслугам, как они считали, разделом добычи.
Наконец, последней соломинкой, что переломила хребет верблюду, стал захват татарскими разъездами гонца с грамотой, которую, согласно Пискаревскому летописцу, оставленный в Москве «для осады» князь Ю.И. Токмаков отправил в лагерь к Воротынскому. В этом послании князь просил воевод «сидеть безстрашно», поскольку идет де к ним на помощь «рать наугородцкая многая». Московский летописец к этому добавлял, что пленный под пыткой показал – «прибылым войском» командует сам Иван Грозный, а в авангарде его полков в Москву прибыл боярин И.Ф. Мстиславский с 40 тыс. ратью и что он сам был очевидцем прихода этого войска.

[thor]

Хан и его советники пришли к выводу, что ждать больше невозможно и нужно действовать немедленно. Поэтому «… авъгуста во 2 день в субботу царь крымской послал нагайских татар многых и крымских царевичей и многие плъки татаръскые пешие и конные к гуляю городу выбивати Дивия мурзу да и гуляй город велел взятии…». Надо полагать, увидев, с какой яростью и упорством татары начали штурм русских позиций, М.И. Воротынский вздохнул с облегчением – Девлет-Гирей бросил своих воинов в решительное наступление, отказавшись от попытки взять русский лагерь измором.
Спешенные татарские воины с невиданной храбростью и упорством, невзирая на большие потери от огня стрельцов и казаков, осыпаемые ядрами и «дробом» из пушек и затинных пищалей, раз за разом ходили на приступ. Из-за их спин конные лучники осыпали защитников гуляй-города во главе с Д.И. Хворостининым ливнем стрел. Однако русские воины держались, отбивая неприятельские атаки. Летописи и разрядные книги лишь в слабой степени отражают накал схватки. Как писал неизвестный автор «Повести…», «и как татаровя пришли к гуляю городу и ималися руками за стену у гуляя города, – и нашы стрельцы туто многых татар побили и рук бесчислено татарьскых отсекали…».
Выждав момент, когда напор татар ослабел. М.И. Воротынский решил контратаковать неприятеля. По условленному сигналу русская артиллерия открыла массированный огонь по неприятельским боевым порядкам («из большово наряду ис пушек и изо всех пищалей»), гуляй-город раскрылся, и в схватку вступили дети боярские передового полка во главе с Д.И. Хворостиниными немцы ротмистра Ю. Фаренсбаха. Одновременно с этим сам Воротынский во главе сотен большого полка, совершив обходной маневр по «долу», атаковал противника с тыла, «… да учали с нагайцы и с крымцы дело делати сьемное, и сеча была великая».

[thor]

Ошеломленный противник, оказавшись под одновременным ударом с тыла и с фронта, поначалу упорно сопротивлялся, однако недолго – слишком велики были его потери и слишком неожиданным оказалось введение в бой свежих русских сил. Разгромленные татарские «полки» отхлынули обратно в свой лагерь, неся хану горестную весть о смерти и пленении множества военачальников и рядовых воинов.
Поставив все на карту и потерпев неудачу, хан оказался в чрезвычайно сложном положении. Русские отнюдь не выглядели умирающими от голода и жажды, с севера, казалось, надвигалось большое царское войско, ханская же рать понесла большие потери, в особенности в командном составе (не случайно русские источники подчеркивали, в бою 2 августа под стенами гуляй-города полегло немало татарских мурз). Между тем, как отмечал еще в начале века С. Герберштейн, именно от искусства военачальников среднего звена зависели успешные действия татарских отрядов. Продолжение осады в этой ситуации могло легко превратить тяжелое поражение в подлинную катастрофу. Выход напрашивался сам собой – бросить все и спешно отступать обратно за Оку. Оставив арьергард из 3 тыс. «резвых людей» «травитися» с русскими воинами, в ночь на 3 августа хан поспешно, бросив лагерь и все, что в нем было, устремился на юг, за несколько часов достиг Оки под Серпуховом «да тое же нощи и Оку реку перевезеся…». Еще 2 тыс. воинов были оставлены ханом «для бережения» на «перевозе» через реку (возможно, они охраняли оставленный на правом берегу Оки обоз еще с 28 июля).
О том, что хан бежал с поля битвы, в русском лагере узнали утром 3 августа. Воротынский немедленно вывел свою конницу из лагеря и атаковал татарский арьергард. После недолго сопротивления противник бежал к реке и по дороге был практически полностью перебит или пленен. На плечах отступающих русские всадники домчались до Оки и здесь опрокинули оставшихся в лагере татар – «наши воеводы тех татар с тысящу убили, а иные за Оку реку ушли…». Дальше за Окой, в Поле, татар не преследовали – сил для этого уже не оставалось, да и полону с собой татары не вели, поскольку по дороге на Москву хан «войну не распускал», с одной стороны опасаясь, что как только он это сделает, разрозненные отряды татарских загонщиков будут побиты русскими. С другой же стороны сам Девлет-Гирей писал Ивану Грозному, что он де для лагеря искал места, «где б сел и животины много» – очевидно, что ближнее Подмосковье и без того было опустошено в предыдущем году, и много полону и скота набрать было просто негде. На обратном же пути было уже не до охоты за живым товаром и скотом – дай Бог унести ноги подобру-поздорову. Как писал А. Лызлов, хан и его войско «Оку реку преиде и c великим срамом невозвратно побежа во Орду, ни ко еди¬ному граду приближающися».

[thor]

Захватив ханский лагерь и богатые трофеи, «… бояря и воеводы, князь Михайло Иванович Воротынской с товарыщи пошли назад по старым местом в Серпухов, в Торусу, в Колугу, на Коломну, где стояли до государева приходу». Тот же день от посланцев Воротынского о грандиозной победе стало известно в Москве, «и бысть на Москве и по всем градом радость неизреченная, молебная пения з зво¬ном. И с радостию друг со другом ликующе».
Все эти дни Иван Грозный и его окружение в Новгороде напряженно ждали известий с «берега». В новгородских церквях и монастырях практически непрерывно шли службы, на которых присутствовал сам царь с сыном и молодой женой. 20 июля по случаю возвращения из Москвы в Новгород двух старых икон («икона образ Спасов, серебром обложена, да другая икона святых апостол верховных Петра и Павла, серебром обложена вся») новгородский владыка «собором» совершил крестный ход по новгородским улицам. Наконец, 31 июля в Новгород пришли первые известия о боях на Оке. Видимо, тогда же Иван узнал и о том, что хану удалось преодолеть русский оборонительный рубеж на «берегу» и начать наступление на столицу. Ночью на 1 августа Иван приказал начать срочную эвакуацию наряда и припасов к нему в Псков, а наутро, немного успокоившись, снова обратился за помощью к Богу.
В томительном ожидании новых вестей от воевод прошло 5 дней, и вот 6 августа Ивану сообщили, в Новгород с сеунчем от воевод прискакали гонцы. Царь приказал немедленно доставить их к нему. Сеунщики, князь Д.А. Ногтев и А.Г. Давыдов, передали Ивану грамоту от Воротынского и его товарищей об одержанной над крымским «царем» великой победе и представили доказательства этому – ханские два саадака, два лука и две сабли. В Новгороде немедленно начались торжества – до полуночи звонили колокола, в церквях и монастырях начались молебны. На следующий день к Ивану прибыл новый гонец с более подробными новостями о победе, «…и государь воевод жаловал добре». Как жаловал – из разрядной книги известно, что «…государь прислал к бояром и воеводам з золотыми Офонасья Олександрова сына Нагово…». 9 августа в Новгород доставили пленного Дивей-мурзу. Теперь уже окончательно стало ясно, что гроза над Русской землей миновала. 11 августа по приказу царя наряд, находившийся в лодьях в готовности к немедленной отправке во Псков, был выгружен обратно на берег – эвакуация отменялась. 17 августа Иван покинул Новгород и отъехал к Москве. 30 августа 1572 г. в Москву из Новгорода была отправлена государственная казна – опасность миновала.

[thor]

Под самый занавес Молодинской эпопеи произошли еще два события, как бы поставивших итог этому тяжелому и полному тревог году. В конце августа, Девлет-Гирей прислал Ивану Грозному своего гонца Шигая (Шах-Али) с грамотами от себя и своих сыновей Мухаммед-Гирея и Адыл-Гирея. В своем послании хан, пытаясь сохранить лицо после сокрушительного поражения, писал русскому царю, что он де всего лишь хотел при личной встрече получить, наконец, ответ – даст Иван ему, крымскому «царю», Астрахань или же нет: «Хотенье мое было: с тобою на въстрече став, слова не оставив, переговорити… И ныне по прежнему нашему слову, меж нами добро и дружба быв, Казань и Асторохань дашь, – другу твоему друг буду, а недругу твоему недруг буду; от детей и до внучат межь нами в любви, быв роту и шерть учинив, нам поверишь». В том, что под Москвой произошло многодневное кровопролитное сражение, хан обвинял самого Ивана, который де уклонился от встречи и послал воспрепятствовать благим намерениям хана своего воеводу Воротынского, ну и некоторые горячие татарские богатыри, видя, что за ними идет московское войско, «серца своего не уняв, на серцо свое надеяся», вступили с ними в бой. Обещая Ивану свою дружбу и союз в обмен на Астрахань и Казань, Девлет-Гирей угрожал, что если де Иван откажется, то тогда ему не останется иного выхода, как «с недругом твоим, с королем (видимо, хан еще не знал того, о чем был осведомлен Иван, о смерти Сигизмунда II – THOR), в дружбе быв, и зиму, и лето на тобя учну ходити,…, однолично мы о тех городех до смерти своей тягатися нам того у вас» потому как если два этих мусульманских юрта «…не возмем, – и нам то грешно: в книгах у нас так написано: для веры однолично голову свою положим».
Однако попытки хана приуменьшить размеры поражения, представить окончившееся для него сокрушительным разгромом многодневное побоище лишь незначительной схваткой, никак не влиявшей на расстановку сил, сложившуюся после московского пожара 1571 г., не имели успеха. Ханский гонец встретил в Москве весьма холодный прием. «До указу» его держали в Боровске, а затем 4 сентября Иван принял его в подмосковном селе Лучинском «на крестьянском дворе» (sic - !), причем Иван даже не спросил, как это было принято дипломатическим протоколом, о здоровье «брата своего» крымского «царя», а привезенные грамоты велел предать дьяку А. Щелкалову. Хан, очевидно, понимал, что его прежние требования будут отклонены в Москве. Поэтому он дал Шигаю инструкции пойти в случае необходимости на уступки – у московского государя де земли много, и почему бы Ивану не дать ему всего лишь два города, тем более что он, Девлет-Гирей, сделал даже больше, чем его прадед Мухаммед-Гирей 50 лет тому назад («яз де деда своего и прадеда ныне делал лутчи»)? В конце концов, если уж Иван не желает отдавать оба города, то хотя бы пусть одну Астрахань вернет, «…для того, что ему (Девлет-Гирею – THOR) соромно от брата своего от турского, что он с царем и великим князем воюетца, а ни Казани, ни Астрахани не возьмет и ничего не учинит…». Вот тогда-то Иван, категорически отказываясь уступить хану, и произнес свои знаменитые слова о четырех татарских саблях, что будут сечь Русскую землю. И он был прав – Большие ногаи, убедившись в том, что Девлет-Гирею не удалось одолеть Ивана, поспешили отложиться от неудачливого крымского «царя» и начали искать милости московского государя. Сам же Девлет-Гирей до самой своей смерти, наступившей летом 1577 г., не пытался больше ходить на Москву. И хотя его преемник, Мухаммед-Гирей II, продолжал настаивать на передаче Крыму Астрахани, тем не менее ни он, ни его брат Ислам-Гирей II, правивший после него, не пытались предпринимать крупномасштабных военных экспедиций против Москвы. Не в последнюю очередь это было связано с тем, что поражение при Молодях привело к обострению борьбы за власть между наследниками Девлет-Гирея и стоявшими за ними аристократическими кланами.

[thor]

Разгром Девлет-Гирея и наступившие в это же время бескоролевье в Речи Посполитой позволили Ивану Грозному сосредоточиться на решении ливонской проблемы. Еще 11 августа царь отписал грозное послание шведскому королю, в котором напомнил, что раз король не прислал к нему в Новгород к Троицыну дню свое посольство, то грядущей зимой, раз уж королю «земли своей и людей» не жаль, он увидит, как Иван и его люди «учнут у него миру просить». И действительно, поздней осенью «…тово же году государь царь и великий князь ходил в вотчину свою в Великий Новгород, а из Новагорода Великово пошол зимою для своево дела и земсково на ливонские немцы, а взяли тем походом город Пайду». И хотя Иван не стал развивать успех дальше из-за рано наступившей весны, этот поход стал прологом к знаменитому Ливонскому походу 1577 г.
Несколько слов о судьбе главных героев кампании 1572 г. – воевод и ратников «берегового» разряда и «украинных» городов, одолевших в смертельной схватке сильного и опасного врага. По приезду в Москву Иван Грозный чествовал своих воевод и «воинников», разбивших Девлет-Гирея. Так, на наш взгляд, можно трактовать сообщение Московского летописца о том, что «как государь пришел к Москве, и бояр и воевод князя Михаила Ивановича Воротынскова с таварыщи по достоянию почтил». К этому времени, надо полагать, дьяки и подьячие «походного шатра» Воротынского закончили работу над составлением «послужных списков» детей боярских и отправили их в Разрядный приказ. В этих списках была отмечена вся служба конкретного сына боярского во время кампании – кто «государю служил, бился явственно», кто «убил мужика» и каким оружием, кто «поимал языка», был ранен и т.д. На основании этих списков, как отмечал О.А. Курбатов, служилые люди могли рассчитывать на награды, прежде всего на прибавку к земельному и денежному окладу. Об этих списках и писал Г. Штаден, когда сообщал, что по итогам кампании «…всем русским князьям и боярам, получившим пули, порубленным или израненным врагом на теле спереди, имения были увеличены или улучшены; тем же, кто был поражен сзади, имения сокращали и надолго суждено им было оставаться в опале…».
Тогда же, во 2-й половине августа 1572 г., была распущена по домам на отдых большая часть «береговой» рати и составлена новая, на три полка, роспись воевод на «берегу»: «А после царевичева приходу были воеводы по полком: в большом полку был князь Ондрей Хованской, Иван Морозов да из Донкова князь Юрьи Курлятев. В передовом полку князь Ондрей Палецкой. В сторожевом полку князь Михайло Лыков да Василей Колычов». Фактически, кампания была завершена – татарам было нанесено такое поражение, что ожидать их нового нападения в завершающемся году не стоило, да и мелкие отряды тоже вряд ли попытались бы «пошарпать» русскую «украйну» в поисках добычи.

[thor]

По-разному сложилась судьба воевод, возглавлявших русское войско в эти жаркие летние дни. Князь М.И. Воротынский поначалу был щедро пожалован Иваном Грозным. Царь не только полностью снял с него опалу и сделал его фактически главой Боярской думы (как писал Р.Г. Скрынников, «выше него в думе «сидел» один князь И.Ф. Мстилавский. Но этот последний признал себя виновником сожжения Москвы, из-за чего лишился всякой популярности и авторитета в стране…»). Более того, в конце 1572 г. Иван пожаловал Воротынскому часть его вотчин (Перемышль), отобранных ранее. В апреле 1573 г. Воротынский снова был назначен командующим «береговым» разрядом, возглавив большой полк, который встал в Серпухове. Казалось, худшие времена для князя миновали. Однако на самом пике славы над Воротынским внезапно снова сгустились тучи. Как сообщает разрядная книга, как только в Разрядном приказе был составлен «береговой» разряд на весну-лето 1573 г., как 1-й воевода сторожевого полка князь В.Ю. Булгаков-Голицын «…бил челом государю царю и великому князю Ивану Васильевичю всеа Русии … на боярина и воеводу на князь Михаила Ивановича Воротынсково. И на той службе Голицын с Воротынским месничался и списков дворян и детей боярских за князь Михаилом Воротынским не имал, а сказал, что ему, князь Василью, на той службе князь Михайла Воротынсково меньши быть невмесно…».
Требование Голицына дать ему «щот и суд» внешне выглядело абсурдным. Ведь по давнему приговору 1550 г.1-й воевода большого полка был безусловно выше 1-го воеводы сторожевого полка. Послужной список Голицына и его статус (боярином он стал только в 1576/1577 г.) также не давали ему шансов на успех в этом деле, равно как и родовитость – Голицыны очевидного преимущества в «чести» перед Воротынскими не имели. Неожиданно Иван Васильевич удовлетворил челобитье князя: «И государь царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии боярина своего и воеводу князь Василья Юрьевича Голицына пожаловал, велел послать к нему невмесную грамоту, что ему князю Василью Голицыну со князь Михаилом Воротынским быть без мест в сем розряде».

[thor]

Вне всякого сомнения, челобитная Голицына появилась не на пустом месте. Видимо, в конце зимы – начале весны 1573 г. Иван Грозный по неизвестным причинам утратил доверие к Воротынскому. Охлаждение царя к своему лучшему полководцу к моменту составления «берегового» разряда стало настолько очевидным, что В.Ю. Голицын решил воспользоваться этим обстоятельством. Правда, ему пришлось ждать почти три месяца, пока Иван не вынес свое решение удовлетворить его челобитную. О том, что происходило в течение этих месяцев – можно только догадываться. Ясен только исход – согласно лаконичному свидетельству разрядной книги, «…тово же году положил государь опалу свою» на Воротынского, «взял» его «з берегу» и «казнил смертию».
Тогда же опале подверглись два других воеводы «берегового» разряда 1573 г. – князь Н.И. Одоевский, вместе с Воротынским сражавшийся летом 1572 г. при Молодях, и престарелый воевода М.Я. Морозов, причем последний даже не успел прибыть на место службы, как был арестован. Все они также были казнены. Казнен также был и 2-й воевода сторожевого полка В.И. Умного Колычев. Правда, случилось это позднее, вероятно, летом 1575 г., и связана его смерть, судя по всему, была с падением царского фаворита окольничего Б.Д. Тулупова и восхождением новой «звезды» в окружении Ивана Грозного – Бориса Годунова.
Не обошел стороной гнев Ивана и другого героя Молодинской битвы – воеводу Д.И. Хворостинина. Осенью 1573 г. была составлена роспись войска, которое должно было отправиться походом на бунтовавшую «казанскую черемису, луговую и нагорную». Однако еще до того, как рать выступила на подавления мятежа, «государь тогды опалу свою положил на князь Дмитрея да на князь Федора Хворастининых на обеих, и велел им быть к себе». Опала, правда, длилась недолго – уже весной следующего года Дмитрий Хворостинин получил назначение 2-м воеводой сторожевого полка, что встал на «берегу», в Коломне. Но это назначение, если так можно выразиться, стало для воеводы традиционным практически до конца 70-х гг. Пока Хворостинин был в опричнине, он мог не опасаться местничества со стороны более родовитых воевод, но как только опричнина была отменена, на успешной карьере князя был поставлен крест. Ни несомненный талант военачальника, ни храбрость и энергичность – ничто не могло переломить традицию и Хворостинину приходилось довольствоваться второстепенными командными постами что на берегу, что в Ливонии.
Единственный раз, когда он получил самостоятельное командование, в кампанию 1578 г., и то воеводе пришлось вернуться в Москву. Посылая в Ливонию новое войско, Иван назначил Хворостинина 1-м воеводой сторожевого полка. Однако 2-й воевода полка, князь М.В. Тюфякин, «списков не взял за ним, за князем Дмитреем, что ему с ним быти невмесно меньши князя Дмитрея. И писано ко князю Михаилу, чтоб он был по новой росписи в болшом полку в третьих, а князю Дмитрею велено ехати к Москве». Бог миловал воеводу – после его отъезда оставшиеся воеводы рати разместничались, и в итоге осадившее ливонский город Кесь (Венден) русское войско так и не смогло овладеть им. Атакованное соединенным польско-шведским войском, оно потерпело сокрушительное поражение. Среди взятых в плен воевод оказался и брат Дмитрия Хворостинина Петр, карьера которого после памятной битвы 1572 г. складывалась довольно успешно для молодого и относительно неродовитого воеводы. Домой Петр Хворостинин вернулся, по всей видимости, уже после завершения Ливонской войны. Его старший брат под занавес Ливонской войны сумел несколько раз отличиться и в условиях, когда командный корпус русского войска понес большие потери, начал постепенно продвигаться «наверх». В начале 1582 г. он наконец-то после долгого перерыва был назначен 1-м воеводой передового полка рати, ходившей походом против шведов «в Свиску землю, за Неву реку». В «деле» со шведами под деревней Лялицы передовой полк отличился, «немецких людей побил и многих языков поимал», за что среди прочих воевод рати Д.И. Хворостинин получил наградной золотой. С этого момента карьера заслуженного воеводы начала постепенно идти в гору и при Федоре Иоанновиче, как уже было отмечено ранее. Д.И. Хворостинин считался одним из опытнейших русских полководцев.

[thor]

Его бывший начальник по передовому полку, князь А.П. Хованский, сумел избежать царского гнева и в последующие годы был и полковым воеводой, и наместником, пока не умер в 1577/1578 г., будучи воеводой в Кукеносе.
Два брата Шереметева, Иван Меньшой и Федор, тоже благополучно миновали политические бури начала 70-х гг., и это при том, что Федор Шереметев не самым лучшим образом показал себя в кампании 1572 г., а в ходе следствия 1574 г. бежавшие из Крыма русские пленники показали на них, что братья изменяли Ивану Грозному и переписывались с Девлет-Гиреем. Иван Грозный лишь пригрозил братьям опалой («…а што на Шереметевых гнев держати, ино ведь есть его (Ивана Большого Шереметева, укрывшегося от царского гнева в монастыре – THOR) братья в миру, и мне есть над кем опала своя положити». Иван Меньшой Шереметев был убит зимой 1577 г. под Ревелем, а его брат снова «отличился» под Кесью-Венденом осенью 1578 г., бежав с поля боя также, как и в 1572 г. Трусость, проявленная окольничим (видимо, Федор Шереметев характером пошел не в своих старших братьев), тем не менее и на этот раз сошла ему с рук. Но от судьбы не уйдешь. «Стратагему» с бегством он попытался повторить и годом позже, когда крепость Сокол, одним из воевод которой он был, была осаждена войском короля Речи Посполитой Стефана Батория. Не дожидаясь, пока неприятель возьмет Сокол штурмом, Шереметев попытался бежать с небольшим отрядом верных ему людей, или, попросту говоря, дезертировал. Однако далеко ему уйти не удалось. Как сообщал польский историк Р. Гейденштейн, по дороге на Псков «встретился с воеводой Брацлавским Иваном Збаражским, с этой стороны наблюдавшим за неприятелем и попался живым в руки неприятелей вместе с бывшими с ним всадниками».
Но воевода родился, судя по всему, под счастливой звездой. И на этот раз ему все сошло с рук. Вернувшись из плена, он не только не перестал быть членом Боярской думы, где он пребывал с осени 1576 г., но и получил назначение наместником в Кострому и благополучно пережил Ивана Грозного.

[thor]

Иначе проявил себя князь И.П. Шуйский. После Молодей начинается его быстрое восхождение на верх русской военной пирамиды. В походе на Пайду он – 1-й воевода сторожевого полка, а затем наместничал в Пскове. В 1576/1577 г. он получил чин боярина. К тому времени он, видимо, находился в милости у Ивана Грозного – во всяком случае, в разряде «похода государя царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии и сына ево государева царевича князя Ивана Ивановича Московских на свое дело и на земское» от апреля 1576 г. на «берег» Шуйский значится «з государем», да и впоследствии он был возле Ивана, да и занимал хорошие воеводские должности. О прочном положении Ивана Шуйского в армейской иерархии и при дворе свидетельствует тот факт, что в 1579 г. с ним попытался безуспешно местничать князь В.Ю. Голицын, одолевший шестью годами раньше Воротынского.
Но не этим прославился И.П. Шуйский. Занимая в течение нескольких лет пост псковского наместника, он сумел прекрасно подготовить город к обороне и отстоял город от армии Стефана Батория, который осаждал Псков с конца августа 1581 г. по февраль 1582 г. Героическая оборона псковского гарнизона, руководимого И.П. Шуйским, сорвала планы польского короля успешно завершить войну с Россией и ускорила завершение затянувшегося чрез всякой меры конфликта. Славная оборона Пскова стала высшей точкой его военной карьеры.
Осталось сказать несколько слов о судьбе последнего из тех десяти воевод, что водили полки на татар жарким летом 1572 г. – о князе Андрее Васильевиче Репнине. После молодинской кампании он воеводствовал на «берегу», ходил в Ливонию в 1577 г. году, а до этого сидел воеводой в Пернове. Максимум, чего он достиг в эти годы – так это поста 1-го воеводы передового полка в «береговой» рати в кампанию 1577 г. Прошло несколько месяцев, и назначенный 2-м воеводой сторожевого полка рати, посланной на Кесь зимой 1578 г., князь к месту службы так и не приехал. Разрядная книга лаконично сообщала, что «князь Ондрей Репнин по той росписи с вое¬водами не был за болезнью; тогды ево и не стало».
Вот так – не прошло и 10 лет после того, как хан и его войско под покровом ночи «со срамом» бежали в Крым, а из 10 воевод в живых осталось только 4. 3 воевод пали жертвой придворных интриг, двое умерли от болезней и один пал на поле боя. Летом 1577 г. умер и главный противник М.И. Воротынского и его товарищей – крымский хан Девлет-Гирей. Несколько раньше умер в русском плену и Дивей-мурза, которого Иван Грозный категорически отказывался отпускать на волю на любых условиях. В новом десятилетии продолжать противостояние в Поле предстояло новым людям.

[thor]

Источники и литература.

1.Источники.
1.Аделунг Ф. Критико-литературное обозрение путешественников по России до 1700 года и их сочинений // Чтения в Императорском обществе истории древностей Российских при Московском университете. 1863. Кн.1.
2.Акты исторические, относящиеся к России. Т. I. Выписки из Ватиканского тайного архива и из других римских библиотек и архивов, с 1075 по 1584 год. СПб., 1841.
3.Антонов А.В. Поручные записи 1527-1571 годов // Русский дипломатарий. Вып. 10. М., 2004.
4.Антонов А.В., Маштафаров А.В. Об архиве Суздальского Покровского девичьего монастыря // Русский дипломатарий. Вып. 10. М., 2004.
5.Анхимюк Ю. В. Записи летописного характера в рукописном сборнике Кирилло-Белозерского собрания – новый источник по истории опричнины // Архив русской истории, № 2. 1992.
6.Анхимюк Ю.В. Разрядная повесть о Полоцком походе // Русский дипломатарий. М., 2004. Вып. 10.
7.Архангелогородский летописец // ПСРЛ. Т. 37. Л., 1982.
8.Бабур-наме. Ташкент, 1992.
9.Баранов К.В. Записная книга Полоцкого похода 1562/1563 года // Русский дипломатарий. Вып. 10. М., 2004.
10.Беликов В. Ю., Колычева В. И. Документы о землевладении князей Воротынских во второй половине XVI – начале XVII вв. // Архив русской истории. 1992. № 2.
11.Боплан Г-Л. Описание Украины. М., 2004.
12.Буганов В.И. Документы о сражении при Молодях // Исторический архив. № 4, 1959. С. 166-183.
13.Буганов В.И. Повесть о победе над крымскими татарами в 1572 году // Археографический ежегодник за 1961 г. М., 1962.
14.Вестовой список московского посланца Вислого Булгакова, о литовских делах // Акты, относящиеся к истории Западной России. Т. III. СПб., 1848.
15.Временник Ивана Тимофеева. СПб., 2004.
16.Архимандрит Гавриил (Воскресенский) "Покой душам вашим, православные витязи, за веру и отечество при взятии Казани положившие живот свой..." Имена победителей Казани и прочих особ, поминаемых при отпевании панихид в Зилантове монастыре и в памятнике // Режим доступа: http://www.rusk.ru/st.php?idar=113403
17.Гейденштейн Р. Записки о Московской войне (1578-1582) // Гейденштейн Записки о Московской войне (1578-1582). Шлихтинг А. Новое известие о России времени Ивана Грозного. Штаден Г. О Москве Ивана Грозного. Рязань, 2005.
18.Гейденштейн Р. Записки о Московской войне (1578-1582). Шлихтинг А. Новое известие о России времени Ивана Грозного. Штаден Г. О Москве Ивана Грозного. Рязань, 2005.
19.Города России XVI века. Материалы писцовых описаний. М. 2002.
20.Горсей Дж. Записки о России. XVI – начало XVII вв. М., 1990.
21.Дело князя Бориса Михайловича Лыкова с кн. Дмитрием Михайловичем Пожарским // Русский исторический сборник, издаваемый Обществом истории и древностей российских. Т. II. М., 1838.
22.Дело боярина князя Василия Юрьевича Голицына с боярином князем Иваном Петровичем Шуйским // Русский исторический сборник, издаваемый Обществом истории и древностей российских. Т. II. М., 1838.
23.Допрос царем Иоанном Грозным русских пленников, вышедших из Крыма // Богоявленский С.К. Московский приказной аппарат и делопроизводство XVI – XVII веков. М., 2006.
24.Древняя Российская вивлиофика. Изд. 2. Ч. XIII. М. 1790.
25.Древняя Российская вивлиофика. Изд. 2. Ч. ХХ. М., 1791.
26.Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей. XIV – XVI вв. М.-Л., 1950.
27.История о приходе турецкаго и татарскаго воинства под Астрахань лета от создания мира 7185, а от рождества Христова 1677 // Записки Одесского общества истории и древностей. Т. VIII. Одесса, 1872.
28.Книга Большому чертежу. М.-Л., 1950.
29.Корецкий В. И. Соловецкий летописец конца XVI в. // Летописи и хроники. 1980. М. 1981.
30.Курбатов О.А. Документ об участии Леонтия Степановича Плещеева в событиях Тихвинского осадного сидения 1613 г. // Единорогъ. Материалы по военной истории Восточной Европы. Вып. 1. М., 2009.
31.Курбский А.М. История Иоанна Грозного // Устрялов Н.Г. Сказания князя Курбского. СПб., 1868.
32.Летописные заметки за 7030-7137 (1522-1629) года // Чтения в Императорском обществе истории древностей Российских при Московском университете. 1896. Кн. 4.
33.Летописчик Игнатия Зайцева / Зимин А. А. Краткие летописцы XV-XVI вв. // Исторический архив. Т. V. М-Л. 1950.
34.Лурье Я.С. Донесения агента императора Максимилиана II аббата Цира и переговорах с А.М. Курбским в 1569 году (по материалам Венского архива) // Археографический ежегодник за 1957 год. М., 1958.
35.Лызлов А. Скифская история. М., 1990.
36.Мазуринский летописец // ПСРЛ. Т. 31. М., 1968.
37.Мархоцкий Н. История Московской войны. М., 2000.
38.Местничество. Дела, собранные действительным членом П.И. Ивановым // Русский исторический сборник, издаваемый Обществом истории и древностей российских. Т. II. М., 1838.
39.Милюков П.Н. Древнейшая разрядная книга официальной редакции (по 1565 г.). М., 1901.
40.Московский летописец // ПСРЛ. Т. 34. М., 1978.
41.Ниенштедт Ф. Ливонская летопись Франца Ниенштедта // Сборник материалов и статей по истории Прибалтийского края. Том IV. Рига, 1880.
42.Нижегородский летописец. Н. Новгород, 1886.
43.Новгородские летописи. СПб., 1879.
44.Оболенский К.М. Письмо гетмана литовского Радивила о победе, одержанной при Уле, 1564 года, генваря 26-го // Чтения в Императорском обществе истории древностей Российских при Московском университете. Кн.3. 1847.
45.Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским государством. Ч. 2 (1533-1560) // Сборник Императорского Русского Исторического общества. Т. 59. СПб. 1887.
46.Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским государством. Т. III (1560-1571) // Сборник Императорского Русского Исторического общества. Т. 71. СПб. 1892.
47.Памятники истории Восточной Европы. Т. III. М.-Варшава, 1998.
48.Патриаршая или Никоновская летопись // ПСРЛ. Т. XIII. М., 2000.
49.Первое послание шведском королю Иоганну III (1572) // Послания Ивана Грозного. СПб., 2005.
50.Пискаревский летописец // ПСРЛ. Т. 34. М., 1978.
51.Послание Ивана Грозного в Кирилло-Белозерский монастырь // Послания Ивана Грозного. СПб., 2005.
52.Послание к великому князю Василию Ивановичю всея Русии старца Филофея Елизарова монастыря, в нем же о исправлении крестнаго знамениа и о вдовствующих церквах и о содомском блуде // Синицына Н.В. Третий Рим. Истоки и эволюция русской средневековой концепции (XV – XVI вв.). М., 1998.
53.Поссевино. А. Исторические сочинения о России XVI в. М., 1983.
54.Принц Д. Начало и возвышение Московии // Чтения в Императорском обществе истории древностей Российских при Московском университете. 1876. Кн. 3.
55.Продолжение древней Российской Вивлиофики. Ч. XI. СПб., 1801.
56.Псковская 3-я летопись // ПСРЛ. Т. V. Вып. 2. М., 2000.
57.Разряд 7136 г. // Книги разрядные по оффициальным оных спискам. Т. 2. СПб., 1855.
58.Разрядная книга 1475-1598. М., 1966.
59.Разрядная книга 1559-1606. М., 1974.
60.Разрядная книга 1475-1605. Т. II. Ч. II. М., 1982.
61.Разрядная книга 1475-1605. Т. II. Ч. III. М., 1982.
62.Разрядная книга 1475-1605. Т. IV. Ч. II. М., 2003.
63.Роспись русского войска, посланного против самозванца в 1604 г. // Станиславский А.Л. Труды по истории государева двора в России XVI – XVII веков. М., 2004.
64.Рюссов Б. Ливонская хроника // Сборник материалов и статей по истории Прибалтийского края. Т. II. Рига, 1879.
65.Середонин С.М. Наказ кн. М.И. Воротынскому и роспись полкам 1572 года // Записки Императорского Русского Археологического общества. Труды отделения русской и славянской археологии. Кн. 1. 1895. Т. VIII. Вып. 1 и 2. Новая серия. СПб., 1896.
66.Синбирский сборник. Часть историческая. Т. I. М., 1844.
67.Скрынников Р.Г. Забытый источник о России эпохи Ивана Грозного // Вопросы истории. 1999. № 1.
68.Сметный список 139 году // Временник Императорского Московского общества истории и древностей российских. Кн. 4. М., 1849.
69.Соловецкий летописец второй половины XVI в. / Тихомиров М.Н. Малоизвестные летописные памятники // Исторический архив Т. VII. М-Л. 1951.
70.Статейный список Г.И. Микулина // Путешествия русских послов XVI – XVII веков. СПб., 2008.
71.Статейный список И.П. Новосильцева // Путешествия русских послов XVI – XVII веков. СПб., 2008.
72.Стороженко Н.И. Материалы для истории России, извлеченные из рукописей Британского музея в Лондоне // Чтения в Императорском обществе истории древностей Российских при Московском университете. 1870. Кн. 3.
73.Счетное дело Василья Никитина Пушкина с Ондреем Осиповичем Плещеевым // Временник Императорского Московского общества истории и древностей Российских. Кн. 14. М., 1852.
74.Тихомиров М.Н. Малоизвестные летописные памятники XVI в. // Исторические записки. Вып. 10. 1941.
75.Толстой Ю. Россия и Англия 1553-1593. Первые сорок лет сношений между Россиею и Англиею. 1553-1593. СПб., 1875.
76.Толстой Д. Речь царя и великого князя Ивана Васильевича к панам радам королевства Польского и Великого княжества Литовского, чрез их посла переданная // Чтения в Императорском обществе истории древностей Российских при Московском университете. 1847. Кн. 9. М., 1848.
77.Тысячная книга 1550 г. и Дворцовая тетрадь 50-х годов XVI в. М.-Л., 1950.
78.Флетчер Дж. О государстве Русском // Проезжая по Московии (Россия XVI – XVII веков глазами дипломатов). М., 1991.
79.Чумиков А. Акты Ревельского городского архива. 1450-1610 гг. // Чтения в Императорском обществе истории древностей Российских при Московском университете. 1898. Кн. 4.
80.Шлихтинг А. Новое известие о России времени Ивана Грозного // Гейденштейн Р. Записки о Московской войне. Шлихтинг А. Новое известие о России времени Ивана Грозного. Штаден Г. О Москве Ивана Грозного. Рязань, 2005.
81.Штаден Г. Записки о Московии. Т. 1. Публикация. М., 2008.
82.Henning S. Lifflendische Kurlendische Chronica // Scriptores Rerum Livonicarum. Bd. II. Riga und Leipzig, 1853.

[thor]

2.Литература.
1.Акты Московского государства. Т. I. СПб., 1890.
2.Альшиц Д.Н. Начало самодержавия в России. Л., 1988.
3.Альшиц Д.Н. Разрядная книга московских государей XVI в. (Официальный текст) // Проблемы источниковедения. Вып. VI. М. 1958.
4.Андреев А.Р. Неизвестное Бородино. Молодинская битва 1572 года. Документальная хроника XVI века. М., 1997.
5.Аннинский С. А. Рассуждение о делах московских Франческо Тьеполо // Исторический архив. Т. 3. М. 1940.
6.Анхимюк Ю.В. Частные разрядные книги с записями за последнюю четверть XV – начало XVII веков. М., 2005.
7.Бантыш-Каменский Н.Н. Обзор внешних сношений России (по 1800 год). Ч. 3 (Курляндия, Лифляндия, Эстляндия, Финляндия, Польша и Португалия). М., 1897.
8.Бантыш-Каменский Н.Н. Переписка между Россиею и Польшею по 1700 год. Ч. 1. 1487-1584. М., 1862.
9.Беляев И.Д. О сторожевой, станичной и полевой службе на польской украйне Московского государства до царя Алексея Михайловича. М., 1846.
10.Бехайм В. Энциклопедия оружия. СПб., 1995.
11.Бродель Ф. Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II. Ч. III. М., 2004.
12.Буганов В.И. Обзор разрядных книг последней четверти XV – начала XVII в. // Проблемы источниковедения. Вып. VI. М. 1958.
13.Буганов В.И. Сокращенная редакция разрядных книг 1559-1605 годов // Археографический ежегодник за 1957 г. М., 1958.
14.Бурдей Г.Д. Молодинская битва 1572 года // Из истории межславянских культурных связей. Ученые записки Института славяноведения. Т. XXVI. М., 1963.
15.Буганов В.И.. Корецкий В.И. Малоизвестный московский летописец XVII века из музейного собрания ГБЛ // Записки отдела рукописей ГБЛ. Вып. 32. М., 1971.
16.Вальденберг В.Е. Древнерусские учения о пределах царской власти. М., 2006.
17.Вельяминов-Зернов В.В. Изследование о касимовских царях и царевичах. Ч. 2. СПб., 1864.
18.Веселовский С.Б. Подмосковье в древности // Веселовский С.Б. Московское государство XV – XVII вв. М., 2008.
19.Виноградов А.В. Внешняя политика Ивана IV Грозного // История внешней политики России. Конец XV – XVII век (От свержения ордынского ига до Северной войны). М., 1999.
20.Волков В.А. Войны и войска Московского государства. М., 2004.
21.Володихин Д.М. Воеводы Ивана Грозного. М., 2009.
22.Грин В. Безумные короли. М. – Р.-на-Д., 1997.
23.Дельбрюк Г. История военного искусства в рамках политической истории. Т. IV. СПб., 2001.
24.Загоровский В.П. История вхождения Центрального Черноземья в состав Российского государства в XVI веке. Воронеж, 1991.
25.Зенченко М.Ю. Южное российское порубежье в конце XVI – начале XVII в. М., 2008.
26.Зимин А.А. Колычевы и русское боярство // Археографический ежегодник за 1963. М., 1964.
27.Зимин А.А. Опричнина. М., 2001.
28.Зимин А.А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV – первой трети XVI в. М., 1988.
29.Иловайский Д.И. История России. Т. III. Московско-царский период. Первая половина или XVI век. М., 1890.
30.Карамзин Н.М. История государства Российского. М., 2009.
31.Каргалов В.В. Московские воеводы XVI – XVII вв. М., 2002.
32.Кобрин В.Б. Материалы генеалогии княжеско-боярской аристократии XV – XVI вв. М., 1995.
33.Кобрин В.Б. Опричнина. Генеалогия. Антропонимика. М., 2008.
34.Колобков В.А. Митрополит Филипп и становление московского самодержавия. СПб., 2004.
35.Королюк В.Д. Ливонская война. М., 1954.
36.Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Кн. I. Вып. 2. М., 1990.
37.Лаврентьев А.В. Епифань и Верхний Дон в XII – XVII вв. М., 2005.
38.Лихачев Н.П. Разрядные дьяки XVI века. Опыт исторического исследования. СПб., 1888.
39.Мадарьяга И. де. Иван Грозный. М., 2007.
40.Мак-Нил У. В погоне за мощью. Технология, вооруженная сила и общество в XI – XX веках. М., 2008.
41.Маркевич А.И. История местничества в Московском государстве в XV – XVII веке. Одесса, 1888.
42.Мольтке Г. фон. Военные поучения // Искусство войны. Антология военной мысли. Кн.2. Новое время. СПб., 2000.
43.Новодворский В. Борьба за Ливонию между Москвою и Речью Посполитою (1570-1582). Историко-критическое исследование. СПб., 1904.
44.Новосельский А.А. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII века. М. – Л., 1948.
45.Османская империя и страны Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы в XV – XVI вв. М., 1984.
46.Павлов А.П. Государев двор и политическая борьба при Борисе Годунове. СПб., 1992.
47.Петров К.В. Разрядные книги древней традиции. К изданию исследования Ю.В. Анхимюка // Очерки феодальной России. Вып. 11. СПб., 2007.
48.Платонов С.Ф. Иван Грозный. Виппер Р.Ю. Иван Грозный. М., 1998.
49.Платонов С.Ф. К истории городов и путей на южной окраине Московского государства в XVI веке // Журнал Министерства народного просвещения. Часть СССXVI. 1898. Март.
50.Рогинский М. Г. Послание Иоганна Таубе и Элерта Крузе // Русский исторический журнал. Книга 8. 1922.
51.Россия и степной мир Евразии. СПб., 2006.
52.Россия. Полное географическое описание нашего Отечества. Т. 1. Московская промышленная область и Верхнее Поволжье. СПб., 1899.
53.Садиков П.А. Очерки по истории опричнины. М.-Л., 1950.
54.Садиков П.А. Поход татар и турок на Астрахань в 1569 г. // Исторические записки. Вып. 22. 1947.
55.Семевский М.И. Русская родословная книга. СПб., 1873.
56.Симсон П. История Серпухова в связи с Серпуховским княжеством и вообще с отечественною историею. М., 1880.
57.Скрынников Р.Г. Великий государь Иоанн Васильевич Грозный. Т. II. Смоленск, 1996.
58.Скрынников Р.Г. Царство террора. СПб., 1992.
59.Смирнов В.Д. Крымское ханство под верховенством Оттоманской Порты. Т. I . М., 2005.
60.Стороженко А.В. Стефан Баторий и днепровские казаки. Киев, 1904.
61.Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Т. 6 // Соловьев С.М. Сочинения в восемнадцати книгах. Кн. III. М., 1989.
62.Тихомиров М. Н. Пискаревский летописец как исторический источник о событиях XVI - начала XVII в. // История СССР. 1957. № 3.
63.Трачевский А. Польское безкоролевье по прекращении династии Ягеллонов. М., 1869.
64.Трепавлов В.В. История Ногайской Орды. М., 2002.
65.Трепавлов В.В. Малая Ногайская Орда. Очерки истории // Тюркологический сборник 2003-2004. М., 2005.
66.Филюшкин А.И. Проекты русско-крымского военного союза в годы Ливонской войны // «В кратких словесах многой разум замыкающее…». Труды кафедры истории России с древнейших времен до ХХ века. Т. II. СПб., 2008.
67.Флоря Б.Н. Иван Грозный. М., 2003.
68.Холмогоров В., Холмогоров Г. Исторические материалы о церквах и селах XVII – XVIII ст. Вып. 7. Перемышльская и Хотунская десятины (Московского уезда). М., 1889.
69.Хорошкевич А.Л. Россия в системе международных отношений середины XVI века. М., 2003.
70.Чумиков А. Осада Ревеля (1570-1571 гг.) герцогом Магнусом королем Ливонским, голдовником царя Ивана Грозного // Чтения в Императорском обществе истории древностей Российских при Московском университете. 1891. Кн. 2.
71.Эскин Ю.М. Опричнина и местничество // Анфологион: власть, общество, культура в славянском мире в средние века. М., 2008.
72.Эскин Ю.М. Очерки истории местничества в России XVI – XVII вв. М., 2009.
73.Kennedy P. The Rise and Fall of Great Powers. Economic Change and Military conflict from 1500 to 2000. N.-Y., 1987.
74.Murphey R. Ottoman Warfare 1500-1700. New Brunswik, 1999.