atmir07 » 05 янв 2008, 19:01
акъида – нормальность доктрины, теологии. Традиционное суннитское богословие не ставит верующим пределов в сторону абсолютизации представлений о Боге, но ставит пределы в обратном направлении – о-пределению Бога (положении Ему пределов), в т.ч. Его антропормофизации. Поэтому не соответствует традиционной акъиде популярное (благодаря мощной политико-пропагандистской поддержке некоторых сил) сегодня среди мусульман течение салафизма (в узком современном значении этого термина, по отношению к течению, идеологами которого считаются арабские богословы Аль-Аскаляни, ибн Бааз, ибн Усаймин, Фаузаль бен Фаузаль). Эти шейхи – представители части клерикальных кругов Саудовской Аравии, идейных наследников ваххабизма. Как и в ваххабитской теологической доктрине, эти шейхи говорят о том, что Бог – на небе, утверждают что если в Коране сказано «яд уЛлагъ», «уаджгъ уЛлагъ» - то это значит что у Бога есть рука, лик, только нам не дано знать каковы они. Есть в Интернете некий автор с псевдонимом «Ахмад Шаркаси из Нальчика». Он даже доказывает что у Бога две руки, потому что есть в Коране слова, которые можно перевести как «между руцами» в отношении Бога. Традиционное богословие отвергает такую позицию как неправомочную, искажающую религию. С момента ниспослания Корана передаются от Пророка и его сподвижников традиции понимания смыслов употреблённых в нём слов и выражений и различения ситуаций в которых произносилось их толкование. Выше уже приводились слова имама Ш.Аляутдинова о том, что условность терминов, вызванная универсальным предназначением Откровения, не придумана богословами поздних поколений, а на неё указано в Коране и Пророком. Так, слово «сама» которое переводят как «небо» и про которое в одной из сур сказано что Аллах на нижнем «сама» в лейлят аль къадр («ночь предопределения, могущества»), еще переводится и как «уровень», «горизонт понимания, духовного приближения». Известно также, что Пророк говорил, что «трон Аллаха» объемлет небеса и землю. И когда по-русски говорят «утвердился на троне», то «утвердился» - это далеко не эквивалент арабского слова «стауа». Т.е., такое о-пределение Бога, что у Него есть некое место – трон, это тоже искажение, традиционное богословие не соотносит слова о «троне», «престоле» («курси», «арш» - ср адыг «хьэрш») с понятием «место». Немусульманские исламоведы тоже зачастую признают ваххабизм и салафизм (в узком значении) – еретическими по отношению к традиционному суннизму и сектантскими по сути. В т.ч. и по теологическим резонам – потому что тоже знают, что слова, которые могут переводиться как «рука», «между руками», «лик» изначально несут не антропоморфное значение, а буквализм, ведущий к антропоморфизации восприятия Бога верующими, в мусульманской истории со времен первого поколения всегда сопряжен с экстремизмом и невежественным фанатизмом.
Всё это говорить имеет смысл не для того чтобы изложить классические положения акъиды и шариата и их современные интерпретации в рамках просвещённого традиционного суннизма. А для того, чтобы указать на конфликтные зоны, на предметы конфликтов, актуальные и для нашего народа. И показать на негативное и на позитивное.
Ещё одним таким моментом является, например, отношение к грехам. Пахнет экстремизмом там, где говорится что, по учению ислама, в ад попадают навсегда. Классический суннизм считает соответствующим исламскому вероучению положение о чистилище – об очищении грешников, «если есть в них хоть капля веры», это обосновывается первоисточниками, а среди тех, кто отвергает такое положение, нет ни одного авторитета богословской и правовой мысли, зато все отвергающие проявили себя экстремистами. Ещё хариджиты считали верующего отпавшим от религии и казнили его за разнообразные грехи, зачастую за те, что в классическом шариате считаются малыми и даже неподсудными. Фанатики, обрубавшие всё, что не вписывалось в узкую буквалистскую, формалистскую форму, которую они составляли сами (ни один из сподвижников Пророка не стал хариджитом, зато некоторые сподвижники были убиты хариджитами). Так что чуть что грозить адом, в котором ты будешь навечно – это сектантская традиция. Классическое вероучение – постоянное стремление к правильному - к добру, и, как сказано в Коране, хорошее смывает плохое, в делах в том числе.
… Вспомнив деяния хариджитов, переходим к следующему критерию – представление о принципах шариата и их применение. В общественной мусульманской истории времён Пророка 2 периода – мекканский и мединский. Это два комплекса примеров. Большая проблема современности – смешение и подмена норм шариата, обусловленных обстоятельствами. История «кабардино-бакларского джамаата» – наглядный пример такой подмены. Маргинализация и фактическое отступление от гуманизма исконного вероучения в угоду политике были обусловлены авторитарным толкованием шариатских норм. Обязательными только для шариатского общества (об условиях его появления отнюдь не в результате восстания, к которому призывают сегодня мусульман Кавказа, говорилось выше) являются не только нормы уголовного, финансового, государственного (в частности вопросы войны и мира) права, но и целый ряд адабов. Даже посещение мечети по пятницам, ношение хиджаба и вообще нормы общественных взаимоотношений были вменены как обязательные уже в условиях Медины, независимого шариатского государства. Жёсткость в этих вопросах, навязывание верующим как жесткие стандартов, предназначенных для других условий, чем те в которых они живут – это признак искажения исламского вероучения и сектантства. Зачастую, как видно на примере «кбр-джамаата», ставится именно цель стандартизации, внедрения «формы» как маргинизирующего признака – это проявляется в усилиях «духовных авторитетов» по формированию у последователей стандартных внешнего вида, поведения, отношения к социально-политической ситуации и подходов к взаимоотношениям с окружающими, даже стандартизации религиозной практики в угоду сектантизации (см., например, пример с шевелением пальцем во время намаза). + резкая нетерпимость к инакомыслию, к возможности наличия других авторитетов.
Между тем, напомним, основополагающий принцип шариата – религия дана в облегчение, в помощь человечеству и человеку. «Облегчайте, а не затрудняйте», говорил Пророк, и это вполне по адыгской этике (эмпатия). Имеется в виду облегчение, направленное во благо человеку, а не потворство тому, что, согласно религии, делает человека и мир хуже. А чтобы разбираться в конкретике момента, что облегчает, а что затрудняет, чтобы не сводить дело к длине бороды, употребимости арабских выражений и идеологическим штампам, усвоенным вместо присущей классической религиозной традиции культуры мышления, нужно интеллектуальное развитие, этическое воспитание, образование в аспекте наук (той же психологии, истории, социологии) и непосредственно самой религиозной традиции (и национальной культуры, истории - в нашем случае). Такое понимание было доступно нашим неграмотным предкам. Формы такого культурогенеза разнообразны. Стремление к знаниям и к извлечению блага из знаний – религиозная заповедь.
Человеческая жизнь – одно из главных мерил шариатской этики. В конкретной ситуации мусульманин может переступать через принципиальные запреты: принять алкоголесодержащее лекарство ради того чтобы сохранить жизнь или не стать инвалидом, съесть свинину чтобы не умереть с голода, притвориться идолопоклонником ради спасения себя или своих близких. Но это лишь для конкретной ситуации, как выбор в конкретной ситуации из двух зол меньшего (это тоже один из важных элементов мусульманских права и этики). Не должно быть повреждено принципиальное различение благого и вредного в соответствии с шариатскими установками. И такие действия не могут быть направлены вовне. Никакие резоны не оправдывают перевозку героина, участие в убийстве или бизнес на хараме. Здесь это выступает большим злом, чем даже смерть, своя или чужая, потому что все вернутся к Богу и окажется что все и всё были лишь испытанием для индивидуума (см аят сура). Между тем, в адыгской культуре есть потворство некоему «стандарту максимализма»: 1) человек в своих внешних проявлениях должен быть близок к идеалу (особенно в аристократическом этикете), 2) человек может идти до конца в ситуациях связываемых им с «честь дороже жизни». Тут можно различить: если уорк пригрозил кому-то убийством при определённом условии и при осуществлении условия убил ради сдержания слова, даже понимая что совершает неправое дело, или же, если уорк скрылся из села чтоб не донести на своего друга, совершившего грабёж – это преступное с т.з. шариата поведение. Человек принимает выбор между вариантами поступков и решений в каждый момент и не должен следовать неправильным из предыдущих, если осознал их неправильность. Если же уорк предпочел умереть, но не съесть свинину или лечиться вином, то это не преступление, а этический выбор, который люди могут обсуждать, но окончательная плоскость которого лежит между Богом и человеком. Вообще же, в шариате есть наоборот – принцип «минимума человечности». Как границы для созданного слабым человека - чтобы остаться человеком. Это, кстати, одна из причин считать исламски детерминированное мировоззрение более универсальным в сохранении своих функций чем детерминированное «адыгством». Адыг-мусульманин может потерять родину, забыть язык и арабизироваться, но остаться человеком в этическом плане.
Именно на принципы «выбора из двух зол», терпимости во имя главного, реализации главного предназначения религии – помогать человечности – стоит смотреть при критерировании. Есть пример – адыгские старики-мусульмане времён советской власти (мне о таких рассказывали 30-40-летние), учившие молодёжь в первую очередь не носить платки, бороды, даже не совершать намаз и держать уразу, а соблюдать принципы нравственности, морали, этики. Они исходили из приоритетов согласно исторической ситуации, в которой находились.
Ещё один немаловажный сегодня критерий, во взаимосвязи с предыдущим – использование идеологических штампов и политизированность.
Должен вызывать, как минимум, настороженность имам, призывающий уничтожить государство Израиль или называющий американцев «неверным народом». Даже если он вроде бы традиционный суннит. Можно вспомнить, что идеологию антироссийского джихада крепили в 19 веке среди адыгов тоже не ваххабиты. Мы говорим не просто о традиционном суннизме, а о просвещенной традиции традиционного суннизма, которая всегда стремится к объективному мышлению и к конкретно подходу – смотреть в суть конкретного явления и разбираться по существу, и старается не следовать идеологическим ярлыкам в угоду политике. Ну а чем вообще грозит политизированный подход к восприятию ислама, выше уже говорилось. Можно только добавить, что сегодня в мире наблюдается тенденция сделать из ислама этакую идеологию «религиозного марксизма», против капиталистической глобализации, с революционной борьбой, подпольными структурами, легальными партиями и героическим самопожертвованием молодёжи «на баррикадах». В этом плане не стоит связываться с последователями отца и сына Гейдара и Орхана Джемалей и быть поосторожнее с турецким влиянием (Турция вообще использует двойные стандарты – вычищая госаппарат от религиозных, создав школы неполитизированных имамов, среди которых есть видные фигуры в современном тадждиде традиционного суннизма, при этом некоторые власть имущие круги в этой стране, в осн. – пронатовский генералитет и спецслужбы, соответствующие капиталистические круги – активно потворствуют националистическим пантюркистским и исламистским (политизирующим и маргинализирующим мусульман своей сектантизированной идеологией) группам в их деятельности вовне. Упорное препятствование при этом выходу шариата на роль, адекватную большинству в своей религиозности населения страны, зачистки религиозных ведут к выталкиванию происламски ориентированных общественных тенденций внутри страны в сторону политизации, маргинализации через форму политизированных групп (жесткая группировка в оппозиционном поле – это как стая среди просто сообщества – выпячивается и подминает). К тому же замешаны турецкие власти и в потворстве мистицизму, псевдосуфизму, неполитизированным (в отношении некоторых можно сказать «пока, во всяком случае»), но сектантским формам. Всё это в итоге против турецкого гос-ва и общества и оборачивается. Но инспирирование внешней деятельности радикалов обращено в том числе и на черкесов, в т.ч в культурном плане). Насчет «революционного марксизма» с идеями руководящей роли элиты - это часто связывают с идейным наследием египтянина Сайида Кутба. Но его наследие, насколько я знаю, неоднозначно и требует более детального изучения. В Кабарде проявлением такого подхода стала книга А.Пшиготыжева «Сквозь призму ислама», обоснованно, благодаря такому идеологическому багажу, признанная экстремистской, но, если правда, что в признании её таковой приняли участие представители Института исламских исследований (то бишь, верхушка сектантизированного «кбр-джамаата»)… Не будем пока вдаваться в идеологические и политические разногласия среди маргинализированных течений в мусульманской среде, хотя они уже проявляются и в адыгской среде.
бисмиЛлах