Автор "Слова..." - Святослав Златослов - 2

[Владимир Медведев]

Новый
Логограф
Логограф


Зарегистрирован: 04.06.2006
Сообщения: 588


Ответить с цитатой

Итак, продолжаю. Вы пишете, что Боян не мог бы позволить себе осуждающих реплик в адрес князя, не будучи князем сам (из чего косвенно выводите высочайший княжеский статус Автора, который высказывается критически и об Игоре, и о некоторых других титулованных особах). Но ведь в самой поэме цитируется явно порицающая (сочувственно-порицающая, скажем так) припевка Бояна Всеславу. А Всеслав - правнук Владимира, внук старшего из сыновей Рогнеды, он (в той мере, в коей их, далеко не современников, можно сопоставлять) по иерархической лестнице должен был стоять не ниже, а скорее выше Игоря; однако эта припевка налицо. Кроме того, разве летописцы не осуждали князей? Вот только один из примеров - насчет крестоцелования сыновей Ярослава Всеславу после битвы:

"...И тако яша Всеслава на Рши у Смоленьска, ПРЕСТУПИВШЕ КРЕСТЪ..." (выделено мною - Новый).

И далее, чуть позже: "... Всеслав же сѣде в Кыевѣ. Се же Богъ яви крестьную силу: понеже Изяслав цѣловавъ крестъ и я ̀и, тѣмже наведе Богь поганыя, сего же явѣ избави кресть честьный. Вь день бо Вьздвижения Всеславъ <...> въздохнувъ, рече: «О кресте честный! Понеже к тобѣ вѣровахъ, избави мя от рова сего».[403] Богъ же показа силу крестьную на показание земли Рустѣй, да не преступають честнаго креста, цѣловавше его; аще ли кто преступить, то и сдѣ приимуть казнь и на преидущемь вѣцѣ казнь вѣчную..." (конец цитаты).
Комментарии излишни. Осуждение, и очень резкое.

Следующий момент. Мне не кажется, что "соколы" и "галици" - это более "высокий" стиль, чем "Комони ржут за Сулою", и т. д. , и что в этом втором варианте имеются осуждающие ноты. Ведь сбор войск перед выступлением на войну был в средние века одним из наиболее торжественных действ: ещё и позже, в Московии, в таких случаях происходило нечто вроде парада наряду с молебном о даровании победы "над супостаты". И здесь тоже: "слава... трубы... стяги..." - разве не возвышенно? Тем более, что вслед за этим действительно воспевается братская любовь Игоря и Всеволода. По-моему, всё это ничуть не является "снижением", если сравнить с первым из условно цитируемых зачинов (в котором, правда, прослеживается нечто вроде пентаметра, но размер - ещё не всё).
И чем не логично традиционное понимание этого фрагмента "Слова": Автор даёт две версии того, как бы начал песнь БОЯН, кого - противников или своих, - он изобразил бы первыми?... Я, кстати. согласен с Вами, что "...галици стады бежат к Дону Великому" - это половцы. Тем более, что именно в связи с ними вскоре даётся два раза тот же образ "бега к Дону Великому": "...неготовами дорогами побегоша..." и "...Гзак бежит серым влъкомъ...".
О Трояне мы уже очень много спорили. Чтобы продолжение дискуссии о нём было конструктивным, прочтите, пожалуйста, мои работы (здесь, на "Геродоте") "Кто такой Троян" и "Религиозная загадка "Слова". Впрочем, в ходе нашего обсуждения я уже давал выдержки из них, и довольно большие (даже не упомню сейчас, в какой именно из тем - если понадобится, потом поищу, но Вам будет проще найти два упомянутых очерка). Отмечу, правда, один "технический" нюанс: Вы пишете, ссылаясь на Квашнина-Самарина, что Троян - божество "воздуха, воды и ЗЕМЛИ", якобы идентичное синтезу тех начал, к которым риторически обращается Ярославна; но она-то ведь взывает к воздуху, воде и ОГНЮ (солнцу). Это, впрочем, второстепенное замечание. Существеннее другое: я же когда-то приводил пример духовных стихов, в которых не только святой Егорий, но даже Богородица взывает к стихиям. Это всего лишь риторика, а не "язычество".
Наконец, я не вижу резона истолковывать "тропу" в качестве тюркизма "торпа" (="земля"). Резон был бы лишь если бы Вы принимали "тюркскую" концепцию Сулейменова в целом (включая, коли так, и "бусоврамне", и всё остальное). Но Вы же не принимаете её (я лично - нет, и думаю. что в этом мы не расходимся)?... А тогда чтО делал бы в "Слове" этот одиночный тюркизм (вместо органичного, нормативного для славянской речи и не нуждающегося ни в каких заменах слова "земля", если БЫ именно это понятие подразумевалось), каким образом он заехал бы в текст?
И "рища в ТРОПУ" (т. е. по некоему ПУТИ - даже если это восходит в основе своей к народно-этимологическому переосмыслению слова "Tropaeum") - гораздо естественнее звучит, чем "рища в ЗЕМЛЮ"...

Продолжение следует.
Сообщение Сб Май 23, 2009 11:55 pm Сохранить сообщение
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Перенесено из темы "Боян из "Слова о полку..." - кто он?"

[Владимир Медведев]

Уважаемый Новый!
Моя трактовка контекста «О Бояне, соловию стараго времни…», которая, кстати, не так уж и нова, прямо вытекает из решения автора «Слова» начать свою песнь «по былинамь (былям) сего времени, а не по замышлению Бояню». Так что по логике и естественности она ничуть не уступает традиционной поверхностной трактовке, а уж преимущества ее не видит разве только слепой.
Что касается припевки «Ни хытру, ни горазду…», то, само собою разумеется, она была сказана Бояном на смерть Всеслава; живых же князей Бояну в силу его более низкого происхождения ОТКРЫТО судить не полагалось (см. стр. 36). Ну, а говоря о летописцах, осуждавших князей, следует прежде всего иметь в виду, что они свои записи публично не оглашали.
Разговор о Трояне предлагаю не возобновлять, т. к. нет оснований сомневаться в правдивости Святослава Златослова, представляющего Трояна как верховного языческого бога.

[Новый]

Уважаемый Владимир, я, со своей стороны, считаю, что припевка прозвучала в то время, когда Всеслав Брячиславич был жив, здрав и полон сил, - в качестве нравственного предостережения. Будь она пропета на его смерть (если условно предположить, что Боян был ещё жив в 1101 г., - мы не знаем, так ли это), такое выглядело бы, мягко говоря, некрасиво с этической точки зрения: "осиновый кол" умершему человеку на могилу - "дошустрился", дескать... Кроме того, я не думаю, что факт кончины Всеслава мог быть воспринят современниками в качестве настигшего за что-то "суда": уходят в мир иной, рано или поздно, все, а он умер, видимо, своей смертью (об ином не сообщается), дожив до почтенных, по тогдашним меркам, лет, оставил потомство, унаследовавшее княжеский стол, который он, так или иначе, сохранил... Чем это уж так плохо, где тут просматривается "возмездие"?
Далее, летописные осуждения правителей, конечно же, не оглашались публично; но ведь и "Слово" тоже. Вся литература была "для образованных". И я не думаю, что сама возможность тех или иных порицающих высказываний в адрес князей противоречила почтительно-восхищенному отношению (которое мы видим в СПИ) к их статусу. Напротив, она была неотделима от этого отношения, поскольку, осуждая Игоря, Олега Святославича или, допустим, обобщенно князей, кующих крамолу, Автор подчеркивает тем самым вытекающую из владетельного статуса огромную значимость их поступков.
Конечно, надо сказать, что в "Слове" даётся очень развернутая панорама оценок, и в качестве Автора логично предположить человека, имевшего право на некий нравственный суд. Одна из возможностей - великий князь (Ваша версия). Хотя, с другой стороны, талантливый и признанный поэт, если он и не княжеского рода, тоже мог считать, что имеет подобное право: в древности и в средневековье поэзия с идеологическим оттенком считалась очень родственной пророчеству.

[Владимир Медведев]

Уважаемый Новый!
Давайте перейдем от теорий к действительности. Вопреки Вашему мнению логика самого контекста показывает, что Боян сказал свою припевку именно на смерть Всеслава (см. текст оригинала). Итак, он сказал: «Ни хытру, ни горазду, ни птицу (пытьцу) горазду суда Божиа не минути!». Как видим, никакого глумления, никакого злорадства (««дошустрился», дескать») над князем здесь нет. Здесь просто констатируется, что все человеческие уловки, все ухищрения никому не помогут избежать конца, рано или поздно любой человек предстанет пред Божьим судом, так что пусть-де Бог и судит князя.
Говоря, что «летописные осуждения правителей, конечно же, не оглашались публично; но ведь и "Слово" тоже», Вы почему-то забываете, что «Слово» Святослава Златослова относится к ораторским произведениям, которые создаются не для того, чтобы лежать под спудом.

[Лемурий]

«Не процвете часть моя. Поведаху ми, яко той еси суд Божий над мною и „суда де Божия ни хитру уму, ни горазду не минути“». (СДЗ Позднейшая редакция)

Перед нами свидетельство звукового изменения -е- на -ѣ-, которое само по себе образовалось из ь в сильном положении (половьчьскыи - половечскыи-половецкыи) в общую эпоху перехода сильных радуцированных в о, е. Не может быть никакого сомнения в том, что в данном написании, дважды встречающемся в тексте "Слова", перед нами свидетельство звукового изменения -е- в -ѣ-, вызванного влиянием следующего смягченного согласного. Это - известное диалектическое, и именно новгородское, явление. Написания эти не могут, однако, быть отнесены к руке последнего писца памятника. Как об этом будет сказано ниже, в языке последнего писца "Слова" согласный -ц- подвергся уже процессу отвердения. Мы должны поэтому на оба эти написания смотреть как на вынесенные из предшествующего списка памятника, предполагая при этом соответственно несомненное и его новгородское происхождение.

Обнорский С.П. «Очерки по истории русского литературного языка старшего периода.» (Русская правда, сочинения Владимира Мономаха, Моление Даниила Заточника, Слово о Полку Игореве) . М., Л., 1946., с. 143

Академик С.П. Обнорский высказал предположение о новгородском происхождении "Слова о полку Игореве" [ссылка на выше процитированный источник]. В связи с этим не лишним будет заметить, что та рукопись, которая находилась в одном сборнике со "Словом о полку Игореве", была, по-видимому, летописью новгородской.
В самом деле, в предисловии к первому изданию "Слова о полку Игореве" в перечислении статей сборника вторым номером отмечен "Временникъ, еже нарицается лѣтописанiе Русскихъ Князей и земля Рускыя".
Из всех известных русских летописей такое название имеют только списки Новгородской I летописи младшего извода.

Академик Д.С. Лихачев "Исследования по древнерусской литературе" Л., 1986, с.358

[Владимир Медведев]

Дорогой Лемурий, рад, что к Вам вернулось чувство юмора, которое было изменило Вам 10 мая.

[Лемурий]

А я в свою очередь не нарадуюсь, на то, что Вас оно так и не покидает...

[Кравченко Александр]

Добрый день Владимир!

Цитата:
________________________________________
Академик С.П. Обнорский высказал предположение о новгородском происхождении "Слова о полку Игореве" [ссылка на выше процитированный источник]. В связи с этим не лишним будет заметить, что та рукопись, которая находилась в одном сборнике со "Словом о полку Игореве", была, по-видимому, летописью новгородской.
В самом деле, в предисловии к первому изданию "Слова о полку Игореве" в перечислении статей сборника вторым номером отмечен "Временникъ, еже нарицается лѣтописанiе Русскихъ Князей и земля Рускыя".
Из всех известных русских летописей такое название имеют только списки Новгородской I летописи младшего извода.
________________________________________

Академик Д.С. Лихачев "Исследования по древнерусской литературе" Л., 1986, с.358
_________________

К данному материалу необходимо еще добавить, что указанная статья была напечатана Д.С. Лихачевым еще в 1147 году. Шли годы. В 1953 году умер главный цензор страны Сталин, без подписи которого не могла быть издана ни одна книга, не поставлен ни один спектакль, не снят ни один фильм. Исчезла угроза необоснованных репрессий, и поэтому многие ученые смогли говорить то, о чем они думают, а не то, что хотел слышать Сталин.
Д. С. Лихачев тоже коснулись эти перемены, и он пришел к другому выводу. К какому? Цитирую часть его статьи опубликованном в аналогичном сборнике за 1995 год.
Суть её в том, и на этот счет имеется обширная литература, что автор Слова о полку Игореве держал в руках, так называемую, Черниговскую летопись.
----------------------------------------------------------------

«НОВГОРОДСКИЕ ЭЛЕМЕНТЫ В «СЛОВЕ». В тексте С. исследователи обнаружили ряд сюжетных эпизодов и лексем, соотносящих памятник с Новгородом и его культурой.
Так, к новгородскому летописанию, возможно, восходит чтение С., долго затруднявшее его комментаторов. Известно, что между С. и ПВЛ имеется расхождение в указании на место похорон Изяслава Ярославича — сына Ярослава Мудрого. Согласно ПВЛ, Изяслав был похоронен в Десятинной церкви. В С. говорится: «Съ тоя же Каялы Святоплъкь повелѣя отца своего междю угорьскими иноходьцы ко святѣй Софіи къ Кіеву» (С. 16). Это известие в С. считалось либо ошибочным, либо относящимся не к Изяславу Ярославичу, отцу Святополка, а к его тестю — Тугоркану. Приселков предположил, что автор С. пользовался не ПВЛ в известных нам списках, а черниговской летописью отца Игоря Святославича — Святослава Ольговича, где известия могли даваться в сокращ. виде. В С. же эти известия были осмыслены по-своему: поскольку София была гл. храмом Киева, постольку, предположил автор, Изяслав был похоронен именно там. В 1949 Ив. М. Кудрявцев дал бесспорное объяснение происхождения этого места. Оказалось, что Изяслав, согласно Софийской I летописи, был похоронен именно в Софии, а не в Десятинной церкви. Осталось только выяснить, откуда попало известие о похоронах Изяслава в Софийскую I летопись и почему автор С., постоянно пользовавшийся известиями летописи, иногда даже в летописной их форме, воспользовался именно той версией, которая оказалась запечатленной в Софийской I летописи.
Как это установил в свое время еще Приселков в «Истории русского летописания XI—XV вв.» (Л., 1940) и развил Лихачев в книге «Русские летописи и их культурно-историческое значение» (М.; Л., 1947. С. 182—196), значительнейшую часть Ипат. лет. за XII в. составляет летописец героя С. — Игоря Святославича, основанный в свою очередь на летописце его отца Святослава Ольговича (см. Летописец Игоря Святославича).
Очевидно, что в основе летописца отца Игоря, Святослава Ольговича, лежало новгородское летописание, а следовательно, и текст XI в., близкий Начальному летописному своду, которым, как основательно предположил Шахматов, начинались новгородские летописи.
Многие сведения в С. даются в форме, близкой к летописным о них известиям. К новгородской летописи близка, в частности, формулировка полноты поражения по дешевизне рабов-пленников. Так, в «Сказании о знамении святей Богородици» о поражении суздальцев у стен Новгорода в 1169 для обозначения тяжести этого поражения суздальцев сказано: «и продаваху суздальца по две ногате». Именно это определение имеется

в С. в отношении Всеволода Суздальского: если бы он был на юге и поблюл бы отень злат стол киевский, «то была бы чага по ногатѣ, а кощей по резанѣ». Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что в этом пассаже применяется новгородская денежная система: ногата и резана. В. Л. Янин отмечает, что «в новгородских письменных источниках термин „резана“ доживает до рубежа XIII—XIV вв.» (Янин В. Л. Берестяные грамоты и проблема происхождения новгородской денежной системы XV в. // Вспомогат. ист. дисциплины. Л., 1970. Т. 3. С. 172. Ср. также: Янин В. Л. Денежно-весовые системы русского средневековья: Домонгольский период. М., 1956).
Др. новгородская денежная единица в С. — бела, и она также дана в С. в составе летописной формулы: «емляху дань по бѣлѣ от двора». Ср. ПВЛ под 859: «Имаху дань варязи из заморья на чюди и на словенех, на мери и на всех кривичех. А козари имаху на полянех, и на северех, и на вятичех, имаху по беле и веверице от дыма» (С. 18).
Исследуя упоминаемые в С. денежные единицы, следует иметь в виду, что оно не документ, а худ. произведение. Поэтому в упоминаемых в С. ногате, резане и бели важны те устойчивые лит. формулы, в составе которых они фигурируют, а не их реальность в денежном обращении. Впрочем, сами формулы с участием упоминаемых в них денежных единиц могли сохраняться только в той стране, где они существовали когда-то, — в данном случае на новгородском севере.
В связи с этими новгородскими чертами в С. заслуживает внимания тот факт, что отец Игоря Святославича — Святослав Ольгович был дважды новгородским князем и был женат на новгородке. Оба правления Святослава в Новгороде (с 1136 по 1138 и с 1139 по 1141) были хотя недолгими, но бурными. Для нас важно, однако, следующее: Святослав женился на новгородке — по-видимому, простой, так как епископ отказался их венчать, и венчался Святослав в построенной им церкви Николы «своими попы». Второе, что привлекает наше внимание, — необычайная точность дат вокняжения и изгнания (особенно вокняжения) в летописи.
Точные даты могли быть исчислены известным новгородским математиком и автором канонич. «Вопрошаний» Кириком. Следовательно, можно думать, что летописание Святослава Ольговича и его сына Игоря Святославича получило толчок к своему возникновению еще в Новгороде, память о котором не могла исчезнуть в семье Святослава и его сына, ибо оттуда была жена Святослава — мать Игоря.»
------------------------------------------------------------------------------------------------
А уж выводы делайте сами.
Кравченко Александр Сергеевич

[Новый]

Уважаемый Владимир, я, к сожалению, очень задержался с ответом, но скоро, видимо, смогу писать более систематически. Пока - вкратце. Объясните, пожалуйста, почему Вы считаете, что из "логики самого контекста" вытекает интерпретация припевки Бояна Всеславу в качестве посмертной. Можно, конечно, думать и так (пожалуй, злорадство тут и в самом деле сколько-нибудь явно не чувствуется), но однозначных причин для этого я не вижу. И если эта припевка - надгробное высказывание, то она может иметь только общий смысл: все на свете предстают перед судом Божьим, предстал и Всеслав. Но ничто из того, чтО известно нам о его кончине и обстоятельствах, сопутствовавших ей, не даёт оснований (я и в предыдущем посте то же самое писал) усматривать в этих словах намёк на некую "расплату". А между тем весь тон фрагмента СПИ о Всеславе (особенно предшествующее фразе о Бояновой припевке "...часто беды страдаше...") побуждает предположить наличие этого смыслового оттенка. А он естественно ощущается в том случае, если припевка Бояна - предостережение. Тем более, что Боян В ТОМ ЧИСЛЕ и в связи с этими словами именуется ВЕЩИМ. Сразу поясню: это НЕ доказательство ("вещий" - не только "пророк"), а просто деталь, усиливающая, на мой взгляд, впечатление, что Бояновы слова - не "подытоживающие", а предвозвещающие.
Кстати, напишите, пожалуйста, чтО Вы думаете (ориентировочно - точной информации у нас нет) о возможном временнОм диапазоне жизни - и в первую очередь творческой активности, - Бояна.

Что касается осуждения князей, то оно, поверьте, имело место и в произведениях "ораторского" плана (при том, что и летописи не предназначались для того, чтобы "лежать под спудом") . Вот - первое из подвернувшегося, навскидку, - цитата из "Слова о князьях" (12-ый век, и автор - не князь):

Слышите князи противящеся старѣишей братьи и рать въздвижуще и поганыя на свою братию возводяще, не обличилъ ти есть Богъ на Страшнѣмъ Судищи. Како святыи Борисъ и Глѣбъ претерпѣста брату своему не токмо отъятие власти но отъятие живота. Вы же до слова брату стерпѣти не можете и за малу обиду вражду смертоносную въздвижете, помощь приемлете от поганыхъ на свою братию... (конец цитаты). Комментарии излишни.

При всём этом я не отрицаю: авторство Святослава - одна из приемлемых гипотез. В "Слове" имеются моменты "в её пользу", один из которых - "...Что ми шумит, что ми звенит..." (можно истолковать эту фразу в качестве того, чтО предпосылается сну). Будет хорошо, если Вы перечислите все свои доводы в пользу того, что Автор - ИМЕННО он.

[Лемурий]

В 1949 Ив. М. Кудрявцев дал бесспорное объяснение происхождения этого места. Оказалось, что Изяслав, согласно Софийской I летописи, был похоронен именно в Софии, а не в Десятинной церкви. Осталось только выяснить, откуда попало известие о похоронах Изяслава в Софийскую I летопись и почему автор С., постоянно пользовавшийся известиями летописи, иногда даже в летописной их форме, воспользовался именно той версией, которая оказалась запечатленной в Софийской I летописи.

Д. С. Лихачев НОВГОРОДСКИЕ ЭЛЕМЕНТЫ В «СЛОВЕ».

Уже очень давно ряд исследователей указывал на существование летописи, веденной в Киево-Печерском монастыре. Костомаров и Бестужев-Рюмин обосновали неопровержимыми данными, что состовитель Повести временных лет в начале XII столетия пользовался этою летописью, заимствуя из неё в свой летописный свод целую цепь событий и рассказов, относящихся ко второй половине XI и первому десятилетию XII века. Следовательно, Печерская летопись велась уже до 1116 года...

А. А. Шахматов. "Киевопечерский патерик и Печерская летопись" (ИОРЯС, т.2, кн.3, 1897, стр. 793 — 844).

[Владимир Медведев]

Уважаемый Новый!
Рассказ о Всеславе Полоцком в «златом слове» Святослава Златослова завершается так: «Аще и веща душа въ друзе (в ином) теле, нъ часто беды страдаше». Как видим, щадя гордость потомков Всеслава, Святослав прямо не осуждает его, а говорит вообще. И эти итоговые слова он подкрепляет припевкой Бояна «Ни хытру, ни горазду…», которая тоже явно носит подытоживающий обобщенный характер. Так что тут, как и везде в «Слове», все логично и закономерно.
Вы хотели бы узнать от меня о времени жизни и творчества Бояна, но об этом никто не знает более того, что сказано в «Слове».
Что касается церковной проповеди «Слово о князьях», то князей она по сути не осуждает, а предостерегает от греха братоубийства, увещая младших подчиняться старшим. Вся эта проповедь выдержана в христианском нравоучительном духе.
При внимательном чтении «Слова о полку Игореве» нельзя не заметить, что автор поэмы и ее главный герой – Святослав Киевский, обращающийся в «златом слове» ко всем русским князьям, суть одно и то же лицо. Подробнее об этом говорится в моем издании 2003 г.

[Владимир Медведев]

Уважаемый Александр Сергеевич!
В связи с Вашим постом от 9 июня возникает вопрос, а разве Святослав Златослов, будучи Черниговским князем, не мог читать летопись своего дяди Святослава Ольговича?

[Лемурий]

А что в Чернигове у летописца спутниковое телевидение было, чтобы он мог различить не только в какой церкви произошло захоронение, но и то, что лошади были иноходцы...

Что же касается "родственников Святослава", то здесь, боюсь, лагерь попутали. Всадник от Олега (Гореславича) князя Изяслава со спины копьем ударил. Говорить о том, что у сына Олега Святослава была хроника событий, где летописец был явным очевидцем похорон Изяслава могут разве что ... на конференции, тема которой заранее оговорена, например: "СПИ и Чернигово-Северщина", Сумы 1984 г....

[Лемурий]

При внимательном чтении «Слова о полку Игореве» нельзя не заметить, что автор поэмы и ее главный герой – Святослав Киевский, обращающийся в «златом слове» ко всем русским князьям, суть одно и то же лицо. Подробнее об этом говорится в моем издании 2003 г.

Боюсь, не у всех есть этот текст. Процитирую:

Нет сомнений, что автор "Слова" сочувствовал Ольговичам. Его симпатия к этим князьям, несмотря на порицание сепаратизма Игоря и Всеволода, прослеживается на протяжении всей поэмы...

- Были вѣчи Трояни, минула лѣта Ярославля, были плъци Олговы, Ольга Святьславличя. Тъй бо Олегъ мечемъ крамолу коваше и стрѣлы по земли сѣяше.

- Тогда при Олзѣ Гориславличи сѣяшется и растяшеть усобицами, погибашеть жизнь Даждь-Божа внука, въ княжихъ крамолахъ вѣци человѣкомь скратишась. Тогда по Руской земли рѣтко ратаевѣ кикахуть, нъ часто врани граяхуть, трупіа себѣ дѣляче, а галици свою рѣчь говоряхуть, хотять полетѣти на уедіе.

- аки пардуже гнѣздо

Обратиться к князю просто по имени в то давнее время не мог ни боярин, ни дружинник, ни придворный певец - это мог сделать только князь, причем старший и по возрасту, и по положению. А таковым по отношению к отмеченным Давыду Смоленскому, Мстиславу Городенскому и Ярославу полоцкому как раз и является глава Руси - Святослав Киевский.

Пропущен вариант высокопоставленных клириков, которые именно так (по имени и "княже господине") к князьям и обращались.

Не лгалъ бо ми Ростиславъ...Азъ бо есмь, княже господине [в обращении к новгородскому князю Ярославу Владимировичу] (СДЗ)

[Владимир Медведев]

Дорогой Лемурий, был бы Вам весьма признателен, если бы Вы привели пример обращения клирика к князю просто по имени.