"Слово о полку Игореве" и XVIII в.

[а лаврухин]

_________________________________________________________________________
""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""
................В.В. Сапунов. Ярославна и древнерусское язычество.....................
....................(в кн. "Слово о поку Игореве - памятник XII в.) .........................

Фрагмент 1 (стр. 321):
"Искусство древней Руси не знало вымышленного героя, и Ярославна — это историческое
лицо, но вместе с тем, она — художественный образ, созданный автором «Слова». "
Фрагмент 2.(стр322-323):
"Интересно сравнить, как в аналогичных обстоятельствах думал, согласно утверждению
автора Ипатьевской летописи, Игорь Святославич.
Можно представить, что должен был переживать Игорь в последние минуты трагического для
русских войск боя на берегу реки Каялы! В обстановке полного разгрома, среди убитых и
искалеченных людей, раненый князь считает, что все происшедшее с ним и его дружиной — это
наказание за грехи перед господом богом. А его жена просит помощи и защиты у ветров —
Стрибожьих внуков, у могучей реки — Днепра Славутича, и, наконец, у главного божества
восточных славян — светлого и трижды светлого Солнца."

К о м м е н т а р и й. Во фрагменте 2 отчётливо видно, что В.П.Сапунов объединяет в одно общее повествование материал из Ипатьевской летописи и материал из "Слова": князь Игорь на поле боя переживает смерть своих воинов, а его жена шаманит в городе Путивле. По этому случаю не могут не возникнуть вопросы:
1. Если в искусстве Древней Руси не было места вымыслу (фрагмент 1), то получается, что и Автор текста Ипатьевской летописи и Автор "Слова" были участниками похода кн. Игоря.
2. Автор текста Ипатьевской летописи и Автор "Слова" - одно лицо?
3. Если "да", то из этого следует, что одним и тем же человеком по одному и тому же событию изложено сразу две принципиально разнящиеся концепции: в строгом христианском ключе и в ключе более свободном (языческим?)
4. Если два разнящихся описания похода кн.Игоря были написаны двумя разными книжникам, то можно предположить, что в походе принимало участие не менее двух писателей (самовидцы описываемых событий).

В науке о "Слове" есть обоснованное мнение, что текст Ипатьевской летописи в том виде, какой он нам известен, возник после 1196 г. При этом наблюдается следующая текстуальная зависимость: Автор "Слова" пользовался материалами Ипатьевской летописи.

Всё выше сказанное не может никак быть увязано в одно общее целое. Здесь необходимо что-то исключать. Возможны следующие варианты:
1. Положение Д.С.Лихачёва о том, что "искусство Древней Руси не знало вымышленного героя" в корне ошибочно, и были многочисленные литературные фантазии.
2. "Слово о полку Игореве" написано после 1196 г.
3. Рассказ о походе кн.Игоря в составе Ипатьевской летописи возник под пером книжника в 40-х годах XV в., а "Слово", соответственно, чуть позже.

[а лаврухин]

________________________________________________________________________________
""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""
.........Л.А. Дмитриев. История открытия рукописи "Слова о полку Игореве" ................
.....................(в книге: "Слово о полку Игореве - памятник XII в.).............................

Фрагмент 1 (стр.407):
"Д. С. Лихачев в очерке, посвященном истории рукописи «Слова о полку Игореве»,
рассмотрев существующие в настоящее время сведения об обстоятельствах приобретения
А. И. Мусиным-Пушкиным рукописи «Слова», приходит к заключению, что «остается
далеко не ясным, когда точно и у кого приобрел А. И. Мусин-Пушкин свой знаменитый
сборник. Но как бы ни были для нас неясны те пути, которыми А. И. Мусин-Пушкин
составил свое знаменитое собрание, именно эта подозрительность вселяет в нас
уверенность в его подлинности».

К о м м е н т а р и й. Уважаемый Д.С.Лихачёв говорит о том, что если бы с обнаружением рукописи "Слова" было бы всё ясно, то это было бы вернейшем знаком мистификации Игоревой песни. А то что граф А.И.Мусин-Пушкин в разное время давал принципиально разные показания (под нажимом обстоятельств), то это ничего не объясняет и ни о чём не говорит. Просто великолепная логика и сразу же методика для ведения следственных дел.

[а лаврухин]

Фрагмент 2 (стр.408):
"Можем ли мы считать случайным то обстоятельство, что рукопись «Слова о полку
Игореве» оказалась в собрании рукописей А. И. Мусина-Пушкина и что он обратил
внимание на это произведение, обнаружив его в составе довольно-таки большого
сборника? Думается, что нет."

К о м м е н т а р и й. Если здесь никакой случайности нет, то это прежде всего в версии написания в "Слова" XVIII в. При этом известие о существовании "большого сборника" - это легенда, выданная А.И.Мусиным-Пушкиным в свет при публикации "Слова" в 1800 г. Доказать или опровергнуть существование "большого сборника" на сей день невозможно.

[а лаврухин]

Фрагмент 3 (стр.408):
"И. Н. Болтин так писал об этом собрании рукописей уже в 1792 г.: «...будучи
крайний древностей наших любитель (Мусин-Пушкин, — Л. Д.), великим трудом
и иждивением, а больше по счастию, по пословице: на ловца и зверь бежит,
собрал много книг весьма редких и достойных уважения от знающих в таких вещах
цену; невозбранно я по дружбе его ко мне оными пользуюсь, но не имел еще время
не только всех их прочесть, ниже пересмотреть. Из надписей их и из почерка письма
предварительно я уверен, что, прочетши их, много можно открыть относительно до
нашей истории, что поныне остается в темноте или в совершенном безызвестии, но
сие требует великих трудов».

К о м м е н т а р и й. Зачем А.И.Мусину-Пушкину нужна была столь огромная коллекция древних рукописей, если он их не издавал? Помимо древностей в тенетах его библиотеки исчезли и архивы учёных И.Н.Болтина, А.Барсова (лингвист) и др. Рассматривая криминогенную обстановку вокруг первоиздателя "Слова", можно задаться вопросом, не сидел ли А.И.Мусин-Пушкин на источниках текста поэмы "Слово полку Игореве", тем самым обеспечивая беспроблемное существование Игоревой песни в первые годы после её публикации?

[а лаврухин]

Фрагмент 4 (стр. 409):
"На вопрос К. Ф. Калайдовича, спрашивавшего А. И. Мусина-Пушкина про рукопись
«Слова», «где найдена», Мусин-Пушкин 31 декабря 1813 г. ответил: «До обращения
Спасо-Ярославского монастыря в Архиерейский дом управлял оным архимандрит Иоиль,
муж с просвещением и любитель словесности; по уничтожении штата остался он в том
монастыре на обещании до смерти своей. В последние годы находился он в недостатке,
а по тому случаю комиссионер мой купил у него все русские книги, в числе коих в одной
под № 323-м, под названием Хронограф, в конце найдено „Слово о полку Игореве“».

К о м м е н т а р и й. Молодой К.Ф.Калайдович вёл осторожную переписку с графом А.И.Мусиным-Пушкиным по настоятельной просьбе Г.Р.Державина, Н.Н.Бантыш-Каменского и о.Евгения (Болховитинова) для нужд своего Словаря о российских писателях. И тут возникает недоумение: разве Н.Н.Бантыш-Каменскому, первоиздателю "Слова", так и не было ничего известно о древней рукописи поэмы со слов самого А.И.Мусина-Пушкина?
На сей день установлено, что о.Иоиль, будучи на пенсии и в деревенской глуши, получал на руки от государства 500 рублей. Эта сумма никак не согласуется с тем, что сказал А.И.Мусин-Пушкин о нужде в деньгах о.Иоиля. Очевидно, что графу было что скрывать.

[а лаврухин]

Фрагмент 5 (стр.413):
"Думается, что сказанное дает нам полное основание утверждать, что Мусин-Пушкин
совершенно не был вынужден давать Калайдовичу правдивые сведения о рукописи
«Слова». Для предположения же, что Мусин-Пушкин вполне мог сообщить
К. Ф. Калайдовичу явно ложные сведения о рукописи «Слова», у нас имеются весьма
веские основания."

К о м м е н т а р и й. Теперь у нас есть все основания думать, что никакой рукописи "Слова" в действительности не было. И все вопросы о "древности" Игоревой песни адресуются в первую очередь графу А.И.Мусину-Пушкину и далее по списку. Иными словами, необходимо открывать следственное Дело, а не производить в тиши кабинетов бесконечные книжные изыскания о XII в. в отрыве от действительности XVIII - XIX веков.

[sasha a]

Иными словами, необходимо открывать следственное Дело, а не производить в тиши кабинетов бесконечные книжные изыскания о XII в. в отрыве от действительности XVIII - XIX веков.

"Дело", сопппсссно, уже открыто.
Начало положено темами:
Несколько слов в защиту Мусина-Пушкина viewtopic.php?f=65&t=14047
Загадка Пушкина viewtopic.php?f=65&t=14261

Надеюсь, Вам будет любопытно, что мы совместными усилиями "накопали".

[Лемурий]

На сей день установлено, что о.Иоиль, будучи на пенсии и в деревенской глуши, получал на руки от государства 500 рублей. Эта сумма никак не согласуется с тем, что сказал А.И.Мусин-Пушкин о нужде в деньгах о.Иоиля. Очевидно, что графу было что скрывать.

Теперь у нас есть все основания думать, что никакой рукописи "Слова" в действительности не было.

Александр, сколько раз Вам говорил закиньте Зимина на антресоль и отрывайте САМО "Слово". Начинайте переводить, делать синтаксический разбор предложений - удивитесь насколько всё точно. В 19 веке ещё многие элементы "мозаики" СПИ не были открыты. Когда переводишь - удивляешься книжности Автора и его эрудиции, но в рамках конца 12 века, не далее.

Что касается "антресольной литературы", то сами посудите, если Мусин-Пушкин "оболгал" недавно умершего Иоиля, то не о последнем беспокоясь, а о том, кто занимал высокий пост и был в здравии.

В 1887 г. Е. В. Барсов высказал сомнение в правдивости этих сведений А. И. Мусина-Пушкина. Барсов считал, что слова Мусина-Пушкина о том, что Иоиль «был муж с просвещением и любитель словесности» не соответствуют действительности и Иоиль не мог иметь никакой собственной библиотеки. В лучшем случае или Иоиль, или комиссионер Мусина-Пушкина, считает Е. В. Барсов, могли назвать рукопись со «Словом» частной собственностью Иоиля, хотя на самом деле рукопись принадлежала монастырской библиотеке. Но вероятнее всего, предполагает Е. В. Барсов, А. И. Мусин-Пушкин и сам прекрасно знал, что Хронограф с текстом «Слова» происходит из монастырской библиотеки и «речь о необыкновенном просвещении этого мужа (Иоиля, — Л. Д.) заведена (Мусиным-Пушкиным, — Л. Д.) лишь для отвода глаз, во избежание нарекания, что обер-прокурор св. Синода обирает монастырские библиотеки». [ Е. В. Барсов. Слово о полку Игореве как художественный памятник Киевской дружинной Руси, т. I. М., 1887, стр. 61—62. ]
...все, что мы знаем об Иоиле, свидетельствует о том, что «Слово о полку Игореве» не было ему известно. Вместе с тем наше теперешнее представление об Иоиле заставляет нас признать, что если бы в его библиотеке находилась рукопись со «Словом», то он не мог бы не знать этого, а предполагать, что Иоиль продал Мусину-Пушкину сборник, содержание которого ему самому было неизвестно, мы просто не можем. Но, может быть, Е. В. Барсов был действительно прав, когда говорил, что Хронограф с текстом «Слова о полку Игореве» «просто был Хронограф монастырской библиотеки», а А. И. Мусин-Пушкин «для отвода глаз, во избежание нарекания, что обер-прокурор св. Синода обирает монастырские библиотеки», завел речь не о «необыкновенном просвещении Иоиля» (это было действительно так), а вообще об Иоиле? Думается, что у нас есть гораздо больше оснований доверять такому предположению, чем словам самого Мусина-Пушкина...

Почему же понадобилось А. И. Муслину-Пушкину сообщать К. Ф. Калайдовичу, что рукопись «Слова о полку Игореве» была им куплена у Иоиля?

История с Лаврентьевской летописью свидетельствует о том, что А. И. Мусин-Пушкин, желая скрыть тот факт, что он присваивал себе рукописи, присылаемые в Синод из монастырских библиотек, говорил, что для своего собрания он приобретал рукописи у книгопродавцов и частных лиц. После гибели всего мусин-пушкинского собрания в московском пожаре 1812 года владелец собрания должен был чувствовать и свою собственную вину в этом несчастии и особенно по отношению к тем рукописям, которые, как удачно выразился К. Ф. Калайдович, он «незаконно стяжал», т. е. к тем рукописям, которые были получены Синодом и присвоены его обер-прокурором. Именно после 1812 г. он пишет, что основная, самая ценная часть его собрания, в том числе и Лаврентьевская летопись, была случайно приобретена им у книгопродавца в 1791 г. Чтобы оправдать себя в глазах общества, к «Запискам для биографии» Мусин-Пушкин прилагает копии двух документов...

Когда Калайдович поставил перед Мусиным-Пушкиным вопрос об обстоятельствах приобретения им рукописи «Слова», то последний должен был дать какой-то ответ на него, так как в это время уже раздавались голоса скептиков, не верящих в подлинность «Слова», что не могло не затрагивать чести бывшего сенатора и графа. «Слово о полку Игореве» находилось в одном из хронографов, полученных Мусиным-Пушкиным из Ярославля, оставленных им у себя и погибших вместе со всем собранием. Мусин-Пушкин не мог сказать об этом в ответе Калайдовичу — тогда он признался бы в том, что присваивал себе рукописи, поступавшие в Синод из монастырских архивов. Называя имя Иоиля, хорошо известного ему и как бывшему обер-прокурору Синода и как ярославскому помещику, Мусин-Пушкин тем самым, в соответствии с действительностью, приурочивал происхождение рукописи «Слова» к Спасо-Ярославскому монастырю и полностью снимал с себя обвинение в незаконном присвоении себе этой рукописи даже в том случае, если кому-нибудь, кроме него самого, было известно, что ранее эта рукопись находилась в Спасо-Ярославском монастыре. Иоиля в это время уже не было в живых и проверить правдивость мусин-пушкинского ответа Калайдовичу было невозможно...
--------
Дмитриев Л. А. История открытия рукописи "Слова о полку Игореве" // Слово о полку Игореве — памятник XII века, М.; Л., 1962, С. 406—429.

В работе Яценко Б. И. Из истории открытия "Слова о полку Игореве"// Русская литература. 2000. N 4. С. 59-73. ( Эл. версия ) есть 2 интересные находки:

[1] "Даже к архиепископам, не говоря об архимандритах и игуменах монастырей, предъявлялись самые строгие требования в отношении сохранности движимого и недвижимого имущества. 17) Согласно установлениям Синода, любой ущерб должен был быть возмещен. Только в этом случае архимандрит мог уйти на пенсию или переехать в другой монастырь.

17 В "Доношении Синоду" митрополита Арсения Ростовского (1763 год) упоминается Постановление 7-го Вселенского Собора: "Аще не возвратить епископъ игуменомъ вещей бившихъ в епископии или в монастыре нетвердо есть то и священики убо сущи да извергнутся" (ОР ЦНБ НАН Украины. II. 2577. Л. 2).
-----------
[2. Комментарий к описи ЯАД 1788г.] + 286. Хронограф вдесть.
Его
Оной хронограф за ветхостию и согнитием уничтоженъ.
преосвященства

Как видим, фраза, объединяющая номера 280 и 286, читается очень четко: "Зъ докладу Его преосвященства". В публикации Е. М. Караваевой начало фразы срезано. Перед N 249 и 274 эти записи мельче, но тоже можно разобрать: "Зъ докладу его преосвященства". Эта приписка прямо указывает на архиепископа Арсения Верещагина как на инициатора записи об уничтожении книг "за ветхостию и согнитием" и исключает возможность того, что книги были присвоены Иоилем.

В любом случае, пытаясь скрыть происхождение Хронографа, А.И. Мусин-Пушкин вынужден был бы говорить не правду, иначе архиепископ Арсений Верещагин мог лишиться своего места. Так понимаю, Иоиль (Быковский) был выбран из-за того, что с мертвых "взятки гладки". Более того, год издания СПИ 1800 "удивительным образом" следует за смертью Арсения Верещагина 1799 г. Даже после всех "очистительных смертей" наличие "Хронографа" с экслибрисом монастырского книгохранилища - признание участия в скупке краденного.

[sasha a]

Даже после всех "очистительных смертей" наличие "Хронографа" с экслибрисом монастырского книгохранилища - признание участия в скупке краденного.

Почему в скупке краденого?
Даже если хронограф принадлежал монастырской библиотеке, то монастырь имел право продать книги из своего книгохранилища.
Книги списывались из монастырских библиотек, это тоже была обычная практика.
Книги передавались в типографии, в Синод, в музеи.
Книги изымались из обращения после "исправления". Старые книги из монастырских библиотек обменивались на новые.
Ветхие книги из монастырских библиотек, по воспоминаниям Строева, сознательно уничтожались самими монахами перед приездом чиновника Археографической комиссии.
Иоиль мог спасти несколько таких, обреченных на уничтожение, книг.
Зачем красть, если можно купить на законных основаниях? Зачем Мусину-Пушкину пачкаться через своего комиссионера в воровстве?
А старинные книги тогда скупали многие богатые меценаты. Тот же Львов покупал... Что в этом криминального?

[Лемурий]

Постановление 7-го Вселенского Собора: "Аще не возвратить епископъ игуменомъ вещей бившихъ в епископии или в монастыре нетвердо есть то и священики убо сущи да извергнутся" (ОР ЦНБ НАН Украины. II. 2577. Л. 2).

[а лаврухин]

Здравствуйте, уважаемый Лемурий.

Александр, сколько раз Вам говорил закиньте Зимина на антресоль и отрывайте САМО "Слово" Начинайте переводить, делать синтаксический разбор предложений - удивитесь насколько всё точно.

Вот я читаю и перевожу:
"Мосты мостити" - насиловать девушек половецких "по болотомъ" (название женского органа) и "грязивымъ местомъ" (название ануса). Для XII в. проявление такого богатства поэтического языка будет слишком неуместно.

[а лаврухин]

В любом случае, пытаясь скрыть происхождение Хронографа, А.И. Мусин-Пушкин вынужден был бы говорить не правду, иначе архиепископ Арсений Верещагин мог лишиться своего места. Так понимаю, Иоиль (Быковский) был выбран из-за того, что с мертвых "взятки гладки". Более того, год издания СПИ 1800 "удивительным образом" следует за смертью Арсения Верещагина 1799 г. Даже после всех "очистительных смертей" наличие "Хронографа" с экслибрисом монастырского книгохранилища - признание участия в скупке краденного.

Что касается "антресольной литературы", то сами посудите, если Мусин-Пушкин "оболгал" недавно умершего Иоиля, то не о последнем беспокоясь, а о том, кто занимал высокий пост и был в здравии.

О хронографе со "Словом" мы узнали из предисловия в книге "Слово о полку Игореве" 1800 г. До этого момента мы знали из статьи Н.М.Карамзина о счастливой находке рукописи "Слова" в одной из монастырских библиотек. Ко времени 1800 умерли о.Иоиль и о.Арсений (Верещагин). Как видно, материал о Спасо-Ярославском хронографе, который "убыл за ветхостью и согнитием", на момент времени до середины XX века представлен не был. Поэтому, когда А.И.Мусин-Пушкин говорил о "Слове", то он упоминал другой (в версии написания поэмы в XVIII в. - вымышленный) Хронограф.
Граф в 1813 г. отвечал на вопрос К.Ф.Калайдовича неохотно и только по причине настойчивости молодого учёного, видимо прошедшего подробнейшую инструкцию у Н.Н.Бантыш-Каменского, о.Евгения (Болховитинова) и Г.Р.Державина, Граф выдавал в свет ту информацию, которая прежде всего не могла разоблачить его тайну. Репутация давно умерших людей могла ли его интересовать? и как мог пострадать покойный о.Арсений (Верещагин) после событий 1812 г., когда граф решил кое-что "сообщить" учёному сообществу о находке рукописи "Слова"?

П р и м е ч а н и е. В 1801 году умер протоиерей Архангельского собора московского Кремля П.Алексеев, автор церковного Словаря (выдержал три издания в XVIII в.). Он "прославился" тем, что приискивал графу А.И.Мусину-Пушкину древние рукописи из Синодальной (и других?) библиотек, а так же ещё и тем, что именно по его докладной записке (по просьбе первоиздателя "Слова"?) на имя Екатерины II был посажен в тюрьму издатель исторических источников Н.И.Новиков.

[а лаврухин]

Фрагмент 6 (стр.414):
"В «Записках для биографии е[го] с[иятельства] графа Алексея Ивановича Мусина-Пушкина»,
опубликованных в ноябрьском номере «Вестника Европы» за 1813 г. и написанных самим
А. И. Мусиным-Пушкиным, мы читаем следующее: «Сия склонность (к собиранию старинных
рукописей, монет и редкостей, — Л. Д.), по любви к отечеству, усилилась в нем
(Мусине-Пушкине, — Л. Д.) следующим неожиданным случаем. Нечаянно узнал он, что
привезено на рынок в книжную лавку на нескольких телегах премножество старинных книг и
бумаг, принадлежавших комиссару Крекшину, которых великая куча лежит в лавке у
книгопродавца... (...) не медля, того же часа поехал в лавку, и не допуская до разбору ни
книг, ни бумаг, без остатку все купил... В сей великой куче между многими достопамятностями
найдены две весьма редкие летописи: первая Нестерова, писанная на пергамине в
1375-м году ..., другая, так же весьма древняя летопись, за подписанием князя Кривоборского ...
(...) а сверх того, еще многие летописи с примечаниями г-на Татищева..."

На самом же деле все обстояло иначе, и в приобретенной А. И. Мусиным-Пушкиным «великой куче
книг» в 1791 г., как сообщает книгопродавец, ни Лаврентьевской, ни других летописей не было.
Книгопродавцем был В. С. Сопиков, и он писал в письме к К. Ф. Калайдовичу от 5 декабря 1813 г.
про эту покупку Мусина-Пушкина следующее: «В последних книжках № 21 и 22 Вестника Европы в
биографии А. И. Пушкина не справедливо сказано, что будто с журналом Петра Великого,
собранным г. Крекшиным, купленным на рынке у книгопродавца, нашел он Лаврентьевский список
Несторовой летописи и многие другие важные древние летописи и книги. Книгопродавец, у коего
он эту кучу купил за 300 р., был я. Сия куча привезена была ко мне не на многих телегах, а на
одних обыкновенных роспусках, и содержала в себе 37 (а не 27) книг черного журнала о делах
П[етра] В[еликого] и несколько печатных указов импер. Анны Ивановны и ничего более. Это
происходило в 1791 году... Следственно это место в биографии графа А[лексея] И[вановича]
М[усина]-П[ушкина] должно быть исправлено. О журнале тогда же я писал к одному приятелю в
Москву, который мое письмо показывал Н. Н. Б. Каменскому, который отозвался о нем с уважением».

К. Ф. Калайдович, опубликовавший в «Вестнике Европы» «Записки для биографии е[го] с[иятельства]
графа Алексея Ивановича Мусина-Пушкина», учел это письмо Сопикова и в очерке «Биографические
сведения о жизни, ученых трудах и собрании российских древностей графа Алексея Ивановича
Мусина-Пушкина» пересказывает все обстоятельства покупки Мусиным-Пушкиным бумаг Крекшина,
сообщенные Сопиковым, а о Лаврентьевской летописи пишет, что она, «как сказывают», была
получена графом «из бывшего во Владимире Рождественского монастыря, превращенного теперь
в Архиерейский дом».

К о м м е н т а р и й. Не пойманный за руку вор - не вор. И если бы не ретивость К.Ф.Калайдовича и не доброжелательность книжника В.С.Сопикова мы бы никогда не дознались о махинации графа А.И.Мусина-Пушкина с Лаврентьевской летописью. А ведь поведение первоиздателя "Слова", его способность водить общество за нос - это система, вытекающая из мировоозрения "патриотически" настроенного великосветского вельможи. Его то уж никак не можно поставить рядом с канлером Н.П.Румянцевым, основателем крупнейшей библиотеки в Москве.

Граф, прибегая к помощи своих коммисионеров, рыскал по всем книжным рынкам России. Тут ни о какой случайности и речи быть не может, и книжную торговлю Сопикова граф пас "с утра до ночи".

[Лемурий]

Вот я читаю и перевожу:
"Мосты мостити" - насиловать девушек половецких "по болотомъ" (название женского органа) и "грязивымъ местомъ" (название ануса). Для XII в. проявление такого богатства поэтического языка будет слишком неуместно.

Увольте. Тогда уж лучше с Зиминым экспериментируйте...

"Мосты мостити по болотам"

[а лаврухин]

Фрагмент 7 (стр.417):
"О том, что Мусин-Пушкин купил рукопись «Слова о полку Игореве» у Иоиля, мы знаем
только со слов самого Мусина-Пушкина, другие источники ничего об этом не сообщают.
Вместе с тем есть ряд высказываний, которые дают основание утверждать, что и рукопись
«Слова» попала к Мусину-Пушкину из какого-то монастырского собрания."

К о м е н т а р и й. Вот тут и обозначается водораздел в деле о "счастливой находке" древней рукописи "Слова". Можно ли полагаться на показания "первоиздателя "Слова", как на заинтересованное лицо? В зависимости от исследовательской позиции с ответом:
либо 1) "да", в чём-то доверять можно;
либо 2) "нет", ничему доверять без перопроверки нельзя, -
выявляется и позиция по отношению к происхождению поэмы "Слово о полку Игореве". И если продолжать разводить сантименты по отношению к графу А.И.Мусину-Пушкину и для учтивости (на одну минуту) всё же рассматривать версию написания "Слова" в XVIII в., то получится сожет на тему Н.М.Карамзина "Бедная Лиза", а не на тему авантюриста графа А.И.Мусина-Пушкина.
Теперь, после рассмотрения дедектива с Лаврентьевской рукописью, у нас есть все основания считать , что всё, что исходит (исходило) из уст графа А.И.Мусиным-Пушкиным в отношении "Слова" является либо ложью, либо уверткой.