Всеслав Полоцкий. Образ Антихриста в СПИ.

[Konrad]

"... Игорь князь поскочи горнастаемъ къ тростию, и бѣлымъ гоголемъ на воду, възвръжеся на бръзъ комонь, и скочи съ него босымъ влъкомъ, и потече къ лугу Донца, и полетѣ соколомъ подъ мьглами, избивая гуси и лебеди завтроку, и обѣду, и ужинѣ. Коли Игорь соколомъ полетѣ, тогда Влуръ влъкомъ потече, труся собою студеную росу..."
Ничем не отличается от Всеслава, это не как кто-то, а именно кем - горностаем, волком, соколом. Горностай - важный зверь в иранской мифологии, один из чистых и благородных.
Смотрим украинские народные думы:
«Та не знаю, де тебе шукати-питат(и), шо ти живеш за високими лісами, а за бистрими, глибокими ріками, за великими города(ми). – Братіку милий, голубчику сивий, добре й учини: а чрез бистрі глибокії ріки білим лебедиком хоть перепливи, а через великії города білим голубоньком перелети, а через темні ліса сизим орлом перелини та в моєму двору юпади, жалібненько загуди, і одвідай мене, пребідну сиротину, на чужій чужині, в далекій країні» [Українські народні думи 2007]. «Сестро моя рідненька, як голубонька сизенька! Як я маю прибувати, тебе навіщати, за темними за лісами, за дальними за степами, за бистрими за водами? – Через темний ліс – ясним соколом лети; через бистриї води – білим лебедем пливи; через степи далекії – перепелочком біжи; на моїм, брате, подвір’ї – ти голубоньком пади, добре слово взговори, моє сердце сиротськеє звесели!» [Максимович 1849]. «Добре ти, братіку, учини, через високі гори ясним соколом перелети, через бистриї ріки білим лебедоньком перепливи, розвій мою тугу, [...] моє горе розжени» [Українські народні думи 2007].
И все фольклористы считают это именно цепью превращений - герой прибывает к сестре из иного мира.
Про это прибытие надо почитать Демкову! При внимательном рассмотрении Демковой текста поэмы оказывается, что возвращение Игоря из половецкого плена описано в системе изображения волшебной сказки (то есть мифа) как возвращение из царства мертвых. Рассматривая магический побег героя из иного царства – царства мертвых, Владимир Пропп писал в «Исторических корнях волшебной сказки»: «Возвращение из страны мертвых в страну живых сопровождаются превращением в животных»; «если к этому добавлялось ...лицо, которое преследовало, то это превращение набирало скорости, превращение следовало одно за другим». По наблюдению Проппа, «конь не только в религии, но и в сказках является заупокойным животным», «основная функция коня – посредничество между двумя царствами» (живых и мертвых).
В древних представлениях о смерти «дорога в иное царство лежит... через воду – как через воду, так и позже – и по воде». В интересной статье И. Кляйна «Донец и Стикс» отмечена функция реки Донца в «Слове» как пограничной реки между светом и тьмою. Отсюда – решающее, последнее препятствие при возвращении – река, вода. В связи с этим главным моментом описания побега князя Игоря обращают на себя внимание и другие детали, напоминающие об исходе героя сказки из хтонического мира, волнение моря в полночь, неожиданно появляющийся конь, помощник Овлур, и, наконец, «стук» земли («кликну, стукну земля») – безусловный знак участия «иного мира» в побеге князя Игоря. В этой системе анализа и плач Ярославны может рассматриваться как древний обряд вызывания из смерти. Но если побег из плена. Но если побег из плена уподоблен выходу героя сказки (мифа) из смерти, то и сам плен Игоря, очевидно, должен быть изображен в той же системе. Обращаясь к тексту «Слова», мы находим признаки этого уподобления. В плаче автора о поражении Игоря настойчиво звучит тема смерти,, прежде всего в связи с мыслью о его погибшей дружине («...Игореве храброго плъку не крѣсити»), Карна и Жля разбрасывают пылающие угли из пламенного рога, напоминая не только пожары, вызванные нашествием половцев, но и о древних погребальных кострах: жены русские оплакивают мертвых). О плене же Игоря в «Слове» говорится, как известно, одной фразой: «Ту Игорь князь высѣде изъ сѣдла злата, а въ сѣдло кощиево». Однако эта фраза существенна. В книге «Поэтика сюжета и жанра» Ольги Фрейденберг, которая исследовала отображение первобытного мышления на античном материале, показано, что смерть метафорически изображалась в виде раба: «Царь-покойник находится в рабстве и узах, потому что оковы, сеть, узы — это метафоры смерти, представляемой в виде умершего солнца ... В этом аспекте царь связан с судьбой всех узников... Как узник, как 'связанный' царь является рабом; смерть метафоризируется в смерда, раба, в 'преисподнюю'-землю». Согласно славянским текстам, мертвый – «аду полоняникъ». В «мутном сне» Святослава в связи с упоминанием Игоря также используют образы, которые настойчиво напоминают о смерти: Игоря (и Всеволода) опутали «путины желѣзны», «два солнца помѣркоста, оба багряная стлъпа погасоста и въ морѣ погрузиста». Далее еще раз говорится о том, что Игорю померк свет солнца («Нъ уже, княже, Игорю, утрънѣ солнцю свѣтъ...»). И наоборот, выход из смерти-плена – это победа над мраком («Солнце свѣтится на небесѣ – Игорь князь въ Русскои земли»). Ольга Фрейденберг пишет: «Самая жизнь означает солнце, небо, а смерть — преисподнюю, мрак».

[Лемурий]

В том-то и дело, что, ДАЖЕ ЕСЛИ сверхбыстрота Всеслава - не гипербола (нигде, кстати, не написано, что он за одну ночь в Тмуторокань сгонял: что такое "прерыскал путь Хорсу" - вопрос более чем дискуссионный)

Никакой "дискуссии" по данному вопросу быть не может: "изъ Кыева ДОрискаше ДО куръ Тмутороканя" - не рыскал, а ДОрыскивал, т.е. достигал цели за одну ночь.

можно насчитать - и помимо Ярославниного гласа и тех девиц, - как минимум четверых, кому приписывается... судите сами:
БОЯН:
"... своя вѣщиа пръсты на живая струны въскладаше, они же сами княземъ славу рокотаху"
(кстати, где гусли-самогуды, там и сапоги-скороходы, и даже для сверхскоростного забега не обязательно перекидываться волком или пардусом)

«Давыд в преисподнем аде седя, накладая очитыя персты на живыя струны, и воспоим песни тихи и веселыя, друзи мои, днесь положим плач и скорбь...» (Список пространной редакции "Слова о Лазаревом воскресении"]

СВЯТОСЛАВ:
"... Святъславь грозный великый Киевскый грозою, бяшеть притрепалъ своими сильными плъкы и харалужными мечи; наступи на землю Половецкую, притопта хлъми и яругы, взмути рѣки и озеры, иссуши потоки и болота..."
(в одном из псалмов нечто аналогичное совершает Бог. Это Вы, кажется, когда-то заметили, надо будет найти сообщение...)

Совершенно верно, токмо в обратной последовательности:

13 Ты расторг силою Твоею море, Ты сокрушил головы змиев в воде;
14 Ты сокрушил голову левиафана, отдал его в пищу людям пустыни, [Ефиопским];
15 Ты иссек источник и поток, Ты иссушил сильные реки. (Пс.73:13-15)

Разница в том, что Господь в Псалме "иссек поток", а Святослав их "иссуши", Господь "иссушил реки", а Святослав их возмутил.

ВСЕВОЛОД:
"Великый княже Всеволоде! Не мыслию ти прелетѣти издалеча, отня злата стола поблюсти? Ты бо можеши Волгу веслы раскропити, а Донъ шеломы выльяти..."
(моря не выпьет, а Дон вычерпает)

Завышение возможности, не прорисовка конкретных действий. Вспомните Даниила Заточника:

"Княже мои, господине! Ни моря уполовником вылияти, ни нашим иманием твоего дому истощити..." (ПДЗ)

ЯРОСЛАВ ОСМОМЫСЛ:
"Галичкы Осмомыслѣ Ярославе! Высоко сѣдиши на своемъ златокованнѣмъ столѣ, подперъ горы Угорскыи своими желѣзными плъки, заступивъ королеви путь, затворивъ Дунаю ворота, меча бремены чрезъ облаки..."
(это, заметим, ДО ракетных технологий)

Иногда для того чтобы найти ответ по Древней Руси современные знания бывают помехой, например, как здесь:

"И се по приключаю Божию бѣша идуще путьмь тѣмь купьци на возѣхъ съ бремены тяжькы..." (Житие Феодосия Печерского)

Перебрасывая купеческие товары через высокогорные Карпаты из города Перемышль на р. Сан в г. Плесненск на плесе (изгибе) р. Серет.

[Новый]

В том-то и дело, что, ДАЖЕ ЕСЛИ сверхбыстрота Всеслава - не гипербола (нигде, кстати, не написано, что он за одну ночь в Тмуторокань сгонял: что такое "прерыскал путь Хорсу" - вопрос более чем дискуссионный)

Никакой "дискуссии" по данному вопросу быть не может: "изъ Кыева ДОрискаше ДО куръ Тмутороканя" - не рыскал, а ДОрыскивал, т.е. достигал цели за одну ночь.

"Дорыскивал" - конечно, "достигал", и "до куръ" - скорее всего, "до пения петухов", т. е. до рассвета. Но, повторяю, за одну ночь это расстояние и волку не пробежать, да и гепарду, кстати... Тут не оборотничество, тут сапоги-скороходы нужны были бы, если уж чудеса припоминать... Это же очевидная гипербола. Такая же, как, допустим:

Суворов: "Сколько вёрст до луны?"
Офицер: "Два солдатских перехода"

(из анекдотов о Суворове): http://www.soldatru.ru/art/art/art63.php (в первом же абзаце)

БОЯН:
"... своя вѣщиа пръсты на живая струны въскладаше, они же сами княземъ славу рокотаху"
(кстати, где гусли-самогуды, там и сапоги-скороходы, и даже для сверхскоростного забега не обязательно перекидываться волком или пардусом)

«Давыд в преисподнем аде седя, накладая очитыя персты на живыя струны, и воспоим песни тихи и веселыя, друзи мои, днесь положим плач и скорбь...» (Список пространной редакции "Слова о Лазаревом воскресении"]

Я вот такой вариант знаю:

"Тогда рече вѣликий царь пророкъ Давидъ, сѣдя в прѣисподнем адѣ, накладая многоочитая[3] перъсты на златыя и живыя струны..." (Публикации ИРЛИ РАН)

Но именно у Бояна, не у Давида, что характерно, струны "сами... рокотаху". Вот это сверхвозможности!

СВЯТОСЛАВ:
"... Святъславь грозный великый Киевскый грозою, бяшеть притрепалъ своими сильными плъкы и харалужными мечи; наступи на землю Половецкую, притопта хлъми и яругы, взмути рѣки и озеры, иссуши потоки и болота..."
(в одном из псалмов нечто аналогичное совершает Бог. Это Вы, кажется, когда-то заметили, надо будет найти сообщение...)

Совершенно верно, токмо в обратной последовательности:

13 Ты расторг силою Твоею море, Ты сокрушил головы змиев в воде;
14 Ты сокрушил голову левиафана, отдал его в пищу людям пустыни, [Ефиопским];
15 Ты иссек источник и поток, Ты иссушил сильные реки. (Пс.73:13-15)

Разница в том, что Господь в Псалме "иссек поток", а Святослав их "иссуши", Господь "иссушил реки", а Святослав их возмутил.

Да, здесь, конечно, элемент антитезы. Но ведь это простому смертному, так или иначе, не под силу, и это намного круче того, что говорится о Всеславе.

ВСЕВОЛОД:
"Великый княже Всеволоде! Не мыслию ти прелетѣти издалеча, отня злата стола поблюсти? Ты бо можеши Волгу веслы раскропити, а Донъ шеломы выльяти..."
(моря не выпьет, а Дон вычерпает)

Завышение возможности, не прорисовка конкретных действий.

Конечно. Но почему насчёт Всеслава тогда - "прорисовка", а не аналогичная гиперболизирующая метафора? Один стандарт оценивания должен быть.

ЯРОСЛАВ ОСМОМЫСЛ:
"Галичкы Осмомыслѣ Ярославе! Высоко сѣдиши на своемъ златокованнѣмъ столѣ, подперъ горы Угорскыи своими желѣзными плъки, заступивъ королеви путь, затворивъ Дунаю ворота, меча бремены чрезъ облаки..."
(это, заметим, ДО ракетных технологий)

Иногда для того чтобы найти ответ по Древней Руси современные знания бывают помехой, например, как здесь:

"И се по приключаю Божию бѣша идуще путьмь тѣмь купьци на возѣхъ съ бремены тяжькы..." (Житие Феодосия Печерского)

Перебрасывая купеческие товары через высокогорные Карпаты из города Перемышль на р. Сан в г. Плесненск на плесе (изгибе) р. Серет.

Но в житии Феодосия нет ни Карпат, ни Перемышля. "Бремены" -единственное слово, сближающее этих купцов с Осмомыслом в "Слове". Купцы, к которым прибился юный Феодосий, спокойно катили свои подводы (пусть тяжело нагруженные) не по высокогорной местности, а от какого-то городка близ Курска - в Киев.
А Осмомысл "бремены" именно МЕЧЕТ (не перевозит; и здесь, по контексту, что-то боевое вероятнее), и "ЧРЕЗЪ ОБЛАКИ". Гиперболично, устрашающе, и не внушительнее ли тоже, чем о забегах Всеслава?

[Новый]

Насчёт темы возвращения/избавления/"воскресения" (для оплакивавших близких): эта тема - одна из самых архетипических в мире. Во-первых, она предельно драматична. Во-вторых, она волновала воображение людей с очень древних времён, поскольку на протяжении всей истории и во всех странах были пропавшие на чужбине, на чудесное возвращение которых близкие продолжали надеяться; были пленники, рабы и узники, жаждавшие побега, понимавшие всю трудность его осуществления и мечтавшие о сверхвозможностях, которые могли бы помочь преодолеть препоны; были целые общности, порабощённые и чаявшие вызволения из рабства. В силу присущего ей контекста сюжетных обстоятельств - той самой чрезвычайной трудности реализации желаемого, - эта тема, во всех своих "подтемах"-разновидностях, в любом сюжетном воплощении содержит мотивы чудесного. Совершенно независимо от религиозных моментов. Даже наоборот: эта архетипичность и характерного комплекса препятствий, и того арсенала средств, которые представлялись необходимыми для их преодоления, обусловила довольно многие - закономерно схожие у разных этносов, - детали сказаний и мифов, относящихся к этому архетипу.
И побег Игоря, и вышеприведенные украинские примеры, конечно же, к нему относятся. Но что здесь специфически языческого? Да, путь издалека долог, утомителен и опасен, и как же тут не возмечтать о крыльях, на которых можно было бы перенестись через все горы и реки? Точно так же Дюймовочка, в сказке 19-го столетия, улетает на ласточке из "подземного" мира крота и полевой мыши в мир эльфов и цветов.
Сюда же относится сказочный сюжет об Иване-царевиче, брошенном в подземное царство, и вынесенном оттуда птицей Нагай, которую он вынужден кормить своей плотью: это символизирует дальность и трудность пути домой.

И - см. Исх. 19, 4:

"... вы видели, что Я сделал Египтянам, и как Я носил вас [как бы] на орлиных крыльях,и принес вас к Себе..."

Это "подтема" коллективного побега из узилища, и мы видим ту же метафору крыльев.

(маленькое пояснение: я не считаю нужным здесь касаться вопроса об истинности или мифичности библейских преданий, мнение по этому вопросу зависит от личных убеждений каждого; библейские сюжеты я привлекаю к делу, поскольку и они - независимо от степени их истинности и от сопоставимости их масштабов с предшествующими примерами, - согласуются с архетипом)

Далее, одна из очень возможных преград - вода. Река или море. Переход через Красное море общеизвестен. А вот - из сказки о Гензеле и Гретель:

"Утя моя, уточка, подплыви к нам чуточку. Ни дорожки, ни моста - переправь нас, не оставь". Уточка перевозит их на другой берег. А есть, кажется, вариант, когда их по реке везут лебеди и доставляют в знакомые им места, откуда они уже сами находят дорогу домой.
И - рассказ о побеге Эдмона Дантеса. На корабле контрабандистов он достигает "мира живых" - приплывает в Ливорно, где ему уже нечего бояться. Здесь тоже мотив "перевозчика", но такова логика этих сюжетов: без кого-то, кто переправит, по воздуху, по воде или по суше (тогда - конь) никуда не деться.
В случае же Игоря "перевозчик" - сам Донец (благоприятствующая стихия), поэтому и сам диалог, и выражение Игорем благодарности - сюжетно закономерны.

И - мотив обмана, подмены. Притвориться спящим, притвориться мёртвым. Тот же Дантес или Жан Вальжан, спасающийся от Жавера и желающий проникнуть в монастырь, - оба они обманывают могильщиков. А Игорю надо, чтобы половцы считали его спящим. Т. е. - если обобщить, - не способным к действию. Обман бдительности стражей - тоже общее место таких сюжетов.

И - контраст между тем положением, в котором находится герой в "мире живых" (седло злато") и бедственным состоянием, в котором он оказывается в "подземном царстве" ("седло кощиево"). Опять же, это очень и очень типично. Сколько царей, князей и вообще людей, живших в радости и благополучии, попадало в плен в неволю! Это проторенная сюжетная линия. Правда, тут не всегда крайности. Не всех калечили, не над всеми измывались, как бывало на древнем Востоке, случаи Игоря или, скажем, Василия Шуйского у поляков - "мягче", но всё же человеку, перешедшему от власти и изобилия в состояние пленника, даже если физически его и не мучили, было ОЧЕНЬ плохо. Он мог не стать фактически рабом, но сама неволя уже была для него "седлом кощиевым", без всякой мистической подоплёки.
Все эти рассуждения нужны мне для того, чтобы аргументировать мысль, что система метафор в нашем случае (побег Игоря), так же, как, впрочем, во многих других, обусловлена не тою или иной религиозной спецификой (языческой либо христианской), а сюжетно-психологическим архетипом, к которому принадлежит это повествование.

[Konrad]

То метафора, это метафора, упоминания известной художественной литературы для снижения... то не языческое, это не языческое... бесконечный "здравый смысл"... Новый, уж извините меня, пожалуйста, Вы со своим альтернативно-историческим мышлением настолько сделались предсказуемым и наскучили, что не вижу повода воспринимать то, что Вы пишете всерьез и как-то отвечать на него. Хоть бы убеждения поменяли, право... Еремину "Ритуал и фольклор" почитайте на досуге, там про мифологические схемы в мировой литературе много....

[Новый]

... Вы со своим альтернативно-историческим мышлением настолько сделались предсказуемым и наскучили, что не вижу повода воспринимать то, что Вы пишете всерьез и как-то отвечать на него. Хоть бы убеждения поменяли, право...

Это для чего - чтобы таким скучным не быть?
Со здравым смыслом - что да, то да, - имею честь состоять в дружбе. И, знаете ли, помогает...
Вам советую - для разнообразия, - попробовать возражать по существу.
Насчёт почитать - вот, гляньте, если хотите:

http://mith.ru/alb/mith/suhov1.htm

А альтернативная история, кстати, - таково моё читательское мнение, - суперзахватывающий жанр.

[Лемурий]

Не отвлекайтесь, Новый, в коем веке раз нашли время обсудить "темные места" СПИ. Поверьте, Ваши посты вовсе не "скучны", а логичны и досконально продуманы.

"Дорыскивал" - конечно, "достигал", и "до куръ" - скорее всего, "до пения петухов", т. е. до рассвета. Но, повторяю, за одну ночь это расстояние и волку не пробежать, да и гепарду, кстати... Тут не оборотничество, тут сапоги-скороходы нужны были бы, если уж чудеса припоминать... Это же очевидная гипербола.

Безусловно речь о молниеносном перемещении и достигал он не "петухов", а "куръ" византийский титул высшего сановника, причем несклоняемое:

"...В се же лето иде Леонь царевичь зять Володимерь на куръ . от Олексия.." (Ипат.1116)
" ... умре куръ Олексии и взя царство сынъ его Иванъ... (Ипат.1117)

"до куръ Тмутороканя" = до византийского наместника Тмуторокани или до самого "куръ Олексия" ( Алексея Комнина ).

именно у Бояна, не у Давида, что характерно, струны "сами... рокотаху". Вот это сверхвозможности!

Здесь не в самом Давиде суть, а именно в символике "живых струн", что они обозначают:


Серегина Н.С. «СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ» и русская певческая гимнография XII века. М.: Памятники исторической мысли, 2011, С.210

здесь, конечно, элемент антитезы. Но ведь это простому смертному, так или иначе, не под силу, и это намного круче того, что говорится о Всеславе.

Здесь больше элемент иронии, которую поймут, знающие изначальный псалом.

почему насчёт Всеслава тогда - "прорисовка", а не аналогичная гиперболизирующая метафора? Один стандарт оценивания должен быть.

Потому что Всеслав не может, а ДЕЛАЕТ: дорыскивает за ночь до Тмуторокани, косит души на Немиге, оборачивается "лютым зверем" в ночи.

Но в житии Феодосия нет ни Карпат, ни Перемышля. "Бремены" -единственное слово, сближающее этих купцов с Осмомыслом в "Слове". Купцы, к которым прибился юный Феодосий, спокойно катили свои подводы (пусть тяжело нагруженные) не по высокогорной местности, а от какого-то городка близ Курска - в Киев.
А Осмомысл "бремены" именно МЕЧЕТ (не перевозит; и здесь, по контексту, что-то боевое вероятнее), и "ЧРЕЗЪ ОБЛАКИ". Гиперболично, устрашающе, и не внушительнее ли тоже, чем о забегах Всеслава?

Достаточно того, что "бремены" - это "купеческие товары", а перевозить их можно и через высокогорный перевал - образно говоря "бремена метать".

[Konrad]

Бремены - протсо груз, не факт, что и здесь груз означает купеческие товары.
Упоминание об императоре само по себе искажено... к чему там "отъ"? Да, оно несклоняемо - "и пріидоша ко свято-именитому Цару КурЪ Андронику" - пишет Йован Раич в 1794. В летописи вот: "княгиню Куръ Михайлову". Но несклоняемо только вместе с именем императора!!!! Не будете же Вы утверждать, что "Тмуторокань" - имя!
"Былъ у нашего царя куръ златъ, пелъ рано, а будилъ нашего цари къ завтрене"... - это про Акира история Премудрого. И старинная о куре и лисице притча есть... Оно-то понятно, что Византию ко всем благочестивым христианским толкованиям хорошо бы Вам хоть каким-то боком, благодетельницу, пристегнуть, да только петухи пореалистичнее выглядят.
И, во-первых, даже та реконструкция праславянского мифа (а это именно реконструкция), которую дают в связи с Всеславом Якобсон и Шефтель, уж очень сильно напоминает описание в поэмы судьбы... Игоря Святославича. Его дерзкие деяния пугают старшего родича - Святослава Киевского. Он силен и кровожаден, жаждет битв. Он бросает вызов затмившемуся Солнцу-Даждьбогу, своему предку. Он по желанию может по ночам, во мгле превращаться в сокола, волка, горностая. Половцы не могут ускользнуть от него. Счастье сопровождает князя. и ему достаются все трофеи. Но слава и страдания все время чередуются в его жизни. Из охотника он превращается в добычу, из преследователя в преследуемого, и наоборот. В конце есть и разговор его врагов!
Во-вторых, в былине Волх Всеславич (волхв Всеслав Брячиславич) является именно положительным персонажем, собравшим дружину и совершающим поход на "Индею", то есть Синдику античных источников - Тмутороканское княжество, где засел правитель-инородец, и превращающимся при этом в волка и горностая (никого не напоминает, помимо Всеслава?), подслушивающим у окна разговор правителя. Его воины делят красных девиц. В былине волхв Всеслав упоминается именно как правитель Киева, и именно как киевского великого князя его воспринимает и уважает автор поэмы, сожалея, что тот вернулся к себе в Полоцк.
В-третьих, при создании образа Всеслава в поэме автор руководствовался народной обрядовой поэзией, причем приписывает ему черты положительного главного героя этой поэзии: именно главный герой колядок задолго до того, как куры запели, собирает своих побратимов, отправляясь за примеченной им девой в тереме, именно главный герой колядок судит суды и раздает города, сражается в битвах и так далее. Есть очень распространенная старинная украинская колядка, вот её запись из Харьковской губернии:
«Ой рано, рано кури запіли,
– Ой дай, Боже!
А ще раніше Костюша устав
– Святий вечір!
Костюша устав, лучком забрязчав,
лучком забрязчав, братців побужав: –
Вставайте, братці, коней сідлайте,
коней сідлайте, хортів скликайте –
та поїдемо в поле на влови,
в поле на влови, в темну діброву.
Ой там я назнав куну в дереві,
куну в дереві, дівку в теремі.
Ой вам же, братці, куна в дереві,
а міні, братці, (молодому) дівка в теремі»
[Иванов 1907, с. 38-39]. Эта колядка, возникшая еще в дохристианские времена, явно была известна автору «Слова», поскольку его любимец Всеслав точно так же встает задолго до того, как запоют петухи (куры) в Тмуторокани, отправляется в поход в поле на половцев, седлает коней и... бросает жребий на девицу, ему милую. Саму колядку сопоставляют также с песнями и сказаниями о тяге волколаков к девушкам, женщинам, начиная с невров - "похитителей любви" у Флакка.
То есть Всеслав совершает именно те деяния, которые фольклор воспринимает позитивно.
В четвертых, в отличие от великорусского фольклора, где превращение в волка есть только в былинах, южных по происхождению, в фольклоре украинцев и белорусов волколак - положительный образ. Умение воина, например, козака-характерника (колдуна) превращаться в волка оценивалось всегда исключительно положительно как признак его выдающихся воинских качеств и способностей. Точно так же положительно оценивались все прочие чародеи, умеющие принимать волчье обличье, при этом добродушно высмеивались те, у кого эти чары не удавались. К обращенным не по своей воле тоже относились сочувственно. Волколаки в легендах считались предками родов, их особенность воспринималась как нечто обыденное.
В-пятых, если автор поэмы действительно являлся галичанином, то он не мог отрицательно оценивать Всеслава, ведь точно так же, как Всеславов отец, Брячислав, находился в союзе с князем тмутороканским Мстиславом Лютым против Ярослава, в таком же союзе против Ярославичей, по заключению медиевистов, находился полоцкий князь Всеслав с... правильно, тмутороканским князем Ростиславом - предком Ярослава Осмомысла и Ярославны. После смерти Ростислава Ярославичи установили контроль над Тмутороканью, чуть позже пленили Всеслава. Как и князь Игорь, князь Всеслав являлся пленником, а потом обрел свободу при помощи сочувствующих ему людей - в его случае отважных киевлян, желавших сражаться с половецкими ордами и избравших его на вече. Изяслав Киевский с приспешниками бежал на запад, к польским союзникам, кстати, по дороге опустошив Галицию. как показывает упомянутый в "Правде Ярославичей" прецедент с Дорогобужем (Дрогобычем). Сына Всеволода, Владимира, отправили вместе с боярином Ставром в Новгород. Им пришлось пробираться через лесные земли враждебных к Руси и русинам вятичей, что и перед смертью Владимир Мономах будет считать своим подвигом. Получив законную власть в Киеве, Всеслав не только перераспределил княжеские владения в Поднепровье и заставил князей сражаться с половцами, но и утвердил свое правление в Тмуторокани, которая вызывает большой интерес у автора поэмы. В то же время на совести трех братьев Ярославичей привод поляков, репрессии в Киеве, усобица, временная потеря крайних западных территорий. Негативно оценивая то, что потомок триумвирата Ярославичей - Олег Святославич начал привлекать к усобицам половцев, автор поэмы положительно оценивает попытку его внука Игоря совершить поход к Тмуторокани, ведь Игорь - муж Ярославны, законной наследницы. А если автором действительно являлся Владимир Ярославич, теща которого происходила из Всеславова рода, то он мог и сам жаждать княжить в Тмуторокани.
Никакой Всеслав не Антихрист.
А наличие иронии еще надо доказать. Бытование юмора и сатиры в прошлом очень сомнительно.

[Konrad]

"Житейский здравый смысл" хорош в мелком бизнесе да сродных более или менее законных и прибыльных занятиях, где хороши "оборотистость", "хватка" да "торговая жилка", а у людей прошлого была своя ментальность, которую нельзя объяснить современными жизненными воззрениями, рефлексиями и мировоззрением. Это профессионалы-гуманитарии специально изучают. Даже христианская религия греческого обряда, которая нынешним бородатым неадекватам вроде Дугина с Карпцом кажется чем-то неизменным, на самом деле изменилась до корней, вместе с менталитетом.
Что Вам возражать, если я и "существа"-то не вижу? Отличить фолк-хисториков, альтернативщиков и прочих засорителей информационного пространства от исследователей несложно. У них всё просто, всему находятся "здравые" объяснения и несложные этимологии, раньше они любили доступные словари и энциклопедии, теперь вот Интернет разрешил их проблемы и по добыванию, и по распространению информации. Второй - шутки, прибаутки, анекдотцы и популярные художественные произведения, которые они любят цитировать для пущей доходчивости и положительного восприятия своих измышлений. Вся эта братия, не состоявшись в жизни, самоутверждается тем, что шумит и заполняет сайты словесной мишурой, поэкстравагантнее и понаукообразнее. Логикой они зовут свои "житейские" утверждения типа: сейчас никаких язычников нет, статуй, как от греков, от них не осталось, если и есть, то их некто подделал, сейчас в Казахстане тюрки живут, никаких скифов нету, значит, тюрки и жили тут всегда, и в Туркмении с Балкарией тоже, а если что-то противоречит - фальсификация. Чем нереальнее теории, гипотезы, версии - тем лучше. И пусть себе другие ломают голову, пусть пытаются там отыскать рациональное зерно или силятся опровергнуть, возразить напыщенному, зачастую шовинистическому или просто заковыристому вымыслу. Главное чтоб потешили болезненное самолюбие авторов, заметив их, вступив в дискуссию, придав альтернативному бреду значение. Поэтому отвлекаться на создавших "новое видение истории" профессионалам не стоит...

[Новый]

Поверьте, Ваши посты вовсе не "скучны", а логичны и досконально продуманы.

Спасибо. Я - взаимно, - с большим интересом рассматриваю все Ваши версии, они основаны на глубоком анализе источников. В том числе и те, с которыми не согласен.

Безусловно речь о молниеносном перемещении и достигал он не "петухов", а "куръ" византийский титул высшего сановника, причем [b]несклоняемое...

Мне трудно представить здесь этот. опять же, грецизм... Есть ещё (см. в СССПИ статью "куръ - дополнение") вариант "посёлки" или "стены, строения". Но ведь главное, что, если не "петухов", то полностью летит идея сверхскорости, потому что тогда он просто "дорыскал" - и всё, и не указывается, даже косвенно, за сколько времени и до какого момента. Мог и трое суток ехать... Ростислав тоже ведь "дорыскал", хоть и плохо для него это приключение закончилось...
И даже если всё-таки "до петухов", то и тогда оборотничество не проходит. От Киева до Тмуторокани - почти ТЫСЯЧА километров! Это на машине, без остановок, часов десять, если по нормальным трассам. А волк... да он на предельной скорости (где-то 60 км/ч, я проверил) должен был бы часов семнадцать бежать, если когти не отбросил бы. То есть тут в любом случае гипербола! И "превращение в волка" - лишнее, ничего не проясняющее допущение. Если уж у него "сверхчеловеческие возможности", то тогда уж только сапоги-скороходы.

здесь, конечно, элемент антитезы. Но ведь это простому смертному, так или иначе, не под силу, и это намного круче того, что говорится о Всеславе.

Здесь больше элемент иронии, которую поймут, знающие изначальный псалом."

Но, как бы то ни было, не мог тогда простой смертный (да и сейчас не может, бригада нужна с экскаваторами) ни холмы притоптать, ни потоки и болота осушить. Это очевидная гипербола, почему же и для Всеслава не допустить аналогичное?

Достаточно того, что "бремены" - это "купеческие товары", а перевозить их можно и через высокогорный перевал - образно говоря "бремена метать".

Но товары обычно везут бережно, если их "метать", то в каком состоянии они прибудут? И к чему бы в этом фрагменте о купцах с товарами? Там ведь явно основная тема - воинская мощь (затворил королеви путь, стреляет салтанов...)

[Новый]

Но наиболее интригующим мне кажется, в связи со Всеславом, вот что.
Если вернутся к апокалиптической тематике, то "пришествие антихриста" - это ведь не только, допустим "седьмое тысячелетие" и некая "жатва" (я, когда руки дойдут, частично скомпоную фрагменты некоторых своих, полугодовой примерно давности, постов, где высказывал аргументы против такого понимания отрывка о Всеславе). Это ведь и определённый сюжет. В том числе - должна фигурировать "жена, облечённая в солнце", которую преследует дракон и которая удаляется - в метафизическом смысле, - "в пустыню", т. е. в некое "изгнание". Это, положим, метафора "небесного града Иерусалима". Что касается Всеслава, он "връже жребий о девицю...", и эта девица... я сейчас склонен согласиться, что это действительно город, а не Русская земля, как думал когда-то. Но киевляне (пусть это коллективное воплощение града) собирались было бежать (в Греческую землю) вовсе не от него, а от возвращавшегося Изяслава (и некоторые, видимо, пожалели, что остались, если учесть, какие там были казни...) И другая "девица" - Полоцк, - тоже, наоборот, призывает его звоном колоколов к заутрене, он же неверен ей...
Это предисловие. А теперь - основное. С чем ассоциируется "връже жребий о девицю себе любу", если уж сказочные мотивы припоминать? С тем самым пусканием стрелы: куда полетит, там суженая. Кто в русской сказке пускает таким образом стрелу, мы знаем. Суженая - Василиса (царственная), она же - здесь ключевой момент, - преМУДРАЯ. СОФИЯ!
И ведь Всеслав мечется между тремя городами, единственными в то время на Руси, где были Софийские соборы. Между тремя "Софиями". И, по крайней мере, две его "призывают" сами. Одна - тем самым колокольным звоном, другая - избранием на княжение. Вот такой "антихрист".
Дальше - больше. Есть баллада, русская народная, где герой - его зовут Иван Дудорович, - пускает стрелу, и летит она в терем к некоей Софье Волховичне (именно так). Он хочет, чтобы она вернула стрелу, она же сама залучает его к себе... и потом, увы, ему - вовремя не вставшему и не успевшему скрыться, - отрубают буйну голову её два брата, вслед за чем убивают и её тоже (ибо она сама не захотела жить без возлюбленного). Он не пытается защитить себя.
И ещё баллада - "Фёдор Колыщатой". Герой глупо расхвастался на пиру связью с Софьей-ВОЛШЕБНИЦЕЙ. Это слышат её, опять же, два брата. Он едет к ней, кается в роковой похвальбе. Она предчувствует гибель. Подъезжают братья, вызывают его, он выходит и - тоже не защищаясь, - гибнет. Женщина кончает самоубийством.

http://polka1.ru/cgi-bin/section?b=Avto ... b2_36.html - два первых текста

Уникальный русский мотив (в иных странах средневековые предания не знают такого) беззаветной женской любви (ср. Ярославна) к человеку, ничем себя не проявившему. В последнем случае - вообще антигерой, можно сказать: надо же так нелепо выдать тайну отношений...
(Его имя связывают иногда с митрополитом Филиппом, Фёдором Степановичем Колычевым; но едва ли это правильно. Филипп совершил духовный подвиг, он посмел противоречить Ивану Грозному, герой же баллады заслуживает разве что полупрезрительной жалости...)
Две баллады связаны между собой, причём я склонен связывать отчество в первом случае с именем во втором. "ДУДОРович" (ср. архаичное "ТУДОР" - встречается в договоре Игоря с византийцами) - с "Фёдором".
Но, как бы то ни было, вот очевидная и знаменательная связь между СОФИЕЙ и ВОЛХОМ. Это не я придумал, это - фольклор. А значит, здесь сказалось народное осмысление образа Всеслава. Его ОБЪЕДИНИЛИ (имя-отчество или имя-прозвище героини баллад) с ЭТИМ женским именем, подчёркнуто и символически - особенно для русских, ввиду значения для них Константинополя, - христианским.
Можно было бы возразить, что он "взыскует Софии", но - хищнически, насильственно (и действительно, казалось бы, в Новгороде колокол снял). Но народная память - против этой версии. Она роднит его - через героев баллад, - с Иваном-царевичем, тоже кинувшим жребий и ЖЕЛАННЫМ для своей преМУДРОЙ невесты. А где Иван-царевич, там (пусть это другая сказка) и "серый волк", но ничего "антихристова" быть не может: слишком апостольское имя. Сказочное - не обязательно связано с тёмными силами.
И ещё мысль. Этот бросок в Тмутаракань - он ведь К МОРЮ. А на море, по сюжету сказки, - тот самый дуб, где Кощеева смерть.
Я собираюсь более тщательно проработать эти идеи со временем, здесь только заготовки. Но разве не интересно?

[Новый]

Поскольку я привлекаю к делу сказки, считаю правильным пояснить, какое место они занимают, с моей точки зрения, в этнической или национальной культуре и в чём (помимо самой их "реликтовости" и бытования их преимущественно в простонародной среде) их принципиальное отличие от собственно эпоса и мифологии. На мой взгляд, сюжетные волшебные сказки у давно приобщённых к монотеистическим религиям народов - это архетипические повествования, в основе своей выражающие мечтания о счастливом преодолении сверхтрудностей и отражающие обобщённый опыт борьбы с теми или иными формами "негатива". При этом - тут и отличие от собственно мифов, - они адаптированы к мировоззрению уже НЕ языческой, а исповедующей "мировую религию" общности, и чудесное в них переосмыслено и прочувствовано иначе, нежели в первичных мифологических преданиях.
Былины - не сказки, они возникли на национально-государственной почве, но сказание о Волхе Всеславьевиче
Цитирую здесь выдержку из своего, более чем полугодовой давности, поста:

Я уверенно утверждаю, что между "Словом" и той фольклорной "субкультурой", к которой принадлежит данная новелла, имеется родственная связь. Два этих произведения сближают три уникальных для русской словесности тех времен момента:
1. Образы природы - а если конкретно, описание того, как природа реагирует на происходящее в мире людей. На рождение Волха (Сборник Кирши Данилова, изд-во АН СССР, Москва-Ленинград, 1958, стр. 39-44: "Рыба пошла в морскую глубину, птица полетела высоко в небеса, туры да олени за горы пошли, зайцы, лисицы по чащицам, а волки, медведи по ельникам, соболи, куницы по островам...") и, скажем, на поход Игоря ("Уже бо беды его пасетъ птицъ по дубию, влъци грозу въсрожатъ по яругамъ, орли клектомъ на кости звери зовутъ, лисици брешутъ на чръленыя щиты").
2. Дружина как действующее лицо: этого больше нет ни в одной былине, да и в книжной литературе того периода нет ничего, что приближалось бы к СПИ в плане выразительности в описании гибели войска и оплакивании его. Что касается сказания о Волхе, здесь тоже образ дружины даётся по-своему убедительно. Волх со своими дружинниками советуется, пользуется их помощью при захвате "Индейского царства" (они "рубят старого, малого..." - что поделать, так уж тогда воевали...), всесторонне заботится о них (цитирую опять по Кирше Данилову: "...поил-кормил дружину хоробрую, обувал-одевал добрых молодцев, носили они шубы соболиные, переменные шубы-то барсовые"). Потом они женятся на "душечках красных девицах" из этого самого захваченного "Индейского царства". Именно "образ дружины" в обоих случаях.
3. Буквальное или метафорическое "волшебство" героя. Кем учится Волх оборачиваться, когда постигает премудрость (и здесь по Кирше Данилову)? Ясным соколом, серым волком и гнедым туром; потом же, в "Индейском царстве", были ещё "внеплановые" превращения в горностая (чтобы перекусить тетивы вражеских луков) и в мурашика... А теперь - метафорическое описание побега Игоря из плена. Он "скакнул ГОРНОСТАЕМ, в тростники и белым гоголем на воду, вскочил на борзого коня и соскочил с него СЕРЫМ ВОЛКОМ. И помчался к излучине Донца. и полетел СОКОЛОМ под облаками...". Вот так: здесь совпадают три из пяти зверино-птичьих метафор, а четвёртую даёт "буй ТУР Всеволод". Уникальная схожесть образов.

Новелла о Волхе дошла до нас в форме "былинного" стиха, а былины - НЕ сказки, они возникли уже на национально-государственной почве. Но это сказание находится всё же на стыке двух жанров, оно во многом примыкает к сказочному типу, едва ли надо это обосновывать. Итак мы видим именно превращения в различных представителей фауны. Многим захочется назвать это "оборотничеством". Но обратим внимание, что превращения-то здесь - чисто функциональные, а не сущностные. Волх обращается в горностая и превращает свою дружину в "мурашиков" - для того, чтобы обезвредить оружие противника и проникнуть в город. Это практически нужно. Он обучился этой премудрости, по сути дела, так же, как, допустим, десантник обучается скрываться во вражеском тылу. И князю Гвидону в уже литературной сказке вовсе не "хочется" быть комаром или шмелём, просто в таком обличии он может, оставаясь инкогнито, увидеть отца. Превращение - технический приём. Если же тот или иной герой пребывает длительное время в животном обличии, то он "заколдован", это состояние не является для него желательным.
Узник в темнице мог захотеть превратиться в сокола или орла, чтобы улететь домой через стены, моря, реки... И, дело ясное, завидовал этой птичьей способности летать. Но он не хотел "птичьей души", птичьей сущности. А "оборотень", "волкодлак" обретает животную сущность, для него превращение - неотъемлемый от его "Я" ритуал, он приобщается и к волчьему хищничеству, и вроде бы к волчьей зависимости от луны. У него, когда он волк, "звериное нутро", это является для него самостоятельной ценностью. Здесь очевидна связь с тотемистическими верованиями, в рамках которых "оборотень" причащается первозданной силы "животного предка-родича". Здесь - язычество.
А Финист ясный сокол может венчаться в церкви. Сказка о нём содержит чудесное, но - давным давно адаптированное к христианскому мироощущению.
В культуре средневековых народов сказочный пласт был очень, конечно же, ощутим. Произведения книжной литературы могли, вовсе не изображая, допустим, "превращений", метафоры всё же черпать из фольклора. Да и Библия же такими метафорами изобилует, кстати сказать...
Я думаю, что у восточных славян был культурный пласт - до нас, к сожалению, почти не дошедший, - отражавший мировоззрение и мироощущение этноса уже христианизированного, но в творчестве своём ещё очень "фольклорно-зависимого". Это ещё не православная культура, в которой (я когда-то об этом писал) место саг занимали патерики. Это пласт, аналогичный тому, к которому принадлежит, скажем "Беовульф" (созданный в уже христианизированной раннесредневековой Англии). "Слово о полку Игореве", на мой взгляд, - реликт этой раннехристианской субкультуры.

[Лемурий]

должна фигурировать "жена, облечённая в солнце", которую преследует дракон и которая удаляется - в метафизическом смысле, - "в пустыню", т. е. в некое "изгнание". Это, положим, метафора "небесного града Иерусалима".

Вот Вам наглядное изображение "Жатвы Плевел":


"Страшный суд". Византийская мозаика собора Санта Мария Ассунта, Торчелло, Италия. Ок. 1130 г. Фрагмент "Жатва плевел".

Где здесь "дракон" и "жена облеченная в солнце" ? Это токмо фрагмент - эпизод "Страшного суда".

Хотя если разбирать отрывок тщательно, то:

«Сдулъ токъ» — выражение заимствовано автором «Слова» из устного народного творчества: богатыри и их мифические противники (чаще Змей) перед битвой «дуют ток» , то есть готовят поле битвы; в переносном смысле выражение «сдул ток» означает «приготовился к битве»...
-------
Соколова Л.В. Образ Всеслава Полоцкого в «Слове о полку Игореве»// ТОДРЛ, т.53, спб, 2003, с.46

Кстати , в летописи изображения периода Всеслава Полоцкого "прорисованы" более тщательно:


Радзивилловская летопись М.277 (л. 123 об.)
В лето 6559 (1091)... спаде змий превеликъ от небеси, и ужашося людие. В се же время и земля стукну, яко мнози слыша

Что касается Всеслава, он "връже жребий о девицю...", и эта девица... я сейчас склонен согласиться, что это действительно город, а не Русская земля... И другая "девица" - Полоцк, - тоже, наоборот, призывает его звоном колоколов к заутрене, он же неверен ей...

Интересное замечание, а почему время ограничено заутренней?

А теперь - основное. С чем ассоциируется "връже жребий о девицю себе любу", если уж сказочные мотивы припоминать? С тем самым пусканием стрелы: куда полетит, там суженая. Кто в русской сказке пускает таким образом стрелу, мы знаем. Суженая - Василиса (царственная), она же - здесь ключевой момент, - преМУДРАЯ. СОФИЯ!
И ведь Всеслав мечется между тремя городами, единственными в то время на Руси, где были Софийские соборы. Между тремя "Софиями". И, по крайней мере, две его "призывают" сами. Одна - тем самым колокольным звоном, другая - избранием на княжение. Вот такой "антихрист".

Интересно. Новгород с Софийским собором, откуда он похитил колокола, те самые, что в Полоцк перевез, тоже в "девицах по жребию". В три волчьих куса славу расшиб (а славой как раз этот Софийский собор и был). Вот такой Антихрист.

Можно было бы возразить, что он "взыскует Софии", но - хищнически, насильственно (и действительно, казалось бы, в Новгороде колокол снял). Но народная память - против этой версии. Она роднит его - через героев баллад, - с Иваном-царевичем, тоже кинувшим жребий и ЖЕЛАННЫМ для своей преМУДРОЙ невесты. А где Иван-царевич, там (пусть это другая сказка) и "серый волк", но ничего "антихристова" быть не может: слишком апостольское имя. Сказочное - не обязательно связано с тёмными силами.

У Вас есть удивительная способность предугадывать вопросы. Иногда отвечаешь - глядь, а строкой ниже это же возражение с ответом на него.
А при чем тут герои баллад и эпос о Всеславе Полоцком? Как раз в эпосе о Всеславе он как Антихрист и прописан:

У княгини или принцессы от змея-дракона родился необыкновенный сын. Он появился на свет в рубашке (последе), кусочек которой, по настоянию колдунов, всегда носит с собой. Ему предсказана необычайная сила и кровожадность, пугающие даже родную мать и заставляющие дрожать сыру землю. Ребенок быстро растет. Он обладает даром ясновидения, он вездесущ и могуч, по желанию он может превращаться в ясного сокола, в лютого зверя-волка и других животных. Его жертвы не могут ускользнуть от него. Счастье сопровождает героя. Он связан с силами ночи, угрожает самому солнцу, следы его запятнаны кровью, вампиры теснятся у его жилища. Но слава и страдания все время чередуются в его жизни. Из охотника он превращается в животное, из преследователя в жертву, и наоборот.

sasha_a, если помните, по моей просьбе делала копию страниц:

Jakobson R., Szeftel M. The Vseslav Epos. Russian Epic Studies. Philadelphia, 1949, p. 68-69

Если интересно, в бумагах посмотрю.

И ещё мысль. Этот бросок в Тмутаракань - он ведь К МОРЮ. А на море, по сюжету сказки, - тот самый дуб, где Кощеева смерть.
Я собираюсь более тщательно проработать эти идеи со временем, здесь только заготовки. Но разве не интересно?

Сказка - это одно. Эпос о конкретном историческом персонаже - другое. Хотя попробуйте, в любом хорошем исследовании можно найти толику Истины.

[Новый]

Добрый день, с возвращением. Со Всеславом надо будет разбираться капитально.

должна фигурировать "жена, облечённая в солнце", которую преследует дракон и которая удаляется - в метафизическом смысле, - "в пустыню", т. е. в некое "изгнание". Это, положим, метафора "небесного града Иерусалима".

... Где здесь дракон и жена облеченная в солнце? Это токмо фрагмент - эпизод "Страшного суда"...

И этот фрагмент (см. приведенное Вами изображение) об антихристе ничего не даёт, в Откровении же он - действующее лицо, и, если пытаться идентифицировать с ним кого-то (в частности, Всеслава), то надо сопоставлять действия. И, сопоставляя их, мы не увидим ничего похожего.
Давайте вновь посмотрим - какие основания имеются, на Ваш взгляд, для того, чтобы считать Всеслава антихристом? Пронумерую для удобства:
1). Выражение "седьмой век", способное вызвать в том числе апокалиптические ассоциации. Одно из возможных значений термина "век" - тысячелетие. ЕСЛИ интерпретировать так, то Всеслав действует на седьмом тысячелетии от сотворения мира.
Контраргументы:
Во-первых, тысячелетие - не единственное возможное значение слова "век".
Во-вторых, не сказано, что седьмой век - от сотворения мира. Это седьмой век некоего Трояна. О том же, кто такой Троян, мы дискутируем в смежной теме, и, пока этот вопрос не решён, нельзя твёрдо основываться на одном из допущений. Т. е. не факт, что Троян, кем бы он ни был, отстоит от Всеслава на тысячелетия. Есть версии о ТрАяне, есть (её придерживается Соколова) о "троянах" (Кие, Щеке и Хориве), есть о Рюрике (с его сомнительными братьями), и т. д.
(Понятно, что "века Трояновы" нельзя безапелляционно истолковывать как века "ОТ Трояна". Я учитываю, что в обоих случаях (и "вечи" - если всё-таки "вечи", а не "сечи", - и "на седьмом веце") даётся образ некоей "сверхпротяжённости", и это, безусловно, аргумент в пользу Вашей, скажем так, версии вИдения интересующих нас выражений. И в пользу идеи о том, что эти века Трояновы должны "захватывать" время деятельности Всеслава. Но, с другой стороны, эти "вечи" (или, учитывая дискуссионность вопроса, "сечи") Трояновы, по любому, отодвигаются в ПРОШЛОЕ, они "БЫЛИ". БЫЛИ даже относительно Ярослава, тем более - относительно Всеслава. Можно считать, конечно, что, поскольку для автора СПИ все три компонента в прошлом, Трояновы века "вбирают" периоды Ярослава и Всеслава, но есть тут очевидный элемент натяжки. И в том, чтобы относить время Всеслава к "седьмому веку язычества", - поскольку фактически это уже в любом случае христианская эпоха, тем более, что в городе Всеслава даже Софийский собор уже стоял. Я признаю, что и интерпретация (пусть довольно общепринятая) "ОТ Тро(А)яна" основана на спорном допущении, но тут получается - натяжка против натяжки)
В-третьих, тысячелетие - огромный срок, и масштабы реальной деятельности Всеслава совершенно не таковы, чтобы делать из него как бы фигуру, "знаменующую" "век" в этом понимании.
В-третьих, если уж так, времена Всеслава приходятся на СЕРЕДИНУ, а не начало тысячелетия, т. е. нет здесь эффекта "смены века" - эффекта, который, допустим, оправдывал бы такое выражение. Тогда можно было бы понять так: "ПО НАСТУПЛЕНИИ седьмого тысячелетия". Но это в нашем случае исключено. И если век здесь - тысячелетие, то звучит это примерно так же, как, допустим, "во втором тысячелетии Колумб открыл Америку". Неестественно "расширенная" датировка.
2). Образ "жатвы-молотьбы" и сеяния ("На Немизѣ снопы стелютъ головами, молотятъ чепи харалужными, на тоцѣ животъ кладутъ, вѣютъ душу отъ тѣла. Немизѣ кровави брезѣ не бологомъ бяхуть посѣяни, посѣяни костьми рускихъ сыновъ")
Контраргументы:
Во-первых, метафоры жатвы и молотьбы очень распространены как зрительно-сенсорные образы битвы. Вот выдержки из нескольких моих постов. То, что в начале без пояснения, - загадки, собранные Далем.

...Шел я мимо поповского, видел дело таковское: лежат мужики убитые, брюха распоротые (снопы во время молотьбы).
Шел я мимо Петровска, видел дело таковско: головы разбиты, брюха вывалены, душу в рай несут, тело в край везут (снопы
...На поле ногайском, на рубеже татарском, лежат люди побиты, у них головы обриты (снопы).
Под дубком-дубком, под карандышком-дубком, лежат люди побиты, у них гузки побриты (снопы).
...На тонце на деревце животы наши качаются (колосья).
Тонко деревце животы качает (солома)...
Режут меня, вяжут меня, бьют нещадно, колесуют — пройду огонь и воду, и конец мои — нож и зубы (хлеб).
...разобьют мои косточки, отнесут в пресветлый рай!» (Рожь и овин)...
...Тута потута, люди побиты, а ус под Торжок пошел (рожь вымолотили и повезли продавать)."

http://www.slova.ru/book_page/1/480.html

(начало цитаты)"...Анату, которая была богиней не только любви, но и охоты и войны, в это время как раз занималась войной. В долине на берегу моря между двумя крепостями сражалась она против людей востока3. К ее ногам падали головы воинов, как отрезанные колосья (sic! - НОВЫЙ), над нею, как саранча, летали отрубленные руки. Анату прикрепляла руки воинов к своему поясу, а головы привязывала к своей спине..."(конец цитаты)

http://ulenspiegel.od.ua/balu-i-anatu

Это из "угаритского цикла" ("Балу и Анату. Постройка дворца Балу"). По-моему, где-то в данном цикле и "снопы" есть в качестве метафоры голов, но в этом я не уверен (найду - дам цитату...). Но, как бы то ни было - всем жатвам жатва.

И из Гомера:

(начало цитаты)"...Скоро сердце людей пресыщается в битве убийством,
Где уже множество класов медь по земле разостлала,
Скудной становится жатва, как скоро весы наклоняет
Зевс Эгиох, меж племен человеческих браней решитель..." (конец цитаты)

("Илиада", песнь девятнадцатая, 221-224)

(начало цитаты)"...предание рассказывает, что Эгиль попал в руки своего заклятого врага— конунга Эйрика Кровавая Секира. В ночь перед казнью поэт сочиняет хвалебную песнь в честь Эйрика, которая теперь носит красноречивое название "Выкуп за голову":
" Серп в жатве сеч -
Сек жадно меч.
Был ран резец
клинка конец.
И стали рдяны
От стали льдяной
Доспехи в рьяной
Потехе бранной.(конец цитаты)

http://vved-v-germ-phil.cvsw.ru/4.html

Это в главе "поэзия скальдов" (конец страницы). Эгиль - это скальд Эгиль Скалагримссон.

Т. е. для объяснения самого наличия этих метафор в "Слове" совершенно не нужны апокалиптические мотивы, метафоры эти - более чем характерны в мировой литературе для описаний битвы.
Во-вторых, в отрывке из "Слова" общее в евангельской притчей - только факт упоминания сеяния и жатвы. Но и в сельском хозяйстве, и в этой притче жнут и молотят то, что посеяно, в "Слове" же берега Немиги "посеяны костями" В РЕЗУЛЬТАТЕ "жатвы". Таким образом, даже если и связывать это с притчей, то и тогда или сеяние или жатва - одно из двух, - наверняка за пределами предполагаемой аналогии. Если Всеслав (вместе с Ярославичами, не забудем) "евангельский" сеятель, то - не жнец (в притче жатва откладывается на весьма длительный срок), а тогда лишается апокалиптического смысла "седьмой век Троянов" в качестве "века жатвы".
В-третьих, "евангельским" жнецом он быть не может, потому что "жнут" в Мф 13 - ангелы.

... «Сдулъ токъ» — выражение заимствовано автором «Слова» из устного народного творчества: богатыри и их мифические противники (чаще Змей) перед битвой «дуют ток» , то есть готовят поле битвы; в переносном смысле выражение «сдул ток» означает «приготовился к битве»....

Но мы же уже разбирали этот вопрос на 5-ой стр. темы. Начиная с "дми точок" (сказка однозначно свидетельствует о том, что "точок" - это обыкновенное оружие, типа "заточки") и кончая тем, что выражение "сдуть ток", во всяком случае в описываемом значении, нигде не фигурирует. Если приведёте, признаю свою ошибку, но я лично не нашёл.

... в летописи изображения периода Всеслава Полоцкого "прорисованы" более тщательно:
В лето 6559 (1091)... спаде змий превеликъ от небеси, и ужашося людие. В се же время и земля стукну, яко мнози слыша[/size]

Но это же ничего конкретно о Всеславе, в смысле - о его якобы зловещей сущности. - не говорит. Тем более, что это уже и не те самые "времена Всеслава", он тогда активен уже вроде и не был. Это скорее уж времена Мономаха и Гориславича.
Интересно, что "... стукну земля..." есть и в "Слове" (побег Игоря).

Что касается Всеслава, он "връже жребий о девицю...", и эта девица... я сейчас склонен согласиться, что это действительно город, а не Русская земля... И другая "девица" - Полоцк, - тоже, наоборот, призывает его звоном колоколов к заутрене, он же неверен ей...

Интересное замечание, а почему время ограничено заутренней?

Наверное, поясняется, что его к молитве призывают.

... Новгород с Софийским собором, откуда он похитил колокола, те самые, что в Полоцк перевез, тоже в "девицах по жребию". В три волчьих куса славу расшиб (а славой как раз этот Софийский собор и был). Вот такой Антихрист.

"В три кусы" - это может быть просто "с трёх попыток", не обязательно "кусаний" и не обязательно "волчьих". А насчёт собора и колоколов... бывало куда покруче. Вот из летописи:

кнѧзю Мстиславу Андрѣєвичю . с братьєю своєю 29 взѧша 30 Къıєвъ . ѥгож̑ 31 не бъıло 32 никогдаже . а Мстиславъ З Изѧславичь бѣжа с братом̑ ис Къıєва Володимерю . с малою дружиною 33. а кнѧгъıню ѥго ӕша 34. и сн҃а ѥго и дружину ѥго изъимаша 35. и весь Къıѥвъ пограбиша . и церкви . и манастъıрѣ . за . г҃ . дн҃и . и иконъı поимаша . и книгъı . и ризъı .

http://krotov.info/acts/12/pvl/lavr18.htm

Это о походе сына и брата святого и благоверного Андрея Юрьевича Боголюбского. Он их послал.

А вот из фольклора:

И он берет-то как свой тугой лук разрывчатой,
А он стрелочки берет каленые,
Выходил Илья он да на Киев-град,
И по граду Киеву стал он похаживать
И на матушки божьи церкви погуливать,
На церквах-то он кресты вси да повыломал,
Маковки он золочены все повыстрелял,

http://feb-web.ru/feb/byliny/texts/bpu/bpu-103-.htm

Что характерно, предполагаемый прототип Ильи Иваныча тоже был канонизирован.
Честное слово, посерьёзнее Всеслава были эти ребята - и ничего, святые...

Можно было бы возразить, что он "взыскует Софии", но - хищнически, насильственно (и действительно, казалось бы, в Новгороде колокол снял). Но народная память - против этой версии. Она роднит его - через героев баллад, - с Иваном-царевичем, тоже кинувшим жребий и ЖЕЛАННЫМ для своей преМУДРОЙ невесты. А где Иван-царевич, там (пусть это другая сказка) и "серый волк", но ничего "антихристова" быть не может: слишком апостольское имя. Сказочное - не обязательно связано с тёмными силами.

У Вас есть удивительная способность предугадывать вопросы. Иногда отвечаешь - глядь, а строкой ниже это же возражение с ответом на него.
А при чем тут герои баллад и эпос о Всеславе Полоцком? Как раз в эпосе о Всеславе он как Антихрист и прописан:

У княгини или принцессы от змея-дракона родился необыкновенный сын. Он появился на свет в рубашке (последе), кусочек которой, по настоянию колдунов, всегда носит с собой. Ему предсказана необычайная сила и кровожадность, пугающие даже родную мать и заставляющие дрожать сыру землю. Ребенок быстро растет. Он обладает даром ясновидения, он вездесущ и могуч, по желанию он может превращаться в ясного сокола, в лютого зверя-волка и других животных. Его жертвы не могут ускользнуть от него. Счастье сопровождает героя. Он связан с силами ночи, угрожает самому солнцу, следы его запятнаны кровью, вампиры теснятся у его жилища. Но слава и страдания все время чередуются в его жизни. Из охотника он превращается в животное, из преследователя в жертву, и наоборот.

sasha_a, если помните, по моей просьбе делала копию страниц:
Jakobson R., Szeftel M. The Vseslav Epos. Russian Epic Studies. Philadelphia, 1949, p. 68-69

Но до сих пор неясно, откуда, из какого фольклорного материала (на базе каких конкретных преданий) сформирован этот "комплексный образ". Я писал уже и об этом. Всеслав матери родной не пужал, рос не быстрее других (мы, во всяком случае, ни о чём таком не знаем), солнцу не угрожал, с вампирами не якшался. Что касается "кровожадности", то... опять же сравним:

"лѣто 6575. Заратися Всеславъ, сынъ Брячьславль, Полотьский, и зая Новъгородъ. Ярославичи же трие — Изяславъ, Святославъ, Всеволодъ, — совокупивше воя, идоша на Всеслава, зимѣ сущи велицѣ. И придоша кь Мѣньску, и мѣнянѣ затворишася вь градѣ. Си же братья взяша Мѣнескъ, исьсѣкоша мужи, а жены и дѣти взяша на щиты..."

Вот он просто "занял город", а те "иссекоша". И почему же именно он должен избирательно ходить в кровожадных"?
А герои баллад свидетельствуют, помимо прочего, о том, что народная память связала как раз имя "Софья" с "Волхом". Но эту тему я ещё собираюсь основательно проработать.
Продолжение следует.

[Лемурий]

И этот фрагмент (см. приведенное Вами изображение) об антихристе ничего не даёт, в Откровении же он - действующее лицо, и, если пытаться идентифицировать с ним кого-то (в частности, Всеслава), то надо сопоставлять действия. И, сопоставляя их, мы не увидим ничего похожего...

В споре, как известно, рождается ОНА... Будем надеяться.

"В византийском искусстве к XI–XII вв. сложилась устойчивая иконография князя тьмы, – сатаны, как одного из главных персонажей «Страшного Суда», олицетворяющего ад: фронтальное изображение страшного обликом полуобнаженного старца с всклокоченными седыми волосами и бородой, восседающего на морском чудище, представленном либо на фоне морских глубин, либо, чаще – в огненном озере (геенне). При этом, как правило, старец держит на коленях небольшую фигурку Иуды. Вариации незначительны: так, морское чудище (дракон) может быть одноглавым, напоминающим тритона с головой зверя (иконы из монастыря св. Екатерины на Синае), или двуглавым, пожирающим обеими головами грешников, как, например, в мозаике Торчелло, фреске Спаса-Нередицы и Рождественского собора Снетогорского монастыря в Пскове. Кроме того, нередко тело сатаны имеет пепельно-синеватый цвет, в чем усматриваются отзвуки глубинной эллинистической традиции (таким изображен князь тьмы в мозаике Торчелло..."
---------
Протоиерей Николай Погребняк. Иконография Страшного суда

Как это ничего не дает? Тема "Жатвы плевел" и присутствия на "ниве душ" Сатаны - неразделимы !

Давайте вновь посмотрим - какие основания имеются, на Ваш взгляд, для того, чтобы считать Всеслава антихристом? Пронумерую для удобства:
1). Выражение "седьмой век", способное вызвать в том числе апокалиптические ассоциации. Одно из возможных значений термина "век" - тысячелетие. ЕСЛИ интерпретировать так, то Всеслав действует на седьмом тысячелетии от сотворения мира.
Контраргументы:
Во-первых, тысячелетие - не единственное возможное значение слова "век".
Во-вторых, не сказано, что седьмой век - от сотворения мира. Это седьмой век некоего Трояна.

Во-первых, у нас имеется Кирик Новгородец современник Автора СПИ:
" Отъ Адама до сего времени минуло есть вѣковъ 6. А седмого вѣка минуло лѣтъ 644. Тысящь бо лѣтъ вѣкъ есть единъ..." пишет Кирик Новгородец в "Учение имже ведати человеку числа всех лет, л.344" о 6644 (1136) годе, повторяя 2-е определение слова "век" Иоанна Дамаскина.

Во-вторых:
Как тогда с "веками Трояновыми" во множественном числе быть, что граничат с летами Ярославля? Хотя ниже, смотрю, Вы опять предугадали вопрос и даете на него ответ.

О том же, кто такой Троян, мы дискутируем в смежной теме, и, пока этот вопрос не решён, нельзя твёрдо основываться на одном из допущений. Т. е. не факт, что Троян, кем бы он ни был, отстоит от Всеслава на тысячелетия. Есть версии о ТрАяне, есть (её придерживается Соколова) о "троянах" (Кие, Щеке и Хориве), есть о Рюрике (с его сомнительными братьями), и т. д.

Во-о-от, о "троянах" (Кие, Щеке и Хориве) - это действительно версия Лидии Викторовны, а про сербского Траяна - это токмо обзор версий ( А. Болдур, если не ошибаюсь первый выдвинул).
Здесь очень важно учитывать все ЧЕТЫРЕ упоминания. Если хоть одно из них не подходит - ВЫЧЕРКИВАЙТЕ.

Трояновы века "вбирают" периоды Ярослава и Всеслава, но есть тут очевидный элемент натяжки. И в том, чтобы относить время Всеслава к "седьмому веку язычества"

НЕТ. Летами первого христианского князя "века Трояновы" заканчиваются. Здесь их граница.

В-третьих, тысячелетие - огромный срок, и масштабы реальной деятельности Всеслава совершенно не таковы, чтобы делать из него как бы фигуру, "знаменующую" "век" в этом понимании.

Ну так Автор и не берет ВСЁ тысячелетие, он пишет, что Всеслав действует на седьмом веке (=тысячелетии). Подчеркивая, что тысячелетие седьмое = последнее, апокалиптическое.

В-третьих, если уж так, времена Всеслава приходятся на СЕРЕДИНУ, а не начало тысячелетия, т. е. нет здесь эффекта "смены века" - эффекта, который, допустим, оправдывал бы такое выражение. Тогда можно было бы понять так: "ПО НАСТУПЛЕНИИ седьмого тысячелетия". Но это в нашем случае исключено. И если век здесь - тысячелетие, то звучит это примерно так же, как, допустим, "во втором тысячелетии Колумб открыл Америку". Неестественно "расширенная" датировка.

Ну так Колумб с Антихристом и не ассоциируется, чтобы писать, что он на последнем веке действует.

2). Образ "жатвы-молотьбы" и сеяния ("На Немизѣ снопы стелютъ головами, молотятъ чепи харалужными, на тоцѣ животъ кладутъ, вѣютъ душу отъ тѣла. Немизѣ кровави брезѣ не бологомъ бяхуть посѣяни, посѣяни костьми рускихъ сыновъ")
Контраргументы:
Во-первых, метафоры жатвы и молотьбы очень распространены как зрительно-сенсорные образы битвы. Вот выдержки из нескольких моих постов. То, что в начале без пояснения, - загадки, собранные Далем....Т. е. для объяснения самого наличия этих метафор в "Слове" совершенно не нужны апокалиптические мотивы, метафоры эти - более чем характерны в мировой литературе для описаний битвы.

В СПИ в отличии от отрывков - единение седьмого века + жатвы плевел + лютого зверя.

Во-вторых, в отрывке из "Слова" общее в евангельской притчей - только факт упоминания сеяния и жатвы. Но и в сельском хозяйстве, и в этой притче жнут и молотят то, что посеяно, в "Слове" же берега Немиги "посеяны костями" В РЕЗУЛЬТАТЕ "жатвы". Таким образом, даже если и связывать это с притчей, то и тогда или сеяние или жатва - одно из двух, - наверняка за пределами предполагаемой аналогии. Если Всеслав (вместе с Ярославичами, не забудем) "евангельский" сеятель, то - не жнец (в притче жатва откладывается на весьма длительный срок), а тогда лишается апокалиптического смысла "седьмой век Троянов" в качестве "века жатвы".

Это ДА. Жатва прошла - конца света не настало. Ну так Автор СПИ и рисует Всеслава образно как и летописец см. ниже. Тот тоже, делая вставки о Всеславе и помещая задним числом легенду о его "чудесном рождении от волхования", равнял его с нечистым и тоже не заботился настал после ухода из Киева Всеслава "конец света" или нет. Автор лишь дублирует эту версию летописной вставки.

В-третьих, "евангельским" жнецом он быть не может, потому что "жнут" в Мф 13 - ангелы.

Ну это смотря по каким апокрифам смотреть:


Вопросы Иоанна Богослова господу на горе Фаворской/
/ И.И. Срезневский Древнеславянские памятники юсового письма, Спб., 1868 с.407

"Зубы аки пяди" - в три куса разбил славу Ярослава
"Персты аки серпы" - Ток на Немиге.

Но мы же уже разбирали этот вопрос на 5-ой стр. темы. Начиная с "дми точок" (сказка однозначно свидетельствует о том, что "точок" - это обыкновенное оружие, типа "заточки") и кончая тем, что выражение "сдуть ток", во всяком случае в описываемом значении, нигде не фигурирует. Если приведёте, признаю свою ошибку, но я лично не нашёл.

Ну так было слово для подобного значения "Засапожникъ" - оно и в СПИ есть. "Точок" уж больно на современное жаргонное смахивает. Не припомню даже такого словообразования в древнерусском.

Но это же ничего конкретно о Всеславе, в смысле - о его якобы зловещей сущности. - не говорит. Тем более, что это уже и не те самые "времена Всеслава", он тогда активен уже вроде и не был. Это скорее уж времена Мономаха и Гориславича.

Ну хорошо, вот Вам "зловещий образ" и подписано кого:


Радзивилловская летопись М.227 (л. 100 об.)
В лето 6575 (1067)... Ничего бо ся боять беси, токмо креста. Аще бо бывають от бесовъ мечтания, знаменавше лице крестомъ, прогоними бывають.
Всеславъ же седе в Киеве месяць 7

Интересно, что "... стукну земля..." есть и в "Слове" (побег Игоря).

Вот это интересное замечание. Видел же, сам вставлял отрывок, а не сопоставил.

Наверное, поясняется, что его к молитве призывают.

А что всех оборотней, что по ночам до Тмуторокани дорыскивают заутреня к молитве призывает или о всё-таки о приближении рассвета предупреждает, губительного для волкодлаков ? Напомню, что заутреня начиналась ДО рассвета.

"В три кусы" - это может быть просто "с трёх попыток", не обязательно "кусаний" и не обязательно "волчьих".

Совсем забыл, что версия Лидии Викторовны меня убедило больше: "Утръже вазни с три кусы" = урвал удачи с три куска. А "расшиб славу" он стенобитными машинами, которые применял при штурме городов.

«Князь Всеславъ Полоцкий былъ у Пльскова ратью и перси билъ порокы » (Новг. 1065).

Всеслав матери родной не пужал, рос не быстрее других (мы, во всяком случае, ни о чём таком не знаем), солнцу не угрожал, с вампирами не якшался. Что касается "кровожадности", то... опять же сравним...

Ну давайте сравним:

Въ лето 6552 (1044). Володимеръ съдела городъ Новьгородъ.
Въ се же лето умьре Брячиславъ* и Вьсеславъ, сынъ его седе на столе отьца своего.

** Сего же роди мати отъ вълховования; матери бо родивъши его, бысть ему язва на главе его; рекоша же вълсви матери его: "се язвьно навяжи на нь, да носить é до живота своего"; еже носить Вьсеславъ и до сего дьне на собе; сего ради немилостивъ есть на кръвопролитие.

Въ лето 6573 (1065). Вьсеславъ рать почалъ, и победи Мьстислава на Чересе.

Въ лето 6574 (1066). Приде Вьсеславъ и възя Новъгородъ, съ женами и съ детьми, и до Неревьскаго коньца пожьже; и колоколы съима у святыя Софие.
О, велика бяше беда въ часъ тыи! и поникадила съима, и отъиде. Мьстиславъ же бежа Кыеву.
Святославъ же посади Новегороде сына своего Глеба. И иде владыка Стефанъ Кыеву, и тамо свои холопи удавиша и.
------------
Новгородский свод 1050 года с продолжениями до 1079 года//А.А. Шахматов Разыскания о русских летописях, (1908), М., 2001, с. 470-471; 473-474

Примечания А.А. Шахматова:

* В Нач. св. прибавлено: "внукъ Володимерь, отецъ Всеславль".

** Следующая статья представляется позднейшею вставкою (см. § 290)
-------
А.А. Шахматов Разыскания о русских летописях, (1908), М., 2001