Как показал акад. А. С. Орлов, Ипатьевский сборник, в особенности же входящая в него Галицкая летопись, в своей лексике и фразеологии испытали влияние компилятивного Хронографа (представителями которого являются Архивский, или Иудейский, хронограф и Еллинские летописцы). В этот Хронограф входили хроники Малалы, Георгия Амартола, библейские книги, Александрия и Повесть о разорении Иерусалима Иосифа Флавия, в той или иной степени отразившиеся на Галицкой летописи. Кстати сказать, в хронике Малалы и в повести Иосифа Флавия, как и в Галицкой летописи, часто говорится о борьбе правителей с «боярами».
Наибольший историко-литературный интерес представляет собой первая часть Галицкой летописи, доводящая изложение до конца княжения Даниила. Автор этой части летописи, как сказано, особенно обнаруживает литературный талант и уменье. Он любит красивую, изысканную фразу, яркий образ, порой облеченный в риторическую словесную оправу, архаичную грамматическую конструкцию, придающую его речи своеобразную торжественность. Щеголяя своей книжностью, он иногда впадает даже в вычурность и как бы намеренную запутанность в своих синтаксических построениях. В то же время он как ценитель и апологет рыцарской доблести восхваляемых им князей прислушивается и к тем песням, которые пелись придворными и народными певцами в честь князей-победителей, и сам, очевидно, подпадает под влияние этих песен.
Наиболее художественный образчик поэтического стиля Галицкой летописи мы находим в похвале Роману и Владимиру Мономаху. Роман «ума мудростью» ходил по заповедям божьим, устремлялся на поганых, словно лев, сердит был, словно рысь, губил, словно крокодил. Как орел, проходил он через вражескую землю, был храбр, как тур. Он подражал пращуру своему Мономаху, погубившему половцев и загнавшему хана половецкого Отрока в Абхазию, когда другой хан — Сырчан — скрывался на Дону. В то время Владимир Мономах пил золотым шлемом из Дона, завладев всею землею Половецкою и прогнав поганых агарян. В эту похвалу вплетается поэтический рассказ — половецкая легенда на тему о любви к родине. Память о ней пробуждает запах травы родных степей. После смерти Мономаха Сырчан посылает своего певца Оря к Отроку с предложением вернуться в родную землю. Ни слова Оря, ни половецкие песни, которые он поет перед Отроком, не склоняют его к возврату, но, понюхав полынь с половецких степей (емшан), он, расплакавшись, сказал: «Лучше в своей земле костьми лечь, нежели в чужой прославиться», и вернулся в свою землю. От него, — добавляется в рассказе, — родился Кончак, который, ходя пешком, нося на плечах котел, вычерпал Сулу (этот рассказ о траве емшан переложен А. Майковым в стихотворении «Емшан»).
Акад. А. С. Орлов указал, что стилистическими источниками характеристики Романа явились характеристики Геракла (первая книга Малалы), Святослава (Повесть временных лет) и Александра Македонского (Александрия). В свое время В. Ф. Миллер утверждал, что весь приведенный рассказ не имеет ничего общего с летописью и попал в нее из какой-либо героической повести вроде Слова о полку Игореве, быть может, даже из не дошедшей до нас начальной части Слова; это, по мнению В. Ф. Миллера, тем более вероятно, что в самом начале Слова автор обещает начать повествование «от стараго Владимира (т. е. от Владимира Мономаха) до нынешняго Игоря» и что это едва ли было только пустое обещание. В самом деле, рассказ Галицкой летописи роднит со Словом и сравнение Романа с туром, и выражение «пил золотым шеломом Дон», и упоминание о половецком певце и половецких песнях, и, наконец, гиперболическое изображение Кончака, вычерпывающего котлом Сулу, близкое к изображению могущества Всеволода Юрьевича, способного расплескать веслами Волгу и вычерпать шлемом Дон, а также могущества Ярослава Осмомысла и Святослава киевского.
Догадка В. Ф. Миллера о том, что анализируемый рассказ Галицкой летописи является фрагментом не дошедшей до нас части Слова о полку Игореве, представляется лишь остроумной гипотезой, которую нельзя подкрепить никакими реальными данными...
---
Гудзий Н. К. Галицко-Волынская летопись // История русской литературы: В 10 т. / АН СССР. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1941—1956. Т. II. Ч. 1. Литература 1220-х — 1580-х гг. — 1945. — С. 23—32.