"Слово о полку Игореве" и XVIII в.

[а лаврухин]

Н.К.Гудзий. Фрагмент 2 (стр.38):
"Крупным событием, имевшим большое значение для установления
критического текста „Слова", явилось опубликование в 1864 г. П. П. Пе­
карским „екатерининской копии «Слова»". Этой публикацией очень
удачно, особенно для своего времени, воспользовался Тихонравов,
в целях установления критического текста „Слова" и определения вре­
мени написания погибшего списка памятника. Это сделано было
в его двух изданиях „Слова"—1866—1868 гг., скромно рекомендован­
ных в качестве пособия для учащихся, но по существу представлявших
собой очень важный этап в текстологическо-палеографическом осмысле­
нии текста мусин-пушкинского издания. Положив в основу своего из­
дания первопечатный текст „Слова", Тихонравов внес в него целый
ряд грамматических и орфографических исправлений, руководствуясь
екатерининской копией."

К о м м е н т а р и й. Исправление, оно же ИСКАЖЕНИЕ первоначального вида текста "Слова" в издании 1800 г. Ну и что теперь будем изучать? литературный памятник? или представление о памятнике отдельно взятого человека, пусть и с учёной степенью? Традиция своеволия по отношению к "Слову" была заложена учёным миром в условиях работы логики только древнего его происхождения.

[а лаврухин]

Фрагмент 3 (стр.40):
"Ссылаясь на Максимовича, предложившего некоторые перестановки
в мусин-пушкинском тексте „Слова", а также, видимо, принимая
в соображение мнение Огоновского о наличии в „Слове" нескольких
глосс, сделанных переписчиками, Потебня пошел в деле реконструкции
мусин-пушкинского издания гораздо дальше, чем Максимович и Ого-
новский. Он писал: „. .. я пришел к предположению, что в «Слове»
многое не необходимо, многое стоит не на своем месте. Кажется, что
список, дошедший до нас в издании 1800 г., ведет свое начало от
черновой рукописи, писанной самим автором или с его слов, снабжен­
ной приписками на полях, заметками для памяти, поправками, вводив­
шими переписчика (быть может, конца XIII или самого начала XIV в.)
в недоумение относительно того, куда их поместить. Для самого автора
могло быть неясно, какие из амплификации первоначального текста
окажутся нужными, какие излишними при окончательной редакции, до
нас не дошедшей или вовсе не осуществленной. Сверх того, кажется,
в текст введены глоссы одного или более чем одного перепис­
чика".
Исходя из этих соображений, Потебня, помимо довольно значитель­
ных поправок к тексту, не всегда убедительных, делает в нем не только
перестановки, руководствуясь, главным образом, абстрактными синта­
ксическими умозаключениями, но и выключает из „Слова" немало от­
дельных частей его текста, порой значительных по объему, которые
он считает приписками на полях, вставками и глоссами. Эти исключен­
ные им места он заключает в квадратные скобки. Несмотря на ряд
остроумных догадок, Потебня, естественно, не мог удержаться от
таких операций с текстом „Слова", которые являются в большей своей
части произвольными, подсказанными субъективным подходом к тексту
памятника. Кроме того, Потебня, следуя в основном за Буслаевым,
реконструировал фонетику и орфографию „Слова", применительно
к идеальной норме языкового строя русских памятников XII в. и тем
самым предложил не реальный, а им самим примышленный фонетиче­
ский и орфографический облик „Слова"."

К о м м е н т а р и й. А кто сегодня из исследователей "Слова" не делает тоже самое ("примышление") с текстом поэмы, что и Потебня в XIX в.? А если исследовать реконструкцию Потебни текста "Слова" на предмет присутствия в ней лингвистических улик против древнего его происхождения? К слову, что я, как сторонник версии написания Игоревой Песни в XVIII в., смогу там обнаружить из тайн первого издания? - абсолютно ничего...

[а лаврухин]

Фрагмент 4 (стр.41):
"Но если работа Потебни над текстом „Слова", не говоря уже о его
историко-литературных разысканиях о памятнике, все же вошла в основ­
ной научно-исследовательский фонд „Слова", то нельзя сказать того же
о внешне весьма эрудированных, но по существу дилетантских и сум­
бурных, весьма многословных „исследованиях о вариантах" „Слова"
П. П. Вяземского с пространными, очень запутанными экскурсами
в область палеографической критики текста на основе мусин-пушкин-
ского издания и екатерининской копии, с произвольными, слабо мотиви­
рованными текстовыми перестановками. Как и в объемистых его „За­
мечаниях на «Слово о полку Игореве» (1875 г.)", кое-какие заслужи­
вающие внимания наблюдения тонут здесь в массе некритических и
часто поверхностных суждений."

К о м м е н т а р и й. П.П.Вяземский, будучи мистиком, знал о чём писать в отношении "Слова". В академической науке тему мистики (эзотерики) не принято считать серьёзной, а потому к подобным трудам здесь относятся с пренебрежением. А Вяземский, раскрывая перед читателем герметизм "Слова", подводил исследовательскую мысль к вопросу: как в Древней Руси XII в. могло бытовать учение агностиков?

[а лаврухин]

Фрагмент 5 (стр.42):
"Для работы над критикой текста „Слова" немаловажное значение
имело переиздание П. К. Симони екатерининской копии „Слова"
(в т. XIII „Древностей", 1890 г.), сделанное со всей тщательностью
и вносящее ряд поправок в издание Пекарского, оказавшееся в не­
которых случаях неточным. Ценна и являющаяся предисловием
к изданию Симони статья И. И. Козловского „Палеографические
особенности погибшей рукописи «Слова о полку Игореве»". Тонкие
палеографические соображения Козловского, основанные на сопо­
ставлении мусин-пушкинского издания и екатерининской копии, про­
должающие и углубляющие работы Тихонравова и Барсова в этом
направлении, существенны в методологическом отношении, несмотря
на то, что некоторые домыслы его являются спорными."

К о м м е н т а р и й. Только в этом издании Екатерининской рукописи 1890 г. можно встретить такое написание:

.................................... хръ сови .............................................

Другие же издания, включая советские (под редакцией Д.С.Лихачёва), печатают без пояснения следующий вариант:

..................................... Хръсови ...........................................

Для версии написания "Слова" в XVIII в. такое разночтение абсолютно неприемлимо, и публикации Екатерининской рукописи советского времени (за исключением факсимиле) принимают вид дезинформации.
Дезинформацией является и публикация П.П.Пекарского Екатерининской рукописи в 1864 г. Напомню, что Пекарский был мистиком и профессионально занимался историей розенкрейцерства, и что 1864 год - год 300-летия Шекспира (литературная маска сообщества розенкрейцеров). По этому юбилейному случаю в Москве проводился праздник, организатором которого был издатель Екатерининской рукописи мистик П.П.Пекарский.

Н.К.Гудзия, стр 46:
"В советскую эпоху сделаны большие успехи в области текстологии
вообще. Эти успехи не могли не отразиться на советских изданиях текста
„Слова". За редкими исключениями эти издания свободны от тех люби­
тельских, дилетантских операций, которые часто имели место в тексто­
логических работах над „Словом" в дореволюционную эпоху."

[а лаврухин]

Фрагмент 6 (стр.46-47):
"В вышедшей в 1926 г. в Киеве, в издании Украинской Академии
Наук, книге В. Н. Перетца „Слово о полку Ігоревім" центральное
место занимает комментарий, которому предшествует текст „Слова",
напечатанный славянским шрифтом и обыкновенным гражданским шриф­
том. Славянским шрифтом напечатан предполагаемый текст начала XV в.,
послуживший оригиналом для переписчика мусин-пушкинского текста,
напечатанного гражданским шрифтом. По тексту сба варианта совпа­
дают, различаясь лишь по орфографии (в текст, напечатанный по-
славянски, введены буквы под титлами, паерки, юсы и некоторые
другие чисто орфографические детали, на основе разночтений мусин-
пушкинского издания и екатерининской копии). В оба текста внесены
исправления, предложенные предшествующими исследователями и ого­
воренные в примечаниях, а также некоторые самостоятельные конъек­
туры издателя. Текст, напечатанный по-славянски, поделен так, что
на каждую страницу приходится по 18 строк. Такой расчет строк
на страницу сделан в предположении, что, как догадывался еще
в 1886 г. А. И. Соболевский, в 1916 г. аргументировавший свою
догадку, один из прежних переписчиков перепутал листы своего ори­
гинала, и два листа, на которых содержался текст от слов „О Бояне,
соловію стараго времени", кончая словами „ищучи себѣ чти, а князю
славѣ", положил после листа, начинающегося словами „Тогда Игорь
възрѣ на свѣтлое солнце", кончая словами „а любо испити шело-
момь Дону".
(...)Конструированный В. Н. Перетцом текст „Слова" начала XV в.,.
напечатанный по-славянски в верхней части страницы, не может пре­
тендовать на убедительность ни в отношении орфографическом, ни
в отношении грамматическом и является весьма гадательным(...).

К о м м е н т а р и й. Граф А.И.Мусин-Пушкин текст "Слова" намеревался издать именно с применением славянского шрифта, Но увольнение с поста обер-прокурора священного Синода лишило его таковой возможности. И вот единственный исследователь "Слова" догадался-таки придать тексту поэмы "должный" внешний вид. Только следовало бы издать на славяни именно текст Екатерининской рукописи.

[Лемурий]

К о м м е н т а р и й. Только в этом издании Екатерининской рукописи 1890 г. можно встретить такое написание:
.................................... хръ сови .............................................

Другие же издания, включая советские (под редакцией Д.С.Лихачёва), печатают без пояснения следующий вариант:

..................................... Хръсови ...........................................

Для версии написания "Слова" в XVIII в. такое разночтение абсолютно неприемлимо, и публикации Екатерининской рукописи советского времени (за исключением факсимиле) принимают вид дезинформации.

Совет: прежде чем "обличать" экспертов следует познакомиться хотя бы с азами палеографии - текст писался слитно, не токмо без знаков препинания, но без пробелов между словами.

см. Палеография

[а лаврухин]

Здравствуйте, уважаемый Лемурий.

(...)текст писался слитно, не токмо без знаков препинания, но без пробелов между словами.

Если древний текст "Слова" действительно был, то почему ни Малиновский, ни Бантыш-Каменский, ни Ермолаев, ни Востоков не стали проводить его палеографического анализа? и почему граф А.И.Мусин-Пушкин сокрыл от научной общественности существование Екатерининской рукописи "Слова"?

[а лаврухин]

Н.К.Гудзий. Фрагмент 7 (стр.49):
"В связи с той же юбилейной датой в серии „Литературные памят­
ники" Академии Наук СССР в 1950 г. вышло новое комментиро­
ванное издание „Слова о полку Игореве", отредактированное Д. С.
Лихачевым.
В основу этого издания положено первопечатное издание памятника,
по заявлению редактора, воспроизведенное „в наибольшей близости",
но с учетом всего того, что сделано было положительного в области
текстологической критики „Слова" за предшествующее время, причем
редактор проявил сугубую сдержанность и осторожность в исправле­
ниях издания 1800 г., прибегая к ним только в тех случаях, когда
приходилось сталкиваться лишь с самыми очевидными ошибками пер­
вых издателей или с такими местами текста, которые считаются „тем­
ными". В редких случаях вводятся исправления на основании несо­
мненно лучших чтений екатерининской копии.
(...)Что касается поправок к изданию 1800 г., вводимых редактором
на основании бесспорно лучших написаний екатерининской копии,
то следует сказать, что он находился в очень затруднительном поло­
жении: лингвистические соображения, особенно о том, какие написания
с глухими в конце слов точнее воспроизводят погибший список
„Слова" — написания издания 1800 г. или екатерининской копии —
до сих пор являются гадательными и спорными. Такими они, видимо,
останутся и всегда, и поэтому нет ничего удивительного в том, что
мы встречаемся с разноречиями у редакторов текста „Слова", когда
они делают выбор между чтениями мусин-пушкинского издания и
екатерининской копии."

К о м м е н т а р и й. Как видно, в серии "Литературные памятники" (АН СССР, 1950 г.) вышел в свет некий "усреднённый" текст "Слова". Для версии написания Игоревой песни в XVIII в. этот текст лишён важнейшей (обертоновой) информации о содержании поэмы. И в этой версии выбора между вариантами написания отдельных слов нет: анализируется отдельно Екатерининвская рукопись, отдельно издание 1800 г. Затем проводится сопоставление результатов на выявление целей и задач каждого текста в отдельности. При этом необходимо учитывать исторический контекст эпохи, а именно: год 1795 и год 1800 - это разное время правления разных глав государства.
Если Екатерининская рукопись сохранила в себе лучшие чтение "древней" рукописи "Слова", то не может не возникнуть недоумения: куда же смотрели Малиновский и Бантыш-Каменский - лучшие научные кадры России конца XVIII в., что выдали в свет худшие, по сравнению со своими предшественниками - дилетантами, чтения?

[а лаврухин]

__________________________________________________________________________________
"""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""
..........В. П. Козлов. К ИСТОРИИ «СЛОВА О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ» В КОНЦЕ XVIII в. ...........
..............................(в кн.: Альманах библиофила. XXI, 1986 г.)................................

Фрагмент 1 (стр.159):
"«Опыту повествования о России» (первоначально он назывался: «Опыт любомудрого
и политического о государстве Российском повествования») — труду Ивана Перфильевича
Елагина (1725—1793), поэта и писателя XVIII в., не повезло ни с изданием, ни
с позднейшим вниманием со стороны исследователей. Лишь после смерти автора,
в начале XIX в., была опубликована первая часть его сочинения, хотя еще современники
были осведомлены о том, что труд Елагина имел продолжение."

К о м м е н т а р и й. А между тем интерес к "Опыту" И.П.Елагина до сего дня остаётся одним из самых острых: этот труд держат взаперти подальше от глаз любопытных, ибо в нём отражены те источники по русской истории, которыми на тот момент времени располагал А.И.Мусин-Пушкин. А это вероятно: Ипатьевская летопись, "Задонщина" и копия знаменитой приписки из Псковского Апостола 1307 г.

[а лаврухин]

Фрагмент 2 (стр.160-162):
" В собранных в начале XIX в. Евгением Болховитиновым материалах для словаря
русских светских писателей имеются сведения о том, что в составе рукописного
собрания Мусина-Пушкина наряду с рукописями историка И. Н. Болтина хранился
«Опыт его (Елагина. — В. К.) российской истории, над которым трудился он
ежедневно около 10 лет, в 15 книгах. Список оного, его рукою правленный, подарен
графу Алексею Ивановичу Мусину-Пушкину, яко приятелю его и любителю
отечественной истории с сего собственной его руки надписью».8 К. Ф. Калайдович,
автор другой биографии Мусина-Пушкина, также отметил, что Елагин «подарил
графу сочиненный им „Опыт повествования о России“, состоящий в XV книгах,
его рукою правленных».
Биографы Мусина-Пушкина ошиблись только в отношении количества книг «Опыта»,
называя число 15, тогда как на самом деле их сохранилось не менее 25. Надпись
Елагина на одной из них не оставляет сомнения в том, что рукописи ГПБ — из
библиотеки Мусина-Пушкина: «Список сей, хотя несовершенный, но мною несколько
поправленный, передаю я другу моему, Алексею Ивановичу Мусину-Пушкину, яко
охотнику и достаточному в повествованиях русских знатоку, желая, чтоб сочинение
мое послужило ему навсегда залогом дружбы и почтения, с которым я был и буду до
конца моей жизни, а в замену того прошу содержать сей труд мой, не только
несовершенный, но и неисправный, в таинстве от любопытства по предписанию в
предуведомлении. Ив. Елагин»."

К о м м е н т а р и й. Елагин ушёл из жизни по болезни. И странно читать, что Елагин в посвящении к своему десятилетнему труду высказал пожелание о том, чтобы его (Елагина) детище навсегда исчезло с лица земли и было похоронено в тенетах дома А.И.Мусина-Пушкина, что на Мойке. В о п р о с: могло ли это посвящение быть написано по принуждению?

[а лаврухин]

Фрагмент 3 (стр.163-164):
"Богатейшее собрание Мусина-Пушкина не было закрыто для круга близких его
владельцу лиц. Кроме Карамзина, Оленина этими рукописями пользовался для
своих сочинений Болтин. Необошел собрание своим вниманием и Елагин. В «Опыте»
он ссылается, например, на принадлежавшую графу Никоновскую летопись с
правкой патриарха. Г. Н. Моисеева попыталась обосновать гипотезу о том, что
«Слово о полку Игореве» в коллекции Мусина-Пушкина было уже в конце 80-х —
начале 90-х гг. XVIII в., и едва ли не впервые в литературе предположила даже
возможность участия Елагина в составлении первых комментариев памятника.
Но ни в описании похода и битвы Игоря Святославича, ни в других «подходящих»,
казалось бы, местах «Опыта» указания на «Слово» нет. Оно содержится в месте,
может быть, неожиданном, но вписывающемся в общую патриотическую концепцию
труда Елагина. В седьмой части «Опыта», рассказав о событиях 1472 г. в Новгороде,
Елагин пространно изложил свою общую оценку влияния на Русское государство
ордынского ига. Часть этого рассуждения имеет прямое отношение к теме данной
статьи. Оно содержится в трех списках: А, Б и В. Ввиду важности текста он публикуется
здесь по всем спискам с максимальным сохранением особенностей правописания в
цитате из «Слова о полку Игореве». В основу положен наиболее завершенный
авторский текст (список В).

«Здесь прилично почитаю коснутся истиннаго показания внешним писателям, которыя
и сами верят и в свет выдают, якобы Россия вовся времена подобно дикому народу,
во мраке невеждества пребывала. Толь не праведное понятие получили они от
прерваннаго татарами сообщения нашего с Европою, ибо много показать можем
свидетельств, что за несколько пред нашествием Батыя веков,и при самых первых
еще Киевских и новогородских князьях, художествамим и самыми науками от
просвещения протчих она не отставала. Оставшияся от едкия ветхости, в древних
градах нашихо велелепия в зданиях храмов, в них зодчества и живописи греческой,
и мозаичных украшений остатки, из всякаго сумнения долженствуют их, в
разсуждении художеств вывести, а прекрасныя преложения, в первых по возприятии
христианства веках, церковных книг, и всего божественнаго писания, на язык
словянский, достаточно и знание словесных наук утверждают. Мы можем притом
показать сохраненное от древности похвальное слово (с) Игорю Олговичу, в его время,
то есть в начале XII века писанное, ию не сумненное потому, что сказано в нем:
„почнемъ братіе повѣсть сію, отъ стараго Владиміра донынѣшняго Игоря, иже истягну
умъ крѣпостію своею, и поострие сердца своимъ мужествомъ!“ Слово сие преизполнено
все-можныя риторския красоты. При таких свидетельствах и сам Нестор, порядочным
своим о русском народе повествованием, доказывает, что он и не первый, и не худший
греческих, у нас писатель был...» "

К о м м е н т а р и й. В труде И.П.Елагина на знаковом уровне объединены две темы: "Слово" и мятежный и свободолюбивый город Новгород. Очень любопытная деталь: в это же самое время о мятежном Новгороде писал драматург Княжнин и императрица Екатерина II.

[Лемурий]

Если древний текст "Слова" действительно был, то почему ни Малиновский, ни Бантыш-Каменский, ни Ермолаев, ни Востоков не стали проводить его палеографического анализа? и почему граф А.И.Мусин-Пушкин сокрыл от научной общественности существование Екатерининской рукописи "Слова"?

Сегодня приобрел в свою уже не малую коллекцию книг с исследованиями СПИ: Ф.Я. Прийма Сб. статей по открытию СПИ Л, 1980 и знаменитое издание акад. А. С. Орлова, Л., 1938 г. На следующей неделе отсканирую.

Так вот, прочитав первый сборник, Вы почувствуете себя "исследователем" Софокла, не знающим греческого языка, зато узнаете, что именно А.И. Ермолаев был самовидцем и первым комментатором СПИ, определив почерк древней поэмы как "полуустав XV века", что Булгаков Я.И. переписывался с сыном, жившим в Вене, чтобы тот показал копию СПИ славистам, посколько много слов из СПИ не поддавались известным на то время толкованиям, а все "наблюдения А. А. Зимина никаких позднейших наслоений в "Слове" не обнаружили" (Прийма 1980:72).

Во втором же издании найдете, что текст первого издания СПИ "подвергался тройной редакторской корректуре: первую держал Малиновский, вторую- Бантыш-Каменский, а третью читал сам Мусин-Пушкин, не имея однако права делать никаких помарок" (Орлов 1938:10).

[а лаврухин]

Фрагмент 4 (стр.168-169):
"В августе — ноябре 1792 г. чешский славист И. Добровский, находясь в Петербурге,
ознакомился с библиотекой графа. А. С. Мыльников предположил, что Мусин-Пушкин
показал ему и «Слово». Однако в своих письмах до 1800 г. чешский славист,
рассказывая о «раритетах» собрания графа, ни словом не обмолвился о том, что
оно стало ему известно. После того, как поэма была напечатана, Добровский проявил
к ней живой интерес. Это можно рассматривать как признак того, что ранее она не
была ему известна. Отсюда можно заключить: либо «Слова» в это время в библиотеке
Мусина-Пушкина еще не было, либо граф по какой-то причине решил не показывать
памятникчешскому ученому.
На наш взгляд, именно последнее обстоятельство сыграло решающую роль в том, что
поэма в это время осталась неизвестной Добровскому. Помимо того, что потребовалось
определенное время на первичное знакомство и осмысление памятника, Мусин-Пушкин
явно не спешил сделать его широко известным. Иначе невозможно объяснить тот факт,
что о находке «Слова» граф вплоть до его издания официально не уведомил даже
Российскую академию, активным сотрудником которой он являлся в первой половине
90-х гг. XVIII в. Между тем ясно, каким важным подспорьем мог быть памятник в
составлении академического словаря. Ведь еще в 1783 г. академия «для достижения
сего намерения (подготовка словаря. — В. К.), при малых пособиях, каковые отыскать
можно в печатных и письменных сего рода собраниях, почла за лучшее средство
дополнить оные словами, выбираемыми из всех книг церковных и светских сочинителей,
разных летописей, законов, как древних, так и новейших, записок путешественников...».

К о м м е н т а р и й. Да, А.И.Мусин-Пушкин официально не уведомил Российскую Академию о существовании "Слова". Но в это самое время он в её стенах занимался продвижением сразу двух проектов под названием "Тмутараканский камень" и "Сребро Ярославля". А оказывала ему содействие в том Е.Р.Дашкова.
Да, до поры до времени Й.Добровский молчал о "Слове". Но не по той ли причине, что сам принимал участие в составлении его текста?

[а лаврухин]

Фрагмент 5 (стр.171):
"Не исключено, что рассмотренное выше упоминание «Слова» — не единственное
в «Опыте» Елагина. Изучение пространного елагинского сочинения — одного из
оригинальных историко-публицистических трудов конца XVIII в. — может дать новые
факты, связанные с открытием и первыми исследованиями поэмы. Обнаружение
елагинского текста о «Слове» подтверждает возможность новых открытий, которые
могут способствовать дальнейшему восстановлению истории утраченной рукописи."

К о м м е н т а р и й. Вот по той самой причине, что "Опыт" Елагина определённо даст новые факты по истории текста "Слова", его и держат под спудом. А вот труд Карамзина отпечатан общим тиражом около одного миллиона экземпляров книг. Куда так много?

[Лемурий]

Да, до поры до времени Й.Добровский молчал о "Слове". Но не по той ли причине, что сам принимал участие в составлении его текста?

"Фантазиев у людей, фантазиев" (с)

Елена Целунова. Не спится скептикам... Был ли Йозеф Добровский фальсификатором «Слова о полку Игореве»?

Добровский многократно обращался в своих исследованиях к «Слову» как к лингвистическому и литературному источнику, предлагал свои интерпретации темных мест. Более того: он вносил некоторые выписки из «Слова о полку Игореве» в свои рабочие записные книжки, предназначенные только для него. Кинан эту несуразность готов объяснить тем, что Добровский просто забыл, что это он сочинил «Слово», или же был душевно болен.