"Слово о полку Игореве" и XVIII в.

[а лаврухин]

__________________________________________________________________________________
"""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""
Ф.Я. ПРИЙИА. Зориан Доленга-Ходаковский и его наблюдения над »Словом о полку Игореве".
.......................................(в кн.: ТОДРЛ, т. VIII, 1951 г.) .......................................

Фрагмент 1 (стр.
"Я сам — хоть в книжках и словесно
Собратья надо мной трунят —
Я мещанин, как вам известно,
И в этом смысле демократ.
Но каюсь: новый Ходаковский,
Люблю от бабушки московской
Я слушать толки о родне,
Об отдаленной старине".
А. С. П у ш к и н.

Ныне полузабытое имя Зориана Доленги-Ходаковского упоминается
Пушкиным дважды. Первый раз — в приведенном здесь в качестве
эпиграфа отрывке из поэмы „Езерский". Ходаковский назван в ней
сразу же за выдержанной в ироико-комическом стиле родословной
героя, и это соседство и упоминанию имени ученого сообщает извест­
ный иронический оттенок. Второй раз — назвал великий поэт Хода-
ковского в своей статье „Песнь о полку Игореве" 1836 г. „Но ни
Карамзин, ни Ерм[олаев], ни А. X. Востоков, ни Ходаковский никогда
не усумнились в подлинности Песни о полку Иг[ореве]". Упоминание
имени Ходаковского наряду с Н. М. Карамзиным и А. И. Ермолаевым,
которые были не только известными знатоками древне-русской исто­
рии, но также и „самовидцами" погибшей рукописи „Слова о полку
Игореве", а также наряду с А. X. Востоковым, — общепризнанным
авторитетом по части истории славянских языков и незаурядным зна­
током древней поэмы об Игоревом походе, — упоминание это свиде­
тельствует о том, что в отличие от некоторых своих современников
Пушкин видел в Ходаковском не самоучку и не чудака, а ученого,
мнение которого о знаменитой поэме он считал значительным."

К о м м е т а р и й. А.Н.Ермолаев никогда не был "самовидцем" древней рукописи Слова" и потому сохранил полное молчание. Н.М.Карамзин же под нажимом гр.А.И.Мусина-Пушкина разыгрывал из себя перед глазами просвещенной публики счастливца, успевшего подержать в руках эту древнюю драгоценность - безвозвратно утраченную рукопись поэмы. А вот А.С.Пушкин с юных лет упражнялся в риторике и к зрелому возрасту достиг в том искусстве великолепных результатов. И что в таком случае прикажете делать? верить риторическому напору гения пера? - Ни за что! Сам же А.С.Пушкин в деле о "Слове" проявляет себя как лицо заинтересованное. Конечно, он на то имеет право, впрочем, и я имею право не доверять каждому письменному слову великого русского поэта. Поэтому я и подмечаю каждое неосторожное движение что поэта А.С.Мусина-Пушкина, что первоиздателя гр. А.И.Мусина-Пушкина.

П р и л о ж е н и е. А.С.Пушкин о "Слове о полку Игореве".
"«Песнь о полку Игореве» найдена была в библиотеке графа А.Ив. Мусина-Пушкина и издана в 1800 году. Рукопись сгорела в 1812 году. Знатоки, видевшие ее, сказывают, что почерк ее был полуустав XV века. Первые издатели приложили к ней перевод, вообще удовлетворительный, хотя некоторые места остались темны или вовсе невразумительны. Многие после того силились их объяснить. Но, хотя в изысканиях такого рода последние бывают первыми (ибо ошибки и открытия предшественников открывают и очищают дорогу последователям), первый перевод, в котором участвовали люди истинно ученые, все еще остается лучшим. Прочие толкователи наперерыв затмевали неясные выражения своевольными поправками и догадками, ни на чем не основанными. Объяснениями важнейшими обязаны мы Карамзину, который в своей Истории мимоходом разрешил некоторые загадочные места.
Некоторые писатели усумнились в подлинности древнего памятника нашей поэзии и возбудили жаркие возражения. Счастливая подделка может ввести в заблуждение людей незнающих, но не может укрыться от взоров истинного знатока. Вальполь не вдался в обман, когда Чаттертон прислал ему стихотворения старого монаха Rowley. Джонсон тотчас уличил Макферсона. Но ни Карамзин, ни Ермолаев, ни А.X. Востоков, ни Ходаковский никогда не усумнились в подлинности «Песни о полку Игореве». Великий скептик Шлецер, не видав «Песни о полку Игореве», сомневался в ее подлинности, но, прочитав, объявил решительно, что он полагает ее подлинно древним произведением и не почел даже за нужное приводить тому доказательства; так очевидна казалась ему истина!
Других доказательств нет, как слова самого песнотворца. Подлинность же самой песни доказывается духом древности, под который невозможно подделаться. Кто из наших писателей в 18 веке мог иметь на то довольно таланта? Карамзин? но Карамзин не поэт. Державин? но Державин не знал и русского языка, не только языка «Песни о полу Игореве». Прочие не имели все вместе столько поэзии, сколь находится оной в плаче Ярославны, в описании битвы и бегства. Кому пришло бы в голову взять в предмет песни темный поход неизвестного князя? Кто с таким искусством мог затмить некоторые места из своей песни словами, открытыми впоследствии в старых летописях или отысканными в других славянских наречиях, где еще сохранились они во всей свежести употребления? Это предполагало бы знание всех наречий славянских. Положим, он ими бы и обладал, неужто таковая смесь естественна? Гомер, если и существовал, искажен рапсодами.
Ломоносов жил не в XII столетии. Ломоносова оды писаны на русском языке с примесью некоторых выражений, взятых им из Библии, которая лежала пред ним. Но в Ломоносове вы не найдете ни польских, ни сербских, ни иллирийских, ни болгарских, ни богемских, ни молдавских и других наречий славянских."

[а лаврухин]

Фрагмент 2 (стр.74-78):
"(...)В 1822 г. он (Ходак.) послал из Москвы „Донесение" о результатах
своего путешествия, которое было передано на рассмотрение извест­
ному археографу К. Ф. Калайдовичу. Не разделявший взглядов Хода-
ковского в отношении городищ, Калайдович дал о „Донесении"
Ходаковского неблагоприятный отзыв. Лишившись вследствие этого
правительственной поддержки и всяких средств к существованию,
Ходаковский уже не мог вести с прежним упорством свои научные
занятия. (...) Даже и теперь, лишенный всяких жизненных перспектив,
Хода­ковский не прекращал своих научных занятий. Однако здоровье его
было вконец расшатано, и 17 ноября 1825 г. на сорок первом году
жизни он скоропостижно скончался.
Бумаги Ходаковского, состоявшие главным образом из незакончен­
ных его трудов, после его смерти, согласно завещанию, были переданы
Н. А. Полевому, который в течение долгого времени не мог сделать
из них никакого употребления.
(...)Много лет спустя после смерти Зориана Доленги-Ходаковского,
в письме от 9 ноября 1833 г. Н. В. Гоголь писал к своему земляку
М. А. Максимовичу, готовившему новое издание „Украинских народных
песен":
„Я очень порадовался, услышав от вас о богатом присовокуплении
песен из собрания Ходаковского. Как бы я желал теперь быть с вами
и пересмотреть их вместе, при трепетной свече, между стенами, уби
тыми книгами и книжной пылью .. . Моя радость, жизнь моя! Песни!
Как я вас люблю!".
В печатных работах Ходаковского никаких высказываний о „Слове"
мы не находим. Никаких указаний об изучении древнейшего памятника
русской литературы Ходаковским не находим мы и в трудах и пере­
писке М. П. Погодина, хотя от Погодина, изучавшего, издававшего
и хранившего труды Ходаковского, с одной стороны, и большого
ценителя и знатока „Слова", — с другой, — этих указаний больше
всего и следовало бы ожидать. И тем не менее, замечание Пушкина
не является обмолвкой и находится в полном соответствии с истиной."

К о м м е т а р и й. Но в чём же у А.С.Пушкина состоит истина? В том, что З.Ходаковский был "самовидцем" рукописи "Слова"? А как вообще А.С.Пушкин узнал о существовании Ходаковского и, что самое главное, о работах Хадаковского по "Слову"? неужели со слов Н.В.Гоголя? Если это так (а какие ещё возможна варианты?), то мы вновь оказываемся в ситуации героев В.Шекспира, когда в его бессмертном "Гамлете" нахадим: "Слова, слово, слова...".
"Парфён, не верю!" - привожу в качестве ответа знаменитую фразу князя Мышкина из "Идиота" Ф.М.Достоевского.

[а лаврухин]

Фрагмент 3 (стр.78):
"Замечания Ходаковского о „Слове о полку Игореве" обнаружи­
ваются главным образом в двух его рукописях, одна из которых
состоит из переплетенных в один том документов и заметок самого
разнородного содержания, а другая, состоящая из четырех огромных
переплетенных томов, уже вошла в литературу под названием „Геогра­
фического словаря" Ходаковского.
В первой рукописи интересующие нас записи и заметки сосредото­
чены главным образом в помещенной в конце тома тетради, которой
Ходаковский дал следующее название: „Словарь старинных польских
выражений" („Slownik starodawnych polskich wyrazöw").
Первоначально, как следует полагать, тетрадь была предназначена
для выписок из указанного на заглавном листе польско-немецко-фран­
цузского словаря Михаила-Авраама Трока, изданного в Лейпциге
в 1764 и переизданного в 1802 году.
С течением времени, однако, Ходаковский начал делать выписки
из составленного Неедлым Чешско-немецкого словаря, из изданного
в 1704 г. в Москве Ф. Поликарповым „Славяно-греческо-латинского
треязычного лексикона", из „Нового российско-французско-немец­
кого словаря, сочиненного по Словарю Академии" Иваном Геймом
(Москва, 1799) (...).
(...) можно заключить, что
работу над перечнем „старинных выражений" Ходаковский начал
около 1810 г. до приобретения им словаря Линде, первый том кото­
рого увидел свет в конце 1810 г. Закончилась работа над названной
тетрадью — судя по цитируемым изданиям и почерку — около 1819 г.,
и надо полагать — в связи с приездом Ходаковского в Петербург.

К о м м е н т а р и й. Ходаковский приезжает в Петербург в 1819 г. К этому времени в общественном сознании уже сложилась общая картина о происхождении "Слова". Ив этой ситуации могла ли молодому исследователю, попавшему под обаяние песен Бояна, прийти в голову мысль об уточнении времени написания текста этого общепризнанного шедевра?
Ф.Я.Прийма в своей работе перечисляет словари древнепольского и древнечешского языков. В о п р о с: могли ли быть эти словари в библиотеке графа А.И.Мусина-Пушкина в XVIII в.? и если категорически нет, то почему?

[а лаврухин]

Фрагмент 4 (стр.82):
В „Словаре старинных выражений" нашел отражение ранний период
в занятиях Ходаковского „Словом о полку Игореве". Безусловно
более плодотворными были его занятия в петербургский и московский
периоды его жизни (1819—1824), когда он знакомится и общается
с Карамзиным и другими русскими историками и археографами, глав­
ным образом, членами „Общества истории и древностей российских".

К о м м е н т а р и й. Нет, всё же не от Н.В.Гоголя был наслышан о З.Ходаковском А.С.Пушкин - от Н.М.Карамзина! Интересная же собралась компания "самовидцев" Игоревой песни под бойким пером знатного защитника древнего её происхождения.

[Лемурий]

Да, но сама рукопись "Слов Даниила Заточника конца 12 века" не XV-го ли века?

Александр, списков СДЗ под сотню и ВЕЗДЕ "княже, господине", а обращение к князю новгородскому (с перерывами) с 1182-1199 гг.

Сумлеваетесь и теперь? Вот Вам место из ещё одного памятника 12 века:

Поклоняние отъ моего недостоиньства къ твоему преподобьству, милый мой господине, всечестный богоблаженый Василие [игумен Печерский с 1182 года]
----
А о немже, господине, прислалъ ми еси грамоту, аки прошая великаго и святаго скимнаго образа...
----
О всем же семь, мой милый господине и благодетелю, не прогнѣвайся, ни возненавиди мене, не от ума, но от безумиа сиа написавшу, но, раздравъ, поверзи....Ты же избери что хощеши писания, еже ти будеть лутче, вѣси бо о всем богоразумно, милый мой господине, честный Василий.
-----
ПОСЛАНИЕ НѢКОЕГО СТАРЦА КЪ БОГОБЛАЖЕННОМУ ВАСИЛИЮ АРХИМАНДРИТУ О СКИМѢ

[а лаврухин]

Фрагмент 4 (стр.90):
"В работе над комментированием „Слова о полку Игореве" Ходаков-
скому удалось разъяснить или приблизиться к разъяснению нескольких
темных мест древней поэмы. Эта работа убеждала Ходаковского в пол­
ном соответствии поэмы об Игоревом походе с духом, обычаями,
понятиями и языком Руси XII в. Понятно поэтому, что возгласы
скептиков, независимо от того, чем они были продиктованы — заведо­
мой ли предвзятостью, недомыслием или нежеланием углубляться
в изучение предмета, — понуждали Ходаковского к страстной защите
„Слова".
Об этих устных выступлениях Ходаковского в защиту „Слова" мы
можем судить лишь на основании косвенных данных: по некоторым
местам в исторических трудах Погодина и, главным образом, на осно­
вании мнения о Ходаковском Пушкина. Источником сведений великого
поэта о Ходаковском был, как следует полагать, М. А. Максимович,
который знал Ходаковского при жизни и с уважением относился к его
ученым занятиям. Пушкин мог услышать характеристику Ходаковского
от Максимовича еще при встрече с ним в 1829 г. Если судить об этой
встрече по воспоминаниям Максимовича, она была посвящена обсужде­
нию изданного Максимовичем в 1827 г. Сборника украинских народ­
ных песен, а также и тех песен, которые хранились у Максимовича,
но в Сборник не вошли, т. е., вероятно также и песен из собрания
Ходаковского, в состав которого входило немало песен, подобных той,
которая особенно понравилась Пушкину („У Киіві на Подолі порубані
груші, Погубив же пес Мазепа невинна душі"). Для Максимовича,
усматривавшего преемственную связь между древней поэмой и украин­
скими историческими песнями, воспоминание о Ходаковском в обста­
новке упомянутой встречи с Пушкиным было вполне уместным. Мнение
свое о „Слове о полку Игореве" и его „поэтическом однородстве"
с украинскими народными песнями Максимович доводил до сведения
Пушкина вероятно еще до 1834 г., когда это мнение в новом издании
песен Максимовича было высказано печатно, что подтверждается
письмом Максимовича к П. А. Вяземскому от 17 февраля 1833 г.*
Здесь же будет уместно указать и на то, что экземпляр своего нового
издания украинских народных песен, в котором содержатся неодно-
кратные ссылки на Ходаковского, в 1834 г. Максимович подарил
Пушкину."

К о м м е н т а р и й. Как видно, Максимович своими исследованиями в области украинского фольклора устанавливает тесную связь между текстом "Слова" и народными историческими песнями. В о п р о с: разве не мог предполагаемый Автор "Слова" (группа единомышленников) XVIII в. проявить тот же интерес к украинскому фольклору, что и Ходаковский с Максимовичем с тем, чтобы собранный богатый материал обработать должным образом и полученный результат применить для создания поэтического полотна "Слова"?

[а лаврухин]

Фрагмент 5 (стр.91):
"Некоторые сведения о Ходаковском Пушкин мог получить также
и от Гоголя, державшего у себя в 1833—1834 гг., как сказано выше,
собрание песен Ходаковского и обсуждавшего в это же время вместе
с великим поэтом вопросы, связанные с украинской народной песней.
Но в том и в другом случае первоисточником сведений Пушкина
о Ходаковском выступает М. А. Максимович. Между взглядами
М. А. Максимовича на древнюю поэму об Игоревом походе и анало­
гичными взглядами Ходаковского существовала несомненная, хотя до
сих пор и не исследованная зависимость. В этой связи значительный
интерес представляет следующее место из письма митрополита Евгения
к В. Г. Анастасевичу от 12 июля 1820 года: „Жадничаю узнать,
выхлопотал ли что ему (Ходаковскому. — Ф. П.) министр при отъезде
государя. А я гадаю, что он ему объявит, что на сие (экспедицию. —
Ф. П.) не последовало благоволения, к сожалению, как и часто так
объявляют. Пусть лучше потрудится нам перетолковать по-своему
Игореву песнь собранными им песнями". (...) Совершенно
очевидно, что в названном письме митрополит Евгений высказывал
не свое собственное пожелание, а излагал ставший ему известным замы­
сел Ходаковского. Об этом замысле митрополит Евгений мог узнать
при встрече своей с Ходаковский 1 октября 1819 г., о которой
двумя днями позднее он сообщал тому же Анастасевичу: „Третьего
ж дня сел было отвечать вам, но в 12-м часу ночи нечаянно явился
ко мне Ходаковский и до 7 часу вечера занимал меня чтением
своих теорий, на другой день тоже доканчивал и едет к вам тем же
занять вас: приготовьтесь к терпению".

К о м м е н т а р и й. Известно, что киевский митрополит Евгений скептически относился к древнему происхождению "Слова". И его фраза "приготовьтесь к терпению" может говорить о том, что ему, митрополиту, стоило больших усилий умерить пыл столь страстного поборника идеи о древности Игоревой песни.
Ф.Я Прийма называет только двух человек, Максимовича и Гоголя, кто должен был бы рассказать Пушкину о Ходоковском. А как же Н.М.Карамзин? Ведь Пушкин заинтересовался "Словом" ещё с лицейских лет, и разговор о "Слове" между Карамзиным и Пушкиным, если он не зафиксирован ни каким документом эпохи, то остаётся осязаемым тонкими фибрами души для каждого исследователя данного вопроса. От Карамзина до Ходаковского Пушкину простирается наикратчайший путь именно через "Слово".

[а лаврухин]

Фрагмент 6 (стр.91-92):
"Таким образом, мы имеем основание утверждать, что уже в 1819 г.
Ходаковский ставил перед собой задачу объяснения и доказательства
достоверности „Слова о полку Игореве" путем сличения его с народ­
ным песенным творчеством и что свои замыслы в этом отношении
он настойчиво излагал своим друзьям.
(...) Несмотря на то, что наши представления о Зориане Доленге-Хода-
ковском как об исследователе „Слова о полку Игореве" еще далеки
от требуемой полноты, даже изложенные выше материалы убеждают
нас в том, что ссылка Пушкина на Ходаковского, как на знатока
„Песни о полку Игореве", не являлась чем-то случайным. Ходаковский
действительно был одним из первых и для своего времени выдаю­
щимся исследователем древнейшего памятника русского художествен­
ного слова.

К о м м е н т а р и й. В Версии написания "Слова" в XVIII в. З.Ходаковский своими исследованиями проводил по своей сути доказательство того положения, сто предполагаемый Автор XVIII в. для создания текста "Слова" обязательно должен был изучить украинские исторические песни.

[а лаврухин]

а лаврухин писал(а):
Да, но сама рукопись "Слов Даниила Заточника конца 12 века" не XV-го ли века?

Александр, списков СДЗ под сотню и ВЕЗДЕ "княже, господине", а обращение к князю новгородскому (с перерывами) с 1182-1199 гг.

__________________________________________________________________________________________________
"""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""
.........И.У. Будовниц. Памятник ранней дворянской публицистики (Моление Даниила Заточника)..............
...............................................(в кн.: ТОДРЛ, т. VIII, 1951).........................................................

Фрагмент 1 (стр.139-140):
"Первооригинал Слова Даниила Заточника до нас не дошел. Имею­
щиеся в нашем распоряжении списки подразделяются на две основные
редакции. Одну из них, обычно называемую Словом Даниила Заточ­
ника, большинство исследователей относят к XII в., другую („Моление
Даниила Заточника"), с надписанием Ярослава Всеволодовича — к XIII в.
Однако вопрос о соотношении обеих редакций до настоящего времени
еще окончательно не решен: ряд исследователей из обеих указанных
редакций считают более древней именно редакцию XIII в. („Моление").
Разрешение вопроса затрудняется тем, что все рукописи обеих редак­
ций дошли до нас в списках XVII в., т. е. отделены от своего ори­
гинала на 400—500 лет и содержат позднейшие напластования,
мешаю­
щие точности исследования. Недавно в спор включился один из круп-
нейших наших лингвистов, акад. С. П. Обнорский, изучивший обе
редакции памятника с точки зрения их языка. В результате С. П. Обнор­
ский пришел к выводу, что язык как первой, так и второй редакции
„может быть охарактеризован как нормальный русский литературный
язык старшего периода, он смыкается по своим чертам с языком таких
наших оригинальных памятников, отражающих старый строй языка,
как Русская правда, творения Владимира Мономаха и другие". Однако
„система старого строя языка, широко отражающаяся в памятнике,
не в одинаковой степени, не с одинаковой цельностью проявляется
в тексте одной и другой его редакции. Большая, в отдельных пунктах
абсолютная, выдержанность норм старого литературного языка наблю­
дается в тексте первой редакции, меньшая выдержанность, большее
количество нарушений системы принадлежат второй редакции памят­
ника". Таким образом, „в разрешении вопроса о старейшинстве по
происхождению одной или другой редакции памятника по данным
языка следует утверждать первоначальность образования памятника
в так называемой перво й редакции, признавая во второ й редакции
позднейшую переработку основного текста, т. е. первой редакции па­
мятника"."
________________________________________________________________

Сумлеваетесь и теперь? Вот Вам место из ещё одного памятника 12 века:

Поклоняние отъ моего недостоиньства къ твоему преподобьству, милый мой господине, всечестный богоблаженый Василие [игумен Печерский с 1182 года]
-----
ПОСЛАНИЕ НѢКОЕГО СТАРЦА КЪ БОГОБЛАЖЕННОМУ ВАСИЛИЮ АРХИМАНДРИТУ О СКИМѢ

Где источник информации? Какого века сама рукопись? Есть ли и там позднейшие напластования и"нарушения системы" языка, как в "Молении Даниила Заточника"?

[а лаврухин]

Фрагмент 2 (стр.146-147):
"В заключение обзора дореволюционной литературы об интересующем
нас памятнике, отметим мнение П. П. Миндалева, автора капитального
исследования о Слове Даниила Заточника. Анализ текста и источников
приводит П. П. Миндалева к убеждению, что Моление Даниила Заточ­
ника в его первоначальном виде не сохранилось и не дошло до нас
ни в одном из существующих списков. Ближе к нему так называемая
редакция XII в. „Судя по тому, — отмечает П. Миндалев, — как настой­
чиво автор говорит о том, что князь многими людьми честен и славен
по всем странам, и что нашим иманием твоего (князя) дому не исто-
щити, так как князь богат не золотом, а множеством воя, надо думать,
что средой, в которой сложилось Моление (т. е. в данном случае
редакция XII в.—И. Б.), была дружина, носителем идеалов которой
оно и является: князь, с одной стороны, заступник сирых и вдовиц,
с другой — отец слугам своим, но слуги его это не домочадцы, о кото­
рых говорят списки так называемого извода XIII столетия..., а его
думцы", к которым принадлежал Даниил. В дальнейшей переработке
XII в. „тон Моления меняется, и, повидимому, оно сложилось уже
не в дружине, а в иной среде. Еще упоминается обычная милость
князя, его защита сирых и худых от богатых; князь также щедр и,
не дорожа златом, собирает вокруг себя храбрых и оживляет всех
своею милостью; но он уже сравнивается с рыкающим львом, слово
его гроза для всех, и для обрисовки его красоты автор приводит
целый ряд цитат из Песни песней, не зная меры и раболепствуя, как
холоп, которому не избыть укору своего холопья имени, и который
сознает, несмотря на то, в себе человека. Автор раб князя, сын его
рабыни, его домочадец, а не дружинник". Если же в Молении остаются
некоторые несвойственные ему черты дружинника (например сентенция,
что золотом не добыть добрых мужей, а мужами можно добыть золота,
серебра и городов) и дворянина („всякому дворянину тем имети честь
и милость у князя"), то объясняется это тем, что автор редакции XIII в.
переделал Слово Даниила, „волнуясь и спеша", забывая подчас при
переработке откинуть чуждые ей черты."

К о м м е н т а р и й. Как видно, все имеющиеся списки "Моления" И "Слова" Даниила Заточника не могут быть достовенными источниками ни грамматики , ни лексики, относящихся именно к XII-му веку.

[а лаврухин]

Фрагмент 3 (стр.152-153):
"С течением времени мелкие феодалы или дворяне выросли в боль­
шую политическую силу, составившую, в период образования Русского
централизованного государства, прочную опору великокняжеской вла­
сти. В середине XVI в. Иван Пересветов выступил с целеустремленной,
подробно разработанной программой государственного устройства,
выражавшей интересы и настроения политически окрепшего дворян­
ства. Эта программа была резко направлена против бояр — вельмож,
которых Пересветов презрительно третировал как ленивцев, трусов
и изменников. Он восставал против того, что бояре не по заслугам,
пользуясь только знатностью своего рода, близко стоят к государю,
и требовал, чтобы людей выдвигали не по знатности их происхожде­
ния, а по заслугам. Не на вельмож должен опираться государь,
а на дворян — „воинников", которых он должен любить и лелеять
и в отношении которых Пересветов призывал его проявлять неисто­
щимую щедрость. С этой точки зрения Пересветов ополчается против
рабства, ибо холоп не заинтересован в том, чтобы добыть себе и князю
своему чести. Разумеется, бояре не согласятся добровольно отказаться
от своей власти, и одним из важнейших требований своей программы
Пересветов выдвигает „грозу", которая должна тяготеть над всем
государством и в первую очередь обрушиться на нерадивых вельмож.

Если мы внимательно присмотримся к нашему памятнику, то в заро­
дышевом виде найдем во второй редакции элементы дворянской про-
граммы Пересветова. В первой редакции не проводится принципиаль­
ной разницы между князем и его боярами. Бывает князь щедрый,
бывает и скупой, точно так же и бояре делятся на щедрых и скупых.
Если есть между ними какая-нибудь разница, то разве только в мас­
штабах, и служить не зазорно ни тому, ни другому, был бы только
господин добрый: „Доброму бо господину служа, дослужится слободы,,
а злу господину служа, дослужится большей роботы. Зане князь
щедр, аки река, текуща без брегов сквози дубравы, напаяюще не
токмо человеки, но и звери; а князь скуп, аки река в брезех, а брези
камены: нелзи пити, ни коня напоити. А боярин щедр, аки кладяз
сладок при пути напаяеть мимоходящих; а боярин скуп, аки кладязь
слан". Во второй редакции уже проводится резкая грань между
князем и боярином и, по мнению автора, лучше служить скупому
князю, чем щедрому боярину. „Лучше бы ми нога своя, — пишет
автор Моления, — видети в лыченицы в дому твоем, нежели в черлене
сапозе в боярстем дворе; лучше бы ми в дерюзе служити тебе, нежели
в багрянице в боярстем дворе". Он предпочитает пить воду в княже­
ском дворе, чем мед во дворе боярском, или принять испеченного
воробья из рук князя, чем баранью лопатку „от государей злых"
(подразумеваются бояре). В первой редакции окружающие князя
„думцы" подразделяются на добрых и лихих; первые приносят пользу,
а вторые — зло: „То не море топить корабли, но ветри; не огнь тво­
рить ражежение железу, но надымание мешное; тако же и князь не
сам впадаеть в вещь, но думци вводить. 3 добрым бо думцею думая,
князь высока стола добудеть, а с лихим думцею думая, меншего
лишен будеть".Во второй редакции автор послания выступает про­
тив думцев вообще, независимо от того, добрые ли они или лихие,
и выдвигает ставшую впоследствии, в XVI в., столь излюбленной идею
о том, что князь сам должен владеть государством: „Не корабль
топит человеки, но ветр; тако же и ты, княже, не сам владевши,
в печал введут тя думцы твои"."

К о м м е н т а р и й. Интересующее нас слово "господин" по какой-то причине задействовано в том месте текста "Моления", которое как раз содержит в себе "элементы дворянской программы Пересветова", т.е. элементы языка XVI в..

[а лаврухин]

Фрагмент 4 (стр.155-156):
"Приведенные наблюдения над текстом Слова Даниила Заточника
дают нам основание характеризовать это произведение (во второй
редакции) как памятник ранней дворянской публицистики, где в зача-
точной форме встречаются уже те требования дворянства, которые
позднее, политически окрепнув, оно заявило полным голосом.
В связи с этим решается и вопрос о хронологической последова­
тельности обеих редакций. В этом вопросе до сих пор нет ясности.
Некоторые исследователи (П. А. Безсонов, Е. И. Модестов, П. П. Минда-
лев и др.) считают, что та редакция, которая в литературе условно
называется Словом Даниила Заточника и приурочивается к XII в.,
действительно является первой редакцией, предшествующей так назы­
ваемому Молению Даниила Заточника (вторая редакция), относящемуся
к XIII в. Другие исследователи (Ф. И. Буслаев, А. И. Лященко,
В. М. Гуссов, Н. К. Гудзий и др.) в вопросе о хронологическом
первенстве обеих редакций отдают предпочтение Молению. Надо,
однако, отметить, что представители и той и другой стороны руко­
водствуются почти исключительно формальными соображениями: сте­
пенью конкретности материала, филологическим анализом текста обеих
редакций, характером расширения или сокращения отдельных изрече­
ний, композиционным их распределением по Слову и Молению и т. д.
Между тем для правильной датировки памятник следует прежде всего
изучать с точки зрения его идейной направленности, отражающей
общественные веяния определенного времени.
Рассматривая под этим углом обе редакции послания Даниила
Заточника, приходишь к убеждению о хронологическом первенстве
Слова. Проповедуя всеспасительность „милостыни" и превознося
„княжую правду", Слово Даниила Заточника в первой редакции тесно
связано с такими памятниками, как Повесть временных лет (или
вошедший в ее состав „Начальный свод") и Поучение Владимира
Мономаха. Возникновение этой редакции естественно поэтому отнести
к концу XI — нач. XII в. (с некоторыми последующими вставками,
вроде заявления „князя Ростислава" о Курском княжении). Моление
Даниила Заточника (вторая редакция) возникло уже в других обще­
ственных условиях. Будучи по своему содержанию и идейной направлен­
ности памятником ранней дворянской публицистики, Моление в дошед­
шем до нас виде скорее всего возникло в тот период, когда дворян­
ство начало уже чувствовать свою силу и значение, но не настолько
еще выдвинулось на арену общественной жизни, чтобы выступить
с хорошо разработанными и четко сформулированными политическими
требованиями. Период этот падает на XIV в., т. е. как раз на то время,
которое С. П. Обнорский, изучивший обе редакции со стороны их
языка, признает приблизительной датой составления второй редакции.
Не настаивая на абсолютной точности этой датировки, можно все-
таки констатировать, что Слово Даниила Заточника, возникшее еще
в Киевской Руси, является памятником более ранним, чем Моление.
Последнее было составлено уже в Суздальской, точнее даже в Москов­
ской Руси, и в нем впервые зазвучал голос молодого дворянства,
выступившего с требованием сильной и грозной княжеской власти,
опирающейся не на бояр, а на преданных своему государю „множе­
ство воев"."

К о м м е н т а р и й. На примере истории текста "Моление Даниила Заточника" мы прекрасно можем видеть, как перекраиваются ранние произведения (для нашего случая "Слово Даниила Заточника") для нужд последующих поколений людей. Поэтому в том, что кто-то мог в XVIII в. переработать исходный , пусть даже и многочисленный, материал и создать совершенно новое произведение, ничего сверхестественного нет: всё в духе существовавшей ранее традиции. Другое дело, что уровень литературности "Слова о полку Игореве" таков, что с ним не может сравниться даже В.Шекспир.

[а лаврухин]

________________________________________________________________________________
""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""
В.П. Адрианова-Перетц. Историческая литература XI - нач. XV в. и народная поэзия.
..................................(в кн.: ТОДРЛ, т.VIII, 1951). ...........................................

Фрагмент 1 (стр.114-115):
"Вопрос о литературном, книжном, или устном происхождении „Слова"
решается не наличием в нем отдельных выражений книжного или
народно-поэтического характера, а прежде всего его общей компози­
цией. Для устной поэзии закономерно разграничение эпических и лири­
ческих жанров, в которых поэтическая система имеет свои только
данной группе произведений свойственные признаки. Между тем
в „Слове о полку Игореве" органически слиты повествование и страст­
ная публицистика, взволнованная лирика и сказочная эпическая песня,
причеть и заклинание. Гениальность автора „Слова" как художника
проявилась в том, что он сумел все эти разнообразные художествен-
ные средства подчинить единому идейному замыслу и создал на их
основе свой едины й стиль, из которого не выпадает ни один из
элементов, каково бы ни было их происхождение. В сложной ткани
повествования „Слова" они не разделимы, хотя и сохраняют свою
тональность, определяемую идейным назначением каждого данного
эпизода."

К о м м е н т а р и й. "Общая композиция" поэмы "Слово о полку Игореве" соответствует архитектурному понятию "Храм". В "Слове" есть: и главная ось симметрии, и вход-выход, и многое чего другое, что из области именно храмового строения (в стадии прояснения и конкретизации на материале текста поэмы).
Уважаемая В.П.Адрианова -Перетц даёт нам характеристмку Автора XII в. Но нам ничего не мешает примерить все названные здесь характеристики к портрету предполагаемого Автора XVIIII в.

[а лаврухин]

Фрагмент 2 (стр.115):
"Вот почему так трудно, точнее — невозможно — до конца решить
вопрос о том, каков же жан р „Слова". Автор воспользовался всеми
возможностями, какие ему предоставляла не только книжная литера­
тура, но и устная поэзия, отлично ему знакомая и творчески освоенная
в самой своей внутренней сущности.
Итак, вопрос о жанре „Слова о полку Игореве" не может и не
должен решаться так, чтобы этот гениальный памятник оказался огра­
ниченным законами одного какого-либо литературного вида. В том и
заключается особенная широта художественного дарования автора, что
он сумел создать свой, неповторимый, жанр для выражения богатства
мыслей и настроений, единых в своей целеустремленности, но много­
образных по характеру и тональности. Вот почему ему, страстному
публицисту, так по душе пришлись формы ораторской речи (...).
Определяя художественную природу „Слова", мы должны с особым
вниманием отнестись к вопросу о характере его отношения к устной
народной поэзии. Хотя этому вопросу посвящались исследования
в течение всех 150 лет со времени первого издания „Слова", однако
долгое время весь пафос исследователей сосредоточивался на накопле­
нии все большего числа параллелей к отдельным эпизодам и выраже­
ниям „Слова" — из произведений устной поэзии — эпической, лириче­
ской, обрядовой, а также на изучении своеобразной ритмики „Слова"
на фоне устных песенных ритмов. Как ни богат собранный таким путем
материал, он не решает вопроса о том, какова функция устной поэтики
в художественной системе автора „Слова", какова ее связь с идейным
замыслом памятника, в чем заключается закономерность использования
автором средств устной поэзии."

К о м м е н т а р и й. Выходит, сто теоретически предполагаемый Автор "Слова" XVIII в. в большей степени мог воспользоваться "всеми возможностями", которые могла предоставить и "книжная литература" и устная поэзия, нежели Автор XII в.

[а лаврухин]

______________________________________________________________________________
""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""
И.У. Будовниц. "Изборник" Святослава 1076 года и "Поучение" Владимира Мономаха
................... и их место в истории русской общественной мысли.......................
..............................(в кн.: ТОДРЛ, т.X, 1954)............................................

Фрагмент 1 (стр.61-62):
"Кто бы ни были авторы „Изборника" 1076 года, для нас важен
факт, что, возникнув в обстановке обостренных социальных отношений,
„Изборник" оказал большое влияние на дальнейшее развитие русской
общественной мысли. Еще Ф. И. Буслаев отметил, что помещенные
в „Изборнике" поучения детям Ксенофонта и Федоры являются „образ­
цом** и основой" „Поучения" Владимира Мономаха". Едва ли можно
согласиться со столь категорическим утверждением, но Владимир Мо­
номах несомненно хорошо был знаком с „Изборником" 1076 года и,
как увидим дальше, сходился в некоторых своих взглядах с автором
„Изборника". На связь „Поучения" Владимира Мономаха с „Изборни­
ком" 1076 года указывали также А. Галахов, И. Порфирьев, С. Прото­
попов, И. Н. Жданов, Н. В. Шляков, И. М. Ивакин, Н. П. Попов.3
Ф. И. Буслаев считал „Изборник" 1076 года также „первоначальным
образцом" „Златой цепи", причем „расположение самых поучений по
материям... указывает на ту же систему, которой пользовались соста­
вители книг, известных под именем «Пчелы»". Огромное влияние оказал
„Изборник" 1076 года на „Измарагды", в которых помещались „Сто-
словец" Геннадия, первая половина „Слова некоего отца к сыну", „Слова"
Иоанна Златоуста и Менандра Мудрого о женах и некоторые другие
материалы из „Изборника" 1076 года. Кое-какие отрывки из „Изборника"
1076 года вошли в „Моление" Даниила Заточника и в Кормчие. Исследо­
ватель этого вопроса А. С. Архангельский считает, что для „Измарагдов"
едва лине древнейшим исходным прототипом был „«Изборник» 1076 года.
По крайней мере, и в общем характере содержания и в подборе самих ста­
тей нельзя не видеть между первыми и последним довольно заметной
близости."

К о м м е н т а р и й. До 1790 г. (год смерти кн.М.М.Щербатова) "Изборник Святослава 1076" находился в библиотеке названного опального историка. А после траурных событий эта древнейшая рукопись (реликвия Дома Рюриковичей) была конфискована императрицей Екатериной II под видом покупки библиотеки покойного князя-рюриковача. Оказывается, что Святослав Киевский, чьим именем назван рассматриваемый "Изборник," являлся прямым предком князю М.М.Щербатову. Иными словами, оба князя - Ольговичи. Или, герои поэмы "Слово о полку Игореве" (кн.Игорь, Святослав, Всеволод и др.) и кннязья Щербатовы - это всё одна большая семья Ольговичей.
В о п р о с: что, кроме чувства негодования к императрице Екатерине II и всему Дому Романовых, мог испытывать кн. М.М.Щербатов - обладатель реликвии Дома Рюрикрвичей "Изборником Святослава 1976", который является свидетельством прав Рюриковичей на обладание верховной власти в Российском государстве?