Продолжаю анализ "аргументов" г-на Чернова на странице 5 темы "Мародёр Шолохов" (первая часть замечаний).
Того Громославского, которому и досталась донская часть Крюковского архива вместе с заветным тиходонским сундучком, Того, кто, как болтали (и болтают в Вешках до сих пор), в 1920-м убил Крюкова. И, полагаю, фальсифицировал дату смерти писателя.
Интрига грамотно заворачивается. Никаких доказательств, способных убедить аудиторию в существовании рукописи романа "Тихий Дон" за авторством Крюкова, предложено выше не было. Теперь нам предлагают уже новую, детективную версию изъятия рукописи. Подразумевая домысел доказанным фактом.
При этом, делается очаровательная отсылка на "разговоры" в Вешенской. Кто так говорит, кто это зафиксировал, насколько оправданно доверие к этим источникам? Да зачем! Главное, чтобы вписывалось в схему.
Про дату смерти Крюкова вообще красивый ход. Однако, обоюдоострый. Можно ведь ткнуть пальцем, положим, в 1927-й год, а можно и в 1957-й. И тогда можно вообще всю прозу Шолохова переписать на Крюкова. Доказательства? А зачем? Нам не нужны доказательства.
Показатель авторского инварианта в ранних рассказах, объявленных шолоховскими, в среднем – 22,46. И никогда не ниже 22. А в книгах I и II и начале части 6 – 19,55 (и никогда не выше 19,9; что и есть синтаксический инвариант Федора Крюкова). Так беспрецедентный скачок на три процента вниз и уличил того, кто когда-то и не с такими процентами справлялся играючи (в сторону уменьшения налога на Громославского). Однако и в том далеком 1922-м был разоблачен и судим. И спасла только метрика (также поддельная).
Забавно. Хьетса мы отшили. Фоменкам верим. Критерий не понятен. Очевидно, дело в выводах, которые делают Хьетс и Фоменки. Впрочем, избирательности Чернова в аргументации и историографии я уже не удивляюсь.
То есть или–или, как говорят в народе. Выбирайте для Шолохова что-то одно: или первые тома «Тихого Дона», или «Донские рассказы». А дело матлингвистов будет показать, почему он ни того, не другого не писал.
Отлично! "Выбирайте!" Ловкость рук и никакого мошенства. Сначала создаётся иллюзия доказанности некоторых домыслов, потом из этих домыслов стряпается новое заключение. Которое - нет, не будем доказывать! Подождём матлингвистов. Если они не докажут, что автор - Крюков, к позорному столбу их, рядом с Хьетсом!
И никто, ни один великий романист (не в России, а в мире) на начинал в 21 и не заканчивал к 23-м двух томов главной и величайшей своей книги (объем двух томов – почти 50 авторских листов). (С поэтами дело другое; см. случай Рембо, но от них и остается томик, а не кирпичи-томища.) Вы, господа, просто не представляете, что такое два года писать по два авторских листа в месяц, то есть по 80 000 знаков. И не просто писать, но еще переписывать, десятки раз переделывать (по признанию Шолохова).
Хотел матом, но сдержусь. Лямо, лямо, как говорится.
Первая ложь. 50 авторских листов.
На самом деле - две первые книги чуть переваливают за 34 авторских листа.
Отсюда - Вторая ложь. Про два авторских листа в месяц.
На самом деле - в месяц при этом, честно сказать щадящем графике, требуется писать чуть более чем 1,4 авторских листа, то есть, ПО ДВЕ ТЫСЯЧИ ЗНАКОВ В ДЕНЬ. Это, если кто не знает, страница в Word, полуторный абзац, 14 кегль.
Добавлю немного собственных подсчётов. Страница в день для писателя - это крайне мало. Нормальный дневной график для бегло пишущего автора - две страницы, или 4000 знаков. Я не говорю о графоманах, которые могут писать по 8000 знаков в день.
То есть, со всеми допущениями, у Шолохова за два года было и время написать рукопись и время её выправить.
С. 2 Бедовая станичница Мавра в разговоре со станичными бабами: «И што он, милушки, нашел в ней хорошева? Хуть бы баба, а то так, тьфу! Ни ж…, ни гузы, одна страма!»
Мне очевидна ошибка наборщика. Я не видел этой страницы в рукописном варианте, поэтому могу ошибаться.
С. 2 «Шепотом говорили в станице, что Прокофьева жена ведьмачить».
Этот конечный мягкий знак (в речи автора) показывает, что рукопись была написана с ерами, то есть человеком, привыкшим писать по дореволюционной орфографии (в данном случае стоял «ъ»). О таком же см. ниже.
Именно так, "ведьмачить" сказал бы и мой дед, казак по происхождению. Традиционный южнорусский выговор.
С. 4. «…кутал в овчиННую шубу».
Я же говорил - почаще нужно в словарь Вам лазить, господин Чернов. Иначе подобных пустопорожних замечаний было бы в разы меньше.
С. 4. По изданию: «Отсюда и повелись в хуторе горбоносые, диковато-красивые казаки Мелеховы, а по-уличному – Турки». Заметим, что это не в речи героев, а в авторской речи. Но в рукописи четко выведено: «по улиШному». Так и на с. 5: «будниШные шаровары». В издании: «будничные шаровары». Вновь «ш» вместо «ч», поскольку переписчик писал, как сам говорил.
Объяснение прозаичное. Авторская речь должна быть лишена влияния местного говора. В прямой речи применение "ш" оправдано.
С. 5 По изданию: «…Над Доном на дыбах ходил туман» В рукописи: «над Доном дымом встал туман». Исправлено чернилами на «дыбом». Человек, слышащий звук этих стихов (я не оговорился) никогда не опишется, даже переписывая такую роскошную и по метафоре, и по звуку строку: «НаД ДОНОМ ДЫбОМ хоДил туМаН». Сравнить туман с дымом – это первый, самый примитивный уровень образного мышления.
Опять слишком сложный вариант, совершенно не оправданный.
Сравнение тумана с дымом вполне уместно.
Про примитивность образного мышления лучше бы молчал человек, не способный представить лошадей поворачивающихся к ветру спиной.
На этом пока всё.