Konrad » 31 янв 2012, 12:22
Утверждениям Бараца доверять очень сложно, они у него в большинстве случаев скоропалительны и недобросовестны, посему даже в тех случаях, где всё выглядит более-менее, к ним следует относиться критично. Хотя верно подмечено, что это - титул кагана (конспирологам на заметку - аналог "корифея всех наук" у Иосифа Сталина).
Намного логичнее допускать, особенно снова имея в виду употребление слова "наш", что речь идет об актуальной политике.
В самом общем и осторожном виде эта проблема, восходящая к Сергею Шевыреву [Шевырев С.П. История русской словесности. – Москва, 1860. – Ч. 2], была выражена следующим образом: «Рассуждение Илариона о превосходстве Евангелия перед Законом могло быть вызвано современными отношениями русской церкви к иудейству» [Порфирьев И.Я. История русской словесности. – Казань, 1891. – т. 1-2, с. 367]. Значительно конкретнее то же было выражено несколько позже украинским ученым Малышевским: «Чисто отвлеченными догматическими интересами никак нельзя объяснить полемики против иудейства, проникающей «Слово» от начала до конца. Полемика здесь так свежа и жива, как она представляется в посланиях апостольских, писанных в пору живой борьбы христианства с чистым иудейством или с иудействующим элементом в среде самих христиан из бывших иудеев. Видно, что в мысли Илариона было не какое-либо далекое, давно прошедшее иудейство, а иудейство близкое, существовавшее на его глазах в живой современности, иудейство, стремившееся, притом, оспаривать у христианства его приобретения в среде, близкой для Илариона» [Малышевский И. Евреи в Южной России и Киеве в Х-ХІІ веках. – Киев, 1878, с. 63-64]. Великий украинский историк, этнолог и литературовед Михайло Грушевский, отметив малоисследованность памятника, сделал вывод, что «він відбиває в собі той піднеслий, самовпевнений настрій, свідомість доконаних великих діл свого часу, в котрій жили київські верхи останнього десятиліття Ярославової доби: відбудування Володимирової держави, замирення сеї руської системи, погрому степових хижаків і блискучої переваги над сусіднім слов’янським світом – над Польщею» [Грушевський 1993, с. 63-64].
В одно время с ним известный великорусский мыслитель Георгий Федотов выразил глубокое удивление по поводу того, что в большинстве ранних творений русской письменности ХІ – первой половины ХІІ веков присутствует противоиудаистская тема. Он писал, что у древнейших русских писателей «поражает то, что мы находим их поглощенными проблемой иудаизма. Они живут в противопоставлении Ветхого и Нового заветов, Закона и Благодати, Иудейской и христианской Церквей. Это единственный предмет богословия, который подробно разбирается с никогда не ослабевающим вниманием...». В частности, Федотова изумляло, что в творениях великого Кирилла Туровского множество «пространных выпадов против народа израильского. Ярко изображается жестоковыйность Израиля... это не второстепенная, а главная тема большинства проповедей Кирилла. Подчеркивание этого приводит нас в замешательство, но мы помним о наличии той же склонности у Климента Смолятича. Это же мы увидим и у Илариона» [Цит. по: Савельев Леонтий. Записки по русской философии // Москва. – Москва, 1993. – № 2, с. 181; № 3, с. 173].
Замешательство Федотова обусловлено прежде всего тем, что он не имел сколько-нибудь ясного представления о длительном и жестоком противоборстве Руси с иудаистским Хазарским каганатом, ибо он в 1925 году покинул Россию, а тщательное и глубокое изучение истории каганата началось позднее. Обусловлено оно было интересом к Хазарии большевистских вождей, усматривавших в этом государстве своего прямого предшественника и образец для подражания. Основываясь на этом изучении, уже в 1940-х годах видный филолог Якубинский смог верно понять смысл созданного митрополитом киевским Иларионом «Слова о законе и Благодати»: «...Произведение Илариона... имеет конкретное историческое содержание... еще в начале ХІІ в. в Киеве свежо было воспоминание о том, что когда-то хазары господствовали над русскими. Выступая против иудейства вообще, Иларион конкретно выступает против хазарского иудейства, против религии хазар, некогда властвовавших над Русью» [Якубинский Л.П. История древнерусского языка. – Москва, 1953, с. 96].
Борьба с Хазарией продолжалась не только мечом, но и словом. В 1960-х годах выдающийся великорусский историк Михаил Тихомиров писал, что в «образной системе» творения Илариона воплощено «противопоставление Хазарского царства Киевской Руси. Иссохшее озеро – это Хазарское царство, где господствовала иудейская религия; наводнившийся источник – Русская земля. Прежние хазарские земли должны принадлежать Киевской Руси...» [Тихомиров М.Н. Русская культура Х –ХІІ веков. – Москва, 1968, с. 132]. «Для современника, – заключает он, – были понятны намеки Илариона, что он считает ночным холодом и солнечной теплотой» [Там же, с. 131]. Тихомиров указывал также на возможность союза между печенегами, нападавшими на Русь, и хазарами, на возможное исповедывание первыми иудаизма, что в свете изысканий о сельджуках и половцах не выглядит чем-то невероятным. Подводя итоги осмысления «Слова о законе и благодати» Илариона, Тихомиров, который умел, как, пожалуй, никто из историков, сочетать точнейшее следование фактам с самыми широкими обобщениями, писал: «Под видом церковной проповеди Иларион в сущности поднял крупнейшие политические вопросы своего времени, связанные со сношениями Киевской Руси с остатками Хазарского каганата и с Византийской империей» [Там же, с. 133].
