Персона инкогнито

[Gosha]

ГЕРБ ЖАННЫ ДЕВСТВЕННИЦЫ
В XV веке, веке расцвета «рыцарства» подчинить своей воле рыцарское воинство одной веры уже было недостаточно. Предвидения и вещих снов тем более было не достаточно для управления войском. Лозунг рыцарской вольницы: «Вассал моего вассала, не мой вассал». Ношение рыцарской амуниции, управление боевым конем всему этому обучался рыцарь с трех летнего возраста. Как могла научится всему этому, допустим зажиточная горожанка и тем более уж не могла богатая крестьянка. Рыцарская каста была закрыта для пришельцев из вне.

Орлеанская Дева (в образе святой)
2 июня 1429 г. по юлианскому календарю (13 июня — по григорианскому) Карл VII наделил Жанну гербом, видимо — в память об освобождении Орлеана. Этот герб никогда в прошлом не принадлежал д' Аркам, герб которых выглядел совсем иначе (он был символичным, «говорящим»).
Этьен Вейлль-Рейналь в своей книге «Двойная тайна Жанны Девственницы» на странице 60 и 61 приводит исторические данные, касающиеся королевской грамоты, наделившей Жанну гербом. В той же книге он воспроизведен на вклейке (№ 5), страница 16 — 17. Прежде он был воспроизведен на странице 33 книги Жерара Песма «Жанна д'Арк не была сожжена» (Париж, 1960).

Штурм ворот
Вот текст грамоты: «Во второй день июня 1429 г. названный господин король, прознав про подвиги Жанны Девственницы и победы, одержанные во славу Господа, наделил, находясь в городе Шиноне, гербом названную Жанну, во украшение ее штандарта и ее самой, по нижеследующему образцу, вверив герцогу Алансонскому и названной Жанне».
Отметим, что тут ни слова не было сказано о семействе д'Арк и об этой фамилии. Гербом наделялась только лично Жанна.
Жан Жакоби в своем исследовании «Знатность и герб Жанны д'Арк» на странице 11 приводит письмо короля Англии и статью 58 руанского «дела», в которых приводится описание данного герба: «Щит с лазурным полем, в котором две золотые лилии и серебряный меч с золотым эфесом острием вверх, увенчанный золотой короной» Этот старинный текст точно воспроизводит все элементы данного герба.

Герб Жанны Девственницы
Некоторые авторы в этой короне усмотрели королевский венец символизирующий таким образом деяние Жанны, возвратившей Карлу VII ту королевскую власть, которая у него оспаривалась. Другим было угодно усматривать в мече темную полосу «не закон, но рожденность», которая свидетельствовала о королевском происхождении владелицы герба, рожденной в прелюбодеянии братом Карла VI Луи Орлеанским и королевой Изабо Баварской. По m мнению, все это доказывает, что Жанна была сестрой — или свод ной сестрой — Карла VII.
Нашлись и такие, кто справедливо утверждает, что меч ни когда не символизировал «черной полосы»; но они же усмотрели в этой короне венец, типичный для престолонаследника Франции. Жанна никоим образом не могла обладать в гербе венцом престола наследницы, а уж тем более передавать его Карлу VII в виде королевской короны. То была бы сущая бессмыслица. Более того, корона французских дофинов — замкнутая, как, впрочем, и королевская, а корона в гербе Жанны -открытая. Тогда некоторые авторы выдвинули гипотезу о короне «детей Франции». Среди них — Пьер де Сермуаз в его книге «Миссии Жанны Девственницы». Но корона, увенчивающая меч в гербе нашей героини, не соответствует традиционному образцу, которым наделялись упомянутые «дети Франции».

Еще один герб
Напротив, это именно такая корона, которую классическая геральдика помещает в гербах «принцев крови». Подробней в «Начальном трактате о гербе» Альфонса Лабитта, страница 162, и к труду Пьера Жубера «Лилии и львы, введение в искусство герба» (Париж, 1944 предисловие Арно де Корби, члена Французского общества геральдики и науки о печатях), а именно к главе «Внешние украшения тэмбр».
Такое сопоставление оказывается плодотворным и дает возможность решить интересующую нас задачу.
Из него следует, что в глазах Карла VII Жанна не обладала рангом престола наследницы, а также «дочери Франции». Ее положение было только положением принцессы крови. Тем самым подразумевалось, что она таки была дочерью Луи Орлеанского — но никоим образом не Карла VI и Изабо Баварской, ибо в этом случае она считалась бы «дочерь Франции». Но в таком случае кто же был тогда матерью Жанны? Мы вновь вынуждены назвать Изабо — официальную любовницу Луи Орлеанского.
Могут опять же возразить: Жан Дюнуа, сын Луи Орлеанского и Марьетт д'Энгьен, прозванный Бастардом Орлеан¬ским, гордо носил это прозвище. В третьем лице о нем говорили: «Монсеньор Бастард», и в гербе у него «на лазурном фоне были три золотых цветка лилии, цветка Франции, с серебряной гербовой связкой из трех подвесок, каковые принадлежат Орлеанскому роду, с красным жезлом, концы которого не достают краев щита, каковой принадлежит Дюнуа, «Бастарду Орлеанскому». Он стал графом де Лонгвиллем, графом де Дюнуа, королевским наместником королевства Фран¬ции, и его «темная полоса в гербе» (короткий красный жезл) была убрана, когда он получил от Карла VII королевскую грамоту, наделявшую его титулом законного принца, великого камергера Короны .
Но в таком случае почему же тогдашние гербовые судьи, столь дотошные в области геральдики, не объявили о подлин¬ном происхождении Жанны, как они сделали это для ее сводного брата Дюнуа? Да потому, что «официальная» мать Жана Дюнуа была известна всем и это не создавало никаких политических проблем. Феодалы в средние века не отрекались от своих побочных детей, напротив!
Но признать, что Жанна — дочь Луи Орлеанского и королевы Изабо, законной супруги Карла VI, признать незаконнорож¬денность этого ребенка, явившегося на свет в результате прелюбодеяния, значило бы утверждать то же самое о ее сводном брате Карле VII, что было провозглашено уже его собственной матерью в Трактате, заключенном в Труа. Но в статье V «Правил, определяющих условия получения французской короны», оговорено, что суверен должен быть рожден в праведном, законном браке, в результате брака его родителей. Вот почему за Жанной признали лишь статус принцессы крови; и вот почему король Англии на ее процессе велел предъявить ей упрек в том, что она использовала и носила «превосходнейший герб Франции. Уж он-то не заблуждался насчет характера герба, которым была наделена Орлеанская Девственница.

Памятник в соборе «Архангела Михаила»
в Дижоне (Бургундия)

Статуя Жанны в Вокулёре

[Gosha]

СТРАННАЯ КАЗНЬ
Вот первое замечание, которое необходимо сделать с самого начала: официальная дата казни была произвольно установлена Теперь, конечно, принимают дату 31 мая 1431 г. Однако английские летописцы Уильям Кэкстон, Полидор Виргилиус заверяют, что казнь состоялась в феврале 1432 г. Отметим, однако, что такая разница не следует никоим образом из того, что в те времена год начинался на Пасху. Итак, французские летописи говорят о 1431 годе, английские — о 1432 годе. Весьма существенное противоречие! Хотя вполне объяснимое, если мы возьмем французскую дату за дату «казни» Жанны и к ней прибавим девать месяцев тюремного содержания, то получим английскую дату февраль 1432 года, дату возможного освобождения Жанны.

Сожжение Жанны (фреска)
Президент Эно (1685 — 1770), суперинтендант в штате королевы Марии Лещинской, которая очень сердечно относилась к нему, получил, наряду с Шереном, доступ к самым тайным архивам Короны. В своих «Meмуарах» он называет дату казни Жанны — 14 июня 1431 года. Жан де Серр, брат Оливье де Серра, которого Генрих IV назначил историографом Франции, в своем «Обзоре истории Франции» (1597) сообщает о том, что это событие имело место 6 июля 1431 года. Что еще удивительнее, в рукописи Дома Гренье о Пикардии, принадлежащей Национальной библиотеке, содержится «Летопись» за 1492 год, составленная Жаном де Ла Шапеллем. Так вот, этот автор уверяет, что, прежде чем предать ее огню (Жанну), Девственнице отрубили голову. Надо согласится, что с самого начала во всей этой истории с сожжением Жанны имеется много неясностей. Не меньше их и в дальнейшем. Судите сами. В рукописи монсеньора Пьера Кошона, хранящейся в библиотеке Национального собрания, находим следующее воспроизведение приговора, вынесенного Жанне: «Тем не менее, поскольку, как мы только что отметили, ты дерзновенно погрешила против Господа и его святой церкви, мы, судьи, чтобы ты могла предаться спасительному покаянию, со всем нашим милосердием и умеренностью осуждаем тебя окончательно и бесповоротно на вечную тюрьму, хлеб страдания и воду тоски так, чтобы ты могла там оплакивать свои грехи и больше не совершала таких, которые пришлось бы оплакивать». Вот уже нечто, способное нарушить покой сколько ни будь наблюдательных исследователей. Ведь одна из аксиом древнейшего права заключается в том, что к факту, по которому вынесен приговор, уже не возвращаются как правило. Вот почему уже кажется подозрительным появляющийся в конце концов костер. Но протокол, то есть документы самого «руанского» процесса в их подлинном виде, давно уже исчез. Пьер Кошон затратил шесть лет на то, чтобы переписать их заново и по-латыни. Чего ради? Что именно подлежало уничтожению в оригиналах протокола? Опять же текст, находящийся в Англии, отличается от того, которым располагает Франция. Согласно народной молве, Жанна не была казнена. Ее подменили другой заключенной. Молва эта была такой настойчивой, что Парижский университет ввиду отсутствия юридических документов распорядился начать расследование против Кошона, поскольку его действия казались подозрительными. И ему — Кошону — пришлось погрузиться в целый океан юридических хитросплетений, чтобы доказать, что никаких нарушений закона совершено не было, как не было ни сделок, ни подтасовок. Но ему пришлось нелегко.

Башня в Руане, где содержалась Жанна
Ибо в те времена Парижский университет был высшей богословской инстанцией церкви во Франции, церкви, выносившей свои решения после совместных обсуждении. Англичанин Уильям Кэкстон, родившийся в 1422 году в графстве Кент, в своей «Летописи Англии» в 1480 года заявляет, что во время поездки ко двору герцога Бургундского он узнал, что Жанна Дев¬ственница провела в заключении девять месяцев после сцены сожжения на костре в Руане. Есть свидетельства, которые касаются Жанны в различных документах английских архивов, что «спустя девять лет после костра, разведенного в Руане, Жанна получала пенсию от государства (короля Карла VII) в 1441 году».

[Gosha]

КНЯЖНА АВГУСТА ТАРАКАНОВА
Тараканова княжна — Под этим именем известны в нашей истории две княжны: одна действительная, другая самозванка. Первая, рожденная от морганатического брака императрицы Елизаветы Петровны с А. Г. Разумовским, по имени Августа (Тимофеевна), родилась около 1744 г.

Императрица Елизавета Петровна

Разумовский Алексей Григорьевич
Место рождения ее неизвестно; неизвестно также, когда она была отправлена за границу, где получила воспитание и откуда силою в 1785 г. была привезена по повелению императрицы Екатерины II в московский Ивановский монастырь, который по указу 1761 г. предназначался «для призрения вдов и сирот знатных и заслуженных людей».

Августа Тараканова
Постриженная под именем Досифеи, она прожила здесь до самой смерти (1810) в полнейшем уединении (даже богослужение церковное совершалось исключительно для нее одной), занимаясь благотворительностью, чтением душеполезных книг и рукоделием. Последние годы провела в безмолвии и считалась «праведной». Росту была среднего, худощава и редкой красоты. Только после смерти Екатерины ее стали посещать митрополит Платон и некоторые знатные лица. На похоронах ее, при большом стечении народа, присутствовали родственники Разумовских и очень многие вельможи. Похоронена в Новоспасском монастыре, в усыпальнице бояр Романовых. Сохранился ее портрет (смотри Разумовский Алексей Григорьевич).

монахиня Досифея

[Gosha]

ГОСПОЖА ТРЕМУЛЬ
Тараканова самозванка, «всклепавшая на себя имя», была не более как кокетка и искательница приключений. Происхождение ее загадочно; многие современные ей писатели называли ее дочерью пражского трактирщика или нюрнбергского булочника, но это вряд ли достоверно ввиду ее хорошего воспитания, такта, знания языков.

Константин Флавицкий Княжна Тараканова
Сама она говорила о своем происхождении весьма различно. Отличаясь редкой красотой и умом, она имела ряд поклонников, которых доводила до разорения и тюрьмы. Преследуемая кредиторами, она перекочевывала из Киля в Берлин, из Берлина в Гент, оттуда в Лондон, затем в Париж и так далее, именуясь то девицей Франк, то Шель, то госпожей Тремуйль. Поселившись в 1772 году в Париже, Тараканова из Али-Эмете, или Алины, превратилась в принцессу Владимирскую и стала распространять рассказ о том, что она происходит от богатого русского рода князей Владимирских, воспитывалась у дяди в Персии, по достижении совершеннолетия приехала в Европу с целью отыскания наследства, находившегося в России. Новые ее поклонники помогли ей весело прожить около двух лет. В это время она называлась султаншей, Элеонорой, принцессой Азовской и, наконец, принцессой Елизаветой Владимирской. В начале 1774 года под влиянием поляков, окружавших князя Радзивилла, приверженца Барской конфедерации, Тараканова объявила себя дочерью императрицы Елизаветы Петровны, сестрою Пугачева и претенденткой на русский престол. Для достижения своей цели она решилась отправиться в Венецию, а оттуда в Константинополь, но бурею была выброшена около Рагузы, где и прожила до конца 1774 года, рассылая «манифестики» и письма к султану, Орлову-Чесменскому, графу Панину. В письмах она говорила о своем происхождении от Елизаветы Петровны, представляя даже вымышленное духовное завещание императрицы, о житье при матери до девятилетнего возраста, затем у шаха персидского, о намерении при помощи Пугачева занять престол и прочее. Ни обращения к султану, ни затем переговоры с кардиналами не имели никакого успеха. Между тем Орлов получил от императрицы Екатерины II повеление «схватить бродяжку», что он и исполнил, притворившись ее сторонником и предложив ей свою руку. Арестованная по его приказанию адмиралом Грейгом в Ливорно, она в мае 1775 году была доставлена в Петропавловскую крепость, подвергнута продолжительному допросу фельдмаршалом князем Голицыным, во время которого давала различные показания, и умерла от чахотки 4 декабря 1775 года, скрыв тайну своего рождения даже от священника. Обрядов при ее погребении не было совершено никаких. Предание о гибели Таракановой во время наводнения в С.-Петербурге в 1777 году, послужившее сюжетом для наделавшей (в 1865 году) много шуму картины Флавицкого, не подтверждается исследованиями. Жизнь ее не раз служила темой для романистов, в том числе для Г. П. Данилевского, написавшего в 1883 году роман «Княжна Тараканова». Ср. П. Мельников, «Княжна Тараканова и принцесса Владимирская» («Русский вестник», 1867, № 5,6 и 8 ); В. Панин, «Краткая история Елизаветы Алексеевны Таракановой» («Чтения Московского общества истории и древн. росс.», 1867, № 2); В. Руднев, «Инокиня Досифея (Княжна Тараканова)», в «Душеполезном чтении» (1876, № 12); Васильчиков, «Семейство Разумовских» (т. I, СПб., 1880); «Mémoires de prince Pierre Dolgoroukow» (т. II, Женева, 1871).

[Gosha]

БЫВАЕТ ЖЕ ТАКОЕ.
Повесть Юрия Тынянова «Поручик Киже», посвященная трагикомичному эпизоду времен царствования императора Павла I, дважды экранизировалась отечественными кинематографистами.

Поручик «Киже»
Однако не всем известно, что в основе повести лежит подлинный исторический эпизод курьезного характера, а поручик Киже дослужился до полковника. Суть его сводится к следующему. Придворный писарь, оформляя документ об очередном производстве офицеров русской
армии, слово «прапорщики же» написал с переносом. Причем на новой строчке он повторил слог «ки» и начал с большой буквы, а частицу «же» присоединил к слову. Получилось «прапорщик Киже». Что написано пером, не вырубишь и топором.
Своей ошибки писарь не заметил, и бумага легла на императорский стол. Так появилась «персона секретная, фигуры не имеющая». Это не помешало императору обратить на оную благосклонное внимание. Киже был произведен в подпоручики, буквально на следующий день в поручики. Очень скоро он стал штабс-капитаном, а затем и капитаном.
На приказе же о производстве в полковники император начертал: «Вызвать сейчас ко мне».
Вот тут-то в придворных кругах началась паника. После того как карьера «без фигурного баловня фортуны» была прослежена, выяснилось, что впервые он появился в списке офицеров Азовского или Апшеронского полка (где-то на Дону). Фельдъегерь срочно был послан туда и, разумеется, никакого Киже обнаружить при этом не удалось.
Признаваться в конфузе и отвечать за его последствия никто не пожелал, и был найден выход: «Полковник Киже волею Божьей скоропостижно скончался».
«Жаль, хороший был офицер», - сказал, услышав эту новость, император Павел Петрович.

[Gosha]

КТО ОНА, ЖАННА
Сторонники легенды утверждают, будто Жанна уведомила Карла VII о его полной законности, так как он действительно был сыном Карла VI и Изабо Баварской. Но в таком случае не было повода делать из этого тайну. Уместным как раз было бы кричать об этой законности на всех перекрестках, тем более что Жанну об этом осведомили «голоса», наставлявшие ее от имени «царя небесного». Но даже и так как могла говорить об этом простая деревенская девушка. Доказательства должны были быть более вескими.

Карл VII король Франции
В такой же мере неприемлемой выглядит гипотеза Жана Жакоби о том, что король узнал истину о своем происхождении от прелюбодейной связи Изабо Баварской с Луи Орлеанским — связи, давшей жизнь самой Жанне и тем самым удостоверенной. Ведь ни для кого не было тайной, что эта связь вызвала немалое возмущение добропорядочных парижан, а также жителей Сен-Жермена и Корбея. А уж если говорить о Домреми, то из доклада двух монахов-францисканцев перед церковной комиссией в 1429 году в Пуатье было очевидно, что вся деревушка знала о рождении Жанны от внебрачного сожительства названных особ.
Остается чудо (еще одно!), сотворенное молитвой, с которой когда-то Карл VII якобы обратился к Всевышнему, прося его о подтверждении своей законнорожденности. Об этом факте (исторически не доказанном) сообщил в 1516 году Пьер Сала в своей «Летописи». Автор утверждает, что узнал о нем от Гийома Гуффье, входившего в окружение Карла VII. Все это с учетом дат вызывает величайшие

Карл VI Безумный
Карл VI, родившийся 3 декабря 1368 года, женился 18 июля 1385 года на Изабелле Баварской, родившейся в 1371 году. Ему было 17 лет, ей — 14. На 17-м году своей жизни юная королева Изабелла стала любовни¬цей Луи Орлеанского и оставалась ею вплоть до его смерти в 1407-1408 году Было ей тогда 36 лет. Через 10 лет, в свои 46 лет, она стала возлюбленной Иоанна Бесстрашного — убийцы Луи Орлеанского.

Изабелла Баварская
Вследствие всего этого законность некоторых из детей Изабо, бесспорно, оказывалась под вопросом, поскольку можно утверждать, что начиная с 1395 года Карл VI не выносил даже вида своей супруги. Последний из детей, которого можно было еще считать рожденным от короля, был Луи герцог Гюйеньский, дофин Франции вплоть до своей кончины в 1415 году. Что же касается Жана, герцога Туренского и Беррийского, графа Пуату, умершего в 1416 году; Карла VII, герцога Туренского и Беррийского; графа де Понтьё; Изабеллы, выданной замуж за Ричарда II Английского; Жанны, выданной замуж за Жана VI герцога Бретонского; Екатерины, выданной замуж за Генриха V короля Английского; Мишель, выданной замуж за Филиппа Доброго герцога Бургундского, — то никто из них не мог быть рожден от Карла VI.
Их отцами могли быть как Луи де Буа-Бурдон, казненный в 1417году, так и Луи Орлеанский, убитый в 1407 году: это зависело от дат их рождения. Карл VII и Жанна Девственница могли в равной мере считать своим отцом и Луи де Буа-Бурдона, и герцога Луи Орлеанского, но никоим образом — не короля Карла VI. Луи Орлеанский убит 23 ноября 1407 года на Старой Храмовой улице в Париже Раулем д’Анкетонвиллем.

Луи Орлеанский (2-й герцог Орлеанский)
Если Жанна Девственница, внимая таинственным голосам, провозгласила, что Карл VII действительно является сыном Карла VI, то очевидно, что голоса вновь ей солгали. Но, может быть, Жанна всего лишь заверила Карла VII, что в нем течет королевская кровь, так как, подобно ей, он был сыном Луи Орлеанского брата Карла VI и Изабеллы Баварской.
Это позволило им обоим опознать друг друга, поскольку в 1440 г., когда Жанна де Армуаз коленопреклоненной предстала перед Карлом VII в Орлеане, он, нежно помогая ей встать, сказал: «Девственница, душенька, добро пожаловать вновь, во имя Господа, коему ведома тайна, лежащая между Вами и мной...»
Назрел вопрос, каким образом Жанна была в состоянии утверждать, что Карл VII и сама она, несомненно, происходили от Луи Орлеанского, а не от Луи де Буа-Бурдона. Все просто она знала о первом и не знала о втором. С другой стороны, могли ли стать ей известными смерть Буа-Бурдона в 1417 году и ее причины? Едва ли. Жанне было 10 лет, когда Карл VI велел арестовать этого любовника Изабеллы, подвергнуть его допросу под пыткой, а затем, зашитым в мешок, бросить в Сену. Едва ли обо всем этом стало известно в Домреми. Еще менее вероятно, что об этом уведомили 10-летнюю девочку. Можно, следовательно, допустить, что Девственнице была известна лишь связь ее матери Изабеллы с Луи Орлеанским. Заметим, что в 1634 или 1635 году Людовик XIII оказался перед необходимостью ограничить притязания на знатность со стороны многочисленных потомков де Арков, числивших свой род исключительно от дочерей этой семьи. Их численность была чересчур велика, и проверки наталкивались на все большие затруднения в том, что касалось подлинности документов, представляемых в подтверждение этих претензий.
Так вот, в 1649 году, которым датируется данный документ, Мазарини был первым министром, Людовик XIII находился в могиле уже шесть лет (1643). С 1632 по 1634 год Мазарини был заместителем папского легата в Авиньоне, а с 1635 по 1636 год — папским нунцием при французском дворе. Весьма возможно, что в те годы Людовик XIII обратился к нему за выяснением происхождения Жанны. Отсюда — королевские эдикты 1634 — 1635 годов о потомках де Арков. Позднее Мазарини мог продиктовать одному из своих секретарей вышеприведенный текст, чтобы раз и навсегда положить конец легендам об этом семействе.
Становится постепенно понятным, что у судей, которые являлись к тому же духовными лицами, апеллировавшими к Богу в своем окончательном приговоре, не было возможности сжечь живую девушку, которая в их глазах не была ни святой, вдохновленной свыше, ни колдуньей, в которую вселился бес. Зато у них не было никаких угрызений совести, когда они подменили Жанну другой женщиной, которую они и отправили на костер! Англичане прямого свидетеля сжечь не могли. 21 октября 1422 года скончался король Карл VI. Его официальным преемником является малолетний английский король Генрих VI Плантагенет, внук покойного по матери, Екатерины де Валуа. Трактат, заключенный в Труа, назначил его законным наследником французского престола. Это случилось 21 мая 1420 года, при жизни и с согласия Карла VI. Но партия арманьяков, главой которой является Карл Орлеанский, не допустила такого решения вопроса о престолонаследии. Такую позицию она занимает уже 22 октября 1422 года. Так как все сыновья Карла VI — за исключением Карла VII, от которого покойный король отрекся в уже называвшемся трактате, то есть два с половиной года тому назад, — вот уже несколько лет как умер, то в глазах партии арманьяков французская корона должна была перейти к Карлу Орлеанскому.
К несчастью, этот последний находился в плену в Англии и оставался там еще в течение 18 лет. Во Франции это было известно. В силу этого партия арманьяков обратила свои взоры на Карла VII, его сводного младшего брата. Хотя и рожденный от внебрачной связи — ибо он являлся сыном их общего отца Луи Орлеанского и королевы Изабеллы, он — королевской крови. Но вернемся к 1422 году. Только что там, в Домреми, исполнилось 14 лет Жанне Девственнице, его сестре по внебрачной связи их матери. И, согласно ее собственным заявлениям, именно в эту пору таинственные голоса советовали ей отправиться к Карлу с тем, чтобы раскрыть ему глаза на его безупречно королевское происхождение, а также поспешно короновать его в Реймсе, пока не вернулся из Лондона его старший брат Карл Орлеанский, подлинный и законный король Франции. Ясно, что Карл Орлеанский не пребывал в неведении о том, что Карл VII был его сводным братом, коль скоро он был побочным сыном их общего отца — Луи Орлеанского, а не его кузеном.